Реферат: Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь
За пределами Ростова Великого Спасо-Яковлевский монастырь известен, прежде всего, как место упокоения свт. Димитрия Ростовского. К мощам его, находящимся в Зачатьевском соборе обители, приезжает очень много паломников. Уважение к святителю и его просветительской деятельности, надежда на его молитвенную помощь, желание укрепиться в вере — вот причины, по которым люди обычно едут к мощам свт. Димитрия.
Обретение мощей святого совершилось, как мы уже писали, в 1752 году, в царствование императрицы Елизаветы. Однако вопрос о его канонизации решен был далеко не сразу. В течение нескольких лет состояние мощей и истинность исцелений, происходивших возле них, подвергались тщательной проверке. Наконец, 1 апреля 1757 года, в первый день Пасхи, мощи свт. Димитрия были оглашены совершенно святыми. День кончины митрополита (28 октября), как и день обретения мощей (21 сентября), назначались днями празднования ему.
Монастырь обрел новую святыню. Почитание святителя Димитрия сразу же утвердилось «на высшем уровне». Известный уроженец Ростова, профессор Московского университета Борис Николаевич фон Эдинг (1889—1919) сказал очень точные слова об этом: «Почитание святителя стало очень распространенным среди петербургской и московской знати, желавшей, быть может, видеть в примере Димитрия возможность святости и в новой культуре России».
Одним из первых «вещественных знаков» этого почитания явилась серебряная рака для мощей новопрославленного святого, пожертвованная императрицей Елизаветой Петровной. Рака эта оценивалась в тринадцать тысяч рублей. Помимо того, императрица собиралась передать в монастырь облачение из золотой парчи. Однако 5 января 1762 года она скончалась, и щедрые дары задержались в Петербурге, в ризнице Петропавловского собора. На престол взошел Петр III, «проклятый племянник», как называла его Елизавета. Несколько месяцев его правления пролетели, как в страшном сне. Естественно, о передаче императорских подарков в Ростов в тот момент не шло и речи — Петр совершенно не интересовался ни святыми, ни мощами, а наиболее значительными его деяниями в отношении Церкви стали указы, усиливавшие государственный надзор за управлением церковными вотчинами. Действовал он на этом поле не без подсказки заинтересованных лиц, ибо сам был несказанно далек от каких бы то ни было церковных вопросов.
28 июня 1762 года совершился дворцовый переворот, в результате которого трон заняла супруга Петра III, Екатерина Алексеевна. Именно ей надлежало передать дары, приготовленные покойной императрицей, в Спасо-Яковлевский монастырь. Она это и собиралась сделать. Но дело осложнялось неприязнью новой государыни к тогдашнему митрополиту Ростовскому Арсению (Мациевичу). Его гневные выпады в адрес Коллегии экономии, да и вообще неприятие всего, что стесняло церковное землевладение, уже составили в ее глазах образ Арсения-фанатика. А он, не чувствуя сложившейся ситуации, накануне приезда императрицы в Ростов продолжал «докучать» ей своими — хотя и замаскированными — «репримандами». Так, в новогоднем поздравлении, направленном им Екатерине II к началу 1763 года, он просил ее не оставить «Дом Божий Ростовский» в забвении, имея в виду, конечно, не столько посещение Ростова императрицей, сколько материальное положение архиерейского дома. Определенные надежды возлагал он в этом отношении на предстоящее переложение мощей свт. Димитрия в новую раку, долженствовавшее произойти в присутствии высочайших особ. Кстати говоря, святитель Димитрий, которого Екатерина II — по крайней мере, напоказ — почитала, вел себя в похожей ситуации столь же жестко (а может быть, и еще более жестко, чем его земляк и «наследник» митрополит Арсений). В 1700 году он писал Петру I в связи с восстановлением Монастырского приказа: «Хощеши ли грабити церковныя? Спроси Илиодора, казначея Селевка, иже пришел бе в Иерусалим грабити церковныя. И биен бысть ангельскими руками». Не случилось ли бы принять митрополиту Димитрию мученический венец вместо венца святительского, живи он полувеком позже?
Однако мы уклонились от темы. Итак, переложение мощей святителя, сколь бы долго оно ни затягивалось, все-таки должно было совершиться. Уже за несколько месяцев до официальной даты церемонии в Ростов прибыла серебряная рака — что стало для императрицы новым поводом для беспокойства. Она боялась, как бы митрополит Арсений не сделал «демонстративного» шага — то есть не переложил бы мощи свт. Димитрия без нее. В феврале 1763 года царица писала с обезоруживающей откровенностью графу А. В. Олсуфьеву: «Понеже я знаю властолюбия и бешенства Ростовского владыки, я умираю, боюсь чтобы он не поставил раки Дмитрия Ростовского без меня».
Однако все случилось совершенно по-другому. Рака была поставлена в присутствии Екатерины — но без митрополита Арсения. Он в это время уже томился в северной ссылке. Присутствуя в Спасо-Яковлевском монастыре на торжественной церемонии, состоявшейся 25 мая, императрица могла чувствовать себя вполне вольготно. Хотя, должно быть, знала она, что из находившихся здесь же иерархов по крайней мере некоторые разделяют позицию опального Арсения. И — тем более — знала она о взглядах на этот счет святителя Димитрия Ростовского, в честь которого, собственно, и проходили торжества.
