Реферат: Символ и таинство в богословии св. Максима исповедника (symbol and mystery in st.Maximus the confessor)

Относительно параллелизма у Максима здесь и относительно его понимания Св.Писания, есть еще две детали заслуживающие нашего рассмотрения: первая – это функция терминов символ и таинство , и вторая – есть ли в Св.Писании явные указания на различия в степени воплощения Логоса.

Что касается символа и таинства , здесь требуется от нас предельное обобщение. У Максима по-видимому термин символ (sÚmbolon)не имеет какого-то конкретного значения. В большинстве случаев этот термин может быть заменен другими, такими как тип (tÚpoj)или образ (e„kèn). Таково в основном мнение Риу и Фёлкера[41] . Однако термин тип (tÚpoj)гораздо чаще относится к людям и употребляется в контексте икономии (o„konom…a). Тип(tÚpoj)имеет также устойчивый эквивалент: архетип (¢rcštupoj). Для данного вопроса также важны другие синонимы, как тень (ski£, shadow) и тайна (загадка, a‡nigma,riddle) с их синонимом истина (¢l»qeia)и в более общем смысле термин множественность (plurality) с его синонимом: несложность (простота, simplicity) (poikil…a -¢plÒthj),которые, как указывает Волкер, служат признаком, что Максим перенимает видение мира Дионисия[42] . Специальную проблему представляет термин образ (e„kèn),и это снова приводит нас к проблеме различий в уровне воплощения. Борнерт, который наиболее успешно постарался разработать параллелизм терминологии и толкования между Св. Писанием и Литургией у Максима (уже имеющему тому предшественником Пс.-Дионисия) в связи с проблемой символизма[43] – заявляет, что он уже установил имеющее решающее значение различие между образом (e„kèn)и типом (tÚpoj)в толковании Св.Писания у Максима. Типы чаще всего находятся в ВЗ, в то время как Евангелие содержит образ (e„kèn) вещей истины , а символы (sÚmbola) здесьскорее являются эквивалентом типов (tÚpoj). Однако в толковании Максимом частей Литургии символ (sÚmbolon)заменяет образ (e„kèn). Там именно символ содержит таинства нашего спасения[44] . Борнерт предпологает, что этот сдвиг обязан влиянию Пс.-Дионисия. Такое утверждение может показаться несколько формалистичным, но нужно обсудить, чтотут подразумевается. Позже мы вернемся к вопросу о различиях в уровне воплощения[45] .

Нас же здесь особенно интересует связь символа (sÚmbolon)(и его синонимов) с таинством (must»rion). Для Максима символ – это всегда сосуд, в котором сокрыта некая истина (и как таковой этот сосуд может рассматриваться как выражение спасительного воплощения Логоса), сосуд, назначение которого состоит в том, чтобы донести до нас истину, содержащуюся в нем[46] , однако эта самая истина остается таинством (must»rion).Именно само свойство таинства(must»rion) (Божественной истины по природе недоступной для человека) делает необходимой его символическое представление. А для того, чтобы этому таинству могли стать сопричастными, оно должно быть явлено. То есть не достаточно того, что Логос сокрыт в таинственных логосах (lÒgoi)Св.Писания; Сам Логос должен активно содействовать их раскрытию. Это происходит посредством икономии Божественного спасения, и следовательно существует различие в уровне как между вторым и третьим из трех воплощений, так и между Ветхим Заветом и Евангелием. Максим прекрасно изображает деяния Христа в Cap. theol II, 46, как связующее звено между символами и их таинством . Как Апостолы из страха перед иудеями сидели за закрытыми дверями после смерти Христа, но восприняли воскресшего Господа посреди их, так и Логос тайно действующий за дверями чувственного, приветствует их целованием мира, которое есть бесстрастие (¢p£qeia) , вдыхает свой Дух в них и являет им «символы Своих таинств»[47] . Таким образом Сам Христос должен открыть тайны Св.Писания и его символов. Это символы Его таинств и связь между ними имеет силу только благодаря духовному действованию Самого Господа. Именно историческое воплощение и его исполнение в славе Христовой (а затем также действование Св. Духа в Церкви) делает жизненными истинность и реальность символов. ?