Реферат: Военные реформы Путина

Экономическая катастрофа, к которой наша страна подошла осенью 1991 г., заставила государство сократить закупки оружия у предприятий ВПК на 70%. Министерство внешнеэкономических связей пообещало руководителям ВПК организовать продажу оружия за рубеж на 35 млрд рублей, и его продолжали выпускать в прежнем объеме. Но экспортные планы реализовать не удалось, поэтому к концу 1992 г. полигоны и склады предприятий были завалены боевой техникой и оружием, которые Минобороны, не имея денег, отказывалось покупать.

Потянулись цепочки взаимных неплатежей, и как результат - спад производства, отток кадров из оборонной промышленности, прекращение многих научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР). Не помогла и начавшаяся конверсия. Руководители ВПК проводили ее плохо, втайне надеясь на скорое восстановление бюджетного финансирования в прежнем объеме. Сказались острый недостаток инвестиций и непривычная для оборонных предприятий конкуренция импортных товаров. Спасти российский ВПК от необратимого технологического отставания могла только его кардинальная реструктуризация.[8]

Некоторые сдвиги.

В ноябре 1993 г. в «Основных положениях военной доктрины Российской Федерации» впервые была сформулирована сверхзадача военной организации новой России - предотвращение войн, утвержден принцип партнерства со всеми государствами, которые не имеют агрессивных планов против нашей страны и действуют в рамках Устава ООН, классифицированы угрозы, определены основные параметры стратегии сдерживания, в том числе ядерного, намечена общая конфигурация Вооруженных Сил.[9]

В «Основах (концепции) государственной политики по военному строительству России на период до 2005 года», утвержденных в августе 1998 г., была изложена политика государства в военном строительстве - от принципов на международной арене до военно-патриотического воспитания граждан. Концепция исходит из малой вероятности ведения крупномасштабных войн против России, поэтому особое внимание уделяется возможным локальным войнам и конфликтам на границах нашей страны и СНГ. В этих случаях Россия вправе отстаивать свою государственность, в том числе военными методами.

В 2000 г. были приняты «Концепция национальной безопасности» и «Военная доктрина Российской Федерации», где сделаны обоснованные и подтвержденные практикой последнего десятилетия выводы о возрастании угрозы локальных и региональных конфликтов, названы направления реформирования Вооруженных Сил. [10]

«Отдельно остановлюсь на ситуации в Чеченской республике. Сегодня я прежде всего призываю представителей всех политических сил страны – они представлены в этом зале – проявить чувство ответственности в вопросе урегулирования ситуации в этой республике. До сих пор нам это удавалось. Удавалось не спекулировать на крови и трагедии, не зарабатывать на этом политические дивиденды и очки.

Еще совсем недавно звучало: армия находится в состоянии разложения и в военной сфере нам нечего рассчитывать на сколько-нибудь заметные результаты. А в политической сфере мы якобы не можем ожидать ничего позитивного, так как не найдем ни одного чеченца, который поддержал бы усилия федерального центра по борьбе с террористами и наведению конституционного порядка. Сама жизнь показала, что оба эти тезиса являются ложными.

Выполнив свои основные задачи, армия из республики уходит. Это – серьезный результат. Но достигнут он дорогой ценой, и потому сегодня, нарушив традиции ежегодных посланий, думаю, будет уместно вспомнить о наших военнослужащих, о дагестанских ополченцах, о чеченских милиционерах и всех тех, кто ценой своей жизни остановил распад государства».[11]

На начало 2001 г. в 12 силовых структурах России насчитывалось 2,1 млн военнослужащих и 966 тыс. гражданских лиц, к Министерству обороны были приписаны около 1,2 млн военнослужащих (самая большая доля).

Объединение Ракетных войск стратегического назначения, Военно-космических сил и Войск ракетно-космической обороны позволило повысить уровень боеготовности, сократить долю ракетчиков в военном бюджете с 19,3 до 15,5%. Упорядочено управление Сухопутными войсками, сформировано 7 соединений постоянной готовности, укомплектованных техникой на 100% штата военного времени, людьми - на 80%. Сухопутные войска ныне избавлены от многочисленных так называемых фланговых соединений и частей, без отдачи «съедавших» в недавнем прошлом значительные средства. Военным округам придан статус оперативно-стратегических командований. Выведены войска из Восточной Европы и Прибалтики, сокращены СНВ и количество военных округов.[12]

Вряд ли все перечисленное можно отнести к революционным или подлинно реформаторским шагам. Если выделить четыре главных элемента военной реформы - преобразование системы управления военной организации государства, реформирование системы комплектования Вооруженных Сил, изменение системы обучения и воспитания и обновление системы их оснащения вооружениями, то надо признать, что сделано ничтожно мало.