Как бы там ни было, Екатерина II также внесла свою лепту в благоукрашение обители, раки свт. Димитрия и надгробия свт. Иакова. Она пожертвовала два драгоценных покрова для мощей святителей, дорогие одежды на престолы и жертвенники соборного храма и церкви, священнические облачения из золотой и серебряной парчи, а также три тысячи денег.
Много жертвовали в обитель на украшение раки святителя Димитрия, а также и на украшение надгробия свт. Иакова также представители рода Шереметевых и графиня А.А. Орлова-Чесменская. В частности, в 1839 году она предоставила монастырю более половины суммы, необходимой для изготовления серебряной раки, которую установили над местом захоронения святителя Иакова. Остальные средства были собраны путем пожертвований. Рака эта, по свидетельствам современников, отличалась высокой художественностью, и архимандрит Иннокентий исходатайствовал для мастера Ивана Лаврова, изготовившего ее, особое благословение Св. Синода. В своем доношении в Синод архимандрит писал: «Мастер купец Иван Лавров, по добросовестности своей, устроил вышеозначенную гробницу свт. Иакову столь тщательно, изячно и отчетливо во всех отношениях, что московская публика всех сословий и все знатоки сего художества... непрерывно во множестве стекались в продолжение 10-ти дней в дом его, чтоб видеть превосходство и изячность отделки оной».
Увы, сейчас ни раки свт. Димитрия (собственно, к 1917 году их было уже две: еще одну установили в 1911 году в Димитриевском храме), ни гробницы свт. Иакова в Спасо-Яковлевском монастыре мы не найдем. Не обнаружим мы в нем и многих сокровищ искусства и святынь, составлявших украшение его ризницы. Это прискорбно, поскольку самые ценные предметы из нее имели непосредственную связь со святителем Димитрием. Прежде всего, среди таковых предметов следует упомянуть митру, в которой был погребен митрополит, атласные ризы малинового цвета и белое полотенце (его святителю прислали из Иерусалима).
Спасо-Яковлевский монастырь радует взгляд путешественника. Он красив и с севера, от ворот, и с юга — от озера. И с каждым годом обитель, возрождаемая трудом и молитвами братии, становится все краше.
Первое после долголетнего перерыва богослужение состоялось в Спасо-Яковлевском монастыре 7 апреля 1991 года. В том году Пасха совпала с Благовещением, и возобновление богослужебной жизни ознаменовалось, таким образом, слиянием двух великих праздников.
Восстановление монастыря не было ни быстрым, ни легким. Хотя обитель находилась в лучшем положении, чем многие монастыри епархии (например, Варницкий монастырь, расположенный всего в нескольких километрах от Ростова, был полностью разрушен, а на его месте находилась свалка), предстояло сделать очень много. Вот как вспоминал о тех днях первый наместник монастыря, архимандрит Евстафий: «Поначалу нас прибыло в Ростов и пришло в монастырь четверо, первые насельники. Вокруг царило полное запустение: облупившиеся стены храмов, обвалившаяся штукатурка, со стен и сводов церквей смотрели почерневшие от сырости лики святых. Первый вопрос был: с чего начать? Место новое, ни связей, ни знакомых. Кто поможет? Выделили нам одну небольшую комнатушку, которую освободило руководство располагавшегося здесь детского сада. С этого и начали мы, что называется, создавать новую историю монастыря».
Архимандрит Евстафий управлял Спасо-Яковлевским монастырем восемь лет. За это время обитель в полном смысле этого слова встала на ноги. Но, конечно, и преемникам первого наместника (со времени возрождения обители ее священноархимандритами являются ярославские архиепископы) осталось работы немало. В 2003 году наместником монастыря был назначен иеромонах Серафим, возведенный в 2005 году в сан игумена.
Возобновление монашеской жизни, налаживание хозяйства — со всем этим обитель справляется очень успешно. Помимо церковного послушания (вычитка братского правила и обязательное присутствие на богослужении), все насельники несут какое-либо послушание «по хозяйству». Огород, пашня, покосы, стадо коров (молоко, творог, масло, даже сыр — все это в монастыре свое, не покупное) требуют каждодневного тяжелого труда, от которого, в сущности, большинство людей успело отвыкнуть. Теперь мы уже с трудом можем представить себе, что хлеб насущный добывают в поте лица, а не покупают в булочных. У послушников, поступающих в Спасо-Яковлевский монастырь, есть прекрасная возможность вспомнить об этом. И, конечно, не для всех это просто. Но результат стоит того. Игумен Серафим не без гордости говорит: «Мы кормимся своим собственным урожаем». Между прочим, монастырскую «продукцию» — в частности, прекрасный хлеб, который выпекается в русской печи, — по достоинству оценили и миряне: ростовцы и приезжающие в монастырь паломники.
А паломников здесь с каждым годом становится все больше и больше. Приезжают и организованные группы — для них в монастыре всегда готовы провести экскурсию, показать наиболее известные святыни, — и «паломники-одиночки». Кто-то из них задерживается в обители на день — поклониться мощам святителей, помолиться за монастырским богослужением, отличающимся особой красотой и торжественностью. Кто-то остается пожить, поработать. Всех их в обители принимают радушно, и покидают они ее, увозя в сердце счастливое воспоминание о прикосновении к великой святыне.