Реферат: Творчество ИЕ Репина

Удивительно лицо горбуна: нерв­ное, умное, упрямое и какое-то про­светленное, словно бы озаренное глубоким внутренним светом. В композиции картины горбуну принадлежит исключительная роль. Репин выдвинул его на первый план, как бы противопоставляя ос­новной массе участников процессии. Да и по своим внутренним качест­вам он противоположен остальным. Искренний, взволнованный, душев­но чистый и чуткий, горбун вызыва­ет естественную симпатию и, без со­мнения, является носителем поло­жительного начала.

Образ этого человека глубок и противоречив, во многом собирате­лен. Его наивная вера и цельность натуры были весьма характерны для большей части темной патри­архальной деревни. Вместе с тем обиженный и оскорбленный в своем чувстве, он воспринимается почти символически, как бы отражая то унижение, которому постоянно под­вергался человек из народа.

Совершенно очевидно, что впечат­ление абсолютной правды, которое возникает при рассматривании кар­тины, зависит не только от характе­ристики каждого образа, не только от композиционного построения, но и от колористического решения. Картина Репина убеждает, насколь­ко правдиво сумел он передать цветовое многообразие празднично одетой толпы, блеск золотого уб­ранства иконы, отблеск свечей в фо­наре при ярком свете дня, скром­ную коричневато-серую одежду простого народа. Вместе с тем ху­дожнику удалось найти правильные соотношения цветов и объединить все эти сочные краски в единый ан­самбль. Вполне владея законами пленерной живописи, Репин сумел

передать и свет солнечного дня, чуть приглушенный пылью, что под­нимают сотни ног, и бледно-голубое небо, и выжженный солнцем безлесый вдали косогор.

С конца 70-х годов Репин рабо­тал и над картинами, посвященны­ми революционному движению («Под конвоем», «Не ждали», «Арест пропагандиста», «Отказ от исповеди» и др.).

«Отказ от исповеди» (1879—1885) относится к лучшим работам этого цикла. Непосредственным поводом для создания картины послужило стихотворение «Последняя испо­ведь» Н. М. Минского (Виленкина), напечатанное в нелегальном народ­ническом журнале «Народная воля» в октябре 1879 г. В этом драматизи­рованном стихотворении пригово­ренный к казни революционер отка­зывается от исповеди и бросает в лицо священнику гневные и гордые слова: Я кафедру создам из эшафота И проповедь могучую безмолвно В последний раз скажу перед толпой! Как надо жить, тебя не научил я, Но покажу, как надо умереть!

Репин, как вспоминал Стасов, был потрясен прочитанным. Тема о революционерах давно привлекала, восхищала его. Но теперь она обре­ла конкретность. Нужно было лишь найти соответствующую художест­венную форму, придать каждому образу острую психологическую на­сыщенность. В альбомах Репина, сменяя друг друга, появлялись на­броски двухфигурной композиции будущей картины.

Сюжет картины ясно раскрыт в ее названии. Однако содержание ее глубже и трагичнее. Дело не только в том, что заключенный отказывает­ся от исповеди, а в том, что в эти последние часы своей жизни он со­хранил душевные силы и страстную убежденность в правоте избранно­го пути. Его лицо, изможденное и исстрадавшееся, но по-прежнему во­левое, гордо вскинутая голова, не­зависимая поза—все говорит о му­жестве и стойкости.

Приговоренный к смерти, но ду­ховно не сломленный, революцио­нер нравственно выше священника, которого тюремные власти присла­ли в камеру, выше его обыватель­ского благодушия и покорности.

Героическое в этой картине неот­делимо от трагического. Все прони­зано ощущением надвигающейся катастрофы. Сочетание мрачных коричнево-черных и серо-зеленых, землистых тонов кажется злове­щим.

Примерно в эти же годы в ма­стерской Репина находилась еще одна картина, также посвященная революционерам - народникам,— «Не ждали». Сюжетно она менее трагична, действие происходит не в тюрьме. Изображено радостное со­бытие—возвращение ссыльного в свою семью. Вместе с тем Репин раскрыл в этой радости так много душевного страдания, предшествовавшего ей, что картина стала глу­боко драматической.

Репин показал тот момент, кото­рый длится секунды: первую мину­ту встречи, когда человек, которого не ждали и на встречу с которым почти не надеялись, вдруг неожиданно входит в комнату... Удивле­ние. Первые проблески еще недо­верчивой радости. Но уже в следую­щее мгновение—объятия, поцелуи, слезы, расспросы... Именно эти краткие секунды, предшествующие общей радости, показал Репин.

Нужно было быть блестящим пси­хологом, чтобы суметь выразить та­кое сложное переходное душевное состояние людей: неуверенные, робкие шаги вернувшегося (он еще не знает, как его примут, простят ли ему причиненные им страдания), медленное движение матери, при­вставшей навстречу сыну (она все­гда боялась, что не доживет до этой минуты, и теперь словно бы боится поверить счастью). Резко по­вернулась к ссыльному жена (стра­дания и радость отразились на ее лице); с ликующими глазами потя­нулся к отцу гимназист; девочка, не узнавшая вошедшего, испуганно сжалась. И только горничная, чу­жой человек, равнодушно смотрит на пришельца.

В картине «Не ждали» жизнь ре­волюционера показана как семейно-бытовая драма, как трагедия мно­гих сотен интеллигентных семей, связанных с освободительным дви­жением. Картина эта, без сомнения, принадлежит к числу лучших про­изведений жанровой живописи 80-х годов.

Как некогда в «Бурлаках», так и здесь Репин с наибольшей силой художественной выразительности воплотил искания, свойственные всей бытовой живописи того перио­да. Это больший по сравнению с предшествующим временем инте­рес к внутреннему миру человека, к раскрытию тайных движений его души.

Картина привлекает высоким ма­стерством исполнения. Подобно та­лантливому режиссеру, Репин соз­дает продуманную, уравновешен­ную композицию и добивается при этом впечатления непосредственно­сти: кажется, что сцена взята пря­мо из жизни. Вместе с тем каждая деталь приобретает глубокий смысл: и скромная обстановка ком­наты, и висящие на стене портреты Шевченко и Некрасова, любимых поэтов разночинной интеллигенции.

«Не ждали» — шедевр пленерной живописи. Картина буквально про­низана светом и воздухом, прохла­дой дождливого летнего дня.

Важное качество жанровой живо­писи Репина—ее своеобразный ис­торизм. Это относится прежде все­го ко всем произведениям, посвя­щенным революционному движе­нию, которое само по себе уже есть достояние истории. Но и другие ра­боты Репина, например «Крестный ход в Курской губернии», прибли­жаются к исторической картине— показывают роль и место простого народа в общественной жизни страны.

Репин работал и в области собст­венно исторической живописи. В конце 70-х годов, вероятно по аналогии с современными события­ми, его особенно привлекает траге­дия сильной личности, люди упря­мых характеров, неукротимой воли. Такова царевна Софья в картине «Царевна Софья Алексеевна через год после заключения ее в Новоде­вичьем монастыре, во время казни стрельцов и пытки всей ее прислуги в 1698 г.» . По словам Крамского, «Софья производит впечатление за­пертой в железную клетку тигрицы, что совершенно отвечает истории».

Следующее большое историческое полотно Репин создал в середине 80-х годов, когда у него в памяти были еще свежи казни мрачного 1881 г. «Современные, только что затягивавшиеся жизненным чадом, тлели еще не остывшие кратеры... Страшно было подходить—не сдобровать... Естественно было искать выхода наболевшему трагизму в истории»,—вспоминал Репин. Так возникла мысль показать преступле­ние, совершенное царем Иваном IV, убившим собственного сына.

«Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно»,— говорил Репин. Картина была напи­сана быстро. При работе над обра­зом Ивана Грозного Репин восполь­зовался портретными этюдами ком­позитора П. И. Бларамберга и ху­дожника Г. Г. Мясоедова; для царе­вича позировали писатель В. М. Гаршин и художник В. К. Менк.

К 1885 г., к XIII передвижной вы­ставке, картина была окончена и экспонировалась под названием «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года».

Репин показал Грозного не в са­мый момент убийства, не в ярости дикого гнева, а в ужасе от содеян­ного... Чувствуя, что теряет сына, он прижимает его к себе, пытается за­жать рану, спасти... Лицо Грозного в пятнах крови—страшно, в огром­ных глазах — безумие.

Лютое горе, муки раскаяния при­дают образу Грозного какую-то жуткую силу. Такой страшной чело­веческой трагедии не изображал еще ни один художник.

Страдание, ужас Грозного-отца, теряющего самое дорогое — сына, так велики, что он, убийца и деспот, предстает перед нами почти как жертва, жертва собственного дикого произвола. В осуждении деспотиз­ма, жестокости, бесчеловечности убийств—гуманистическая направ­ленность картины.

По аналогии с современностью картина звучала особенно актуаль­но. Это скоро почувствовали в офи­циальныхкругах. Победоносцев требовал запрещения картины. Вскоре она действительно была сня­та с выставки.

Еще в 1878 г., задолго до «Ивана Грозного», возник у Репина замысел картины «Запорожцы», рассказы­вающей о том, как весело сочиняли запорожцы дерзкое коллективное послание султану в ответ на его предложение сдаться и перейти к нему на службу.

Летом 1880 г. Репин путешество­вал по Украине, собрал ценнейший этюдный материал, а осенью, увле­ченный «Запорожцами», писал Ста­сову: «До сих пор не мог ответить Вам, Владимир Васильевич, а всему виноваты «Запорожцы»... Вот недели две с половиной без отдыха живу с ними, нельзя расстаться,—веселый народ... Чертовский народ!.. Никто на всем свете не чувствовал так глу­боко свободы, равенства и братства! Во всю жизнь Запо­рожье осталось свободно, ничему не подчинилось...».

Позднее то одна, то другая работа отвлекала Репина от «Запорожцев», но он постоянно возвращался к ним, переделывал, переписывал и окон­чил к 1891 г.