Результат достаточно хаотичной деятельности в сфере военного строительства в 90-х годах сводится к сугубо организационным мероприятиям (расформировать, переформировать, перевести на другие штаты, передислоцировать). Действительно, нынешнее состояние Сил общего назначения не соответствует основополагающим разделам «Концепции национальной безопасности» и «Военной доктрины Российской Федерации». Сложился опасный дисбаланс между Стратегическими ядерными силами и Силами общего назначения. Если первые выполняют преимущественно политические функции поддержания международной стабильности и едва ли когда-нибудь будут применены, то недопустимая слабость и техническая отсталость Сил общего назначения получила наглядное и кровавое подтверждение в обеих военных кампаниях в Чечне. Многие страны, даже морские державы, отдают приоритет Сухопутным войскам. Например, их доля в Вооруженных Силах США составляет 46%, в Великобритании - 48, в Германии - 69, в Китае - 70, а в России - чуть более 31%.

В России доля современного оружия и военной техники в Вооруженных Силах сегодня достигает 20%, а оружия, эксплуатируемого свыше 10 лет, - около 80%. Примерно треть военной техники (около 50% боевых самолетов и танков, почти 80% ударных вертолетов) по техническому состоянию не готова к боевому применению, более 40% - требуют среднего и капитального ремонта. Денег, выделяемых из госбюджета на нужды обороны, едва хватает лишь на содержание армии и флота. Ежегодное финансирование НИОКР, которые определяют будущий облик ВС, не превышает 10–15% требуемого уровня. Закупки вооружений новейших образцов после 1995 г. во всех видах ВС носят единичный характер. [13]

Федеральные войска в Чечне по техническому оснащению оказались на значительно более низком уровне, чем бандформирования. Отсутствуют приборы ночного видения, связь на тактическом уровне не имеет закрытых каналов, рассказы о высокоточном оружии - убаюкивающая сказка. Бронемашина «Водник», способная ликвидировать на своем пути мины и фугасы, третий год не может пробиться в оборонный заказ. Та же участь постигла современный БТР-90.

В критическом состоянии находится орбитальная группировка космических аппаратов военного назначения. Многие космические аппараты уже выработали гарантийные ресурсы. Не исключена ситуации, когда естественным образом произойдет свертывание активной космической деятельности.

В Военно-воздушных силах уровень исправности авиатехники низок, физически изношены или морально устарели средства управления и обеспечения, объекты инфраструктуры, подготовка летного состава оставляет желать лучшего, низки темпы модернизации авиационной техники и создания авиационных комплексов пятого поколения, отсутствуют возможности перевооружения на перспективную технику.[14]

Оперативные возможности Военно-морского флота (ВМФ) по решению боевых задач в океанской зоне снизились наполовину, в морской зоне - на треть. Боевой состав ВМФ сократился до 30% по сравнению с 1992 г., при этом более 50% кораблей нуждаются в ремонте. Сохранение этих тенденций может привести в ближайшем будущем к утрате флота как вида Вооруженных Сил. [15]

Кроме того, ограниченные финансовые возможности и лимиты выделяемых горюче-смазочных материалов не позволяют в требуемых объемах проводить оперативную и боевую подготовку войск.

Сокращение военных расходов в течение прошедшего десятилетия без радикального уменьшения численности Вооруженных Сил и изменения их структуры привело к тому, что денег стало не хватать даже на покрытие текущих потребностей армии. При этом надо учитывать, что расходы на армию и флот по бюджету Минобороны составляют лишь часть затрат на военные нужды государства, так как в них не включены расходы на содержание и оснащение воинских формирований при других министерствах и ведомствах, которые финансируются по иным разделам бюджета. К расходам на оборону относятся также затраты на содержание мобилизационных мощностей в промышленности, создание запасов ресурсов, гражданскую оборону и др.

Расходы на национальную оборону

Расходы на оборону	1992	1993	1994	1995	1996	1998
Запланированные (в % от ВВП)	6,5	4,9	5,5	3,4	3,5	3,4
Фактические (в % от ВВП)	4,7	4,4	4,4	2,9	2,8	2,4
Фактические к запланированным (в %)	72,3	90,0	80,6	94,0	79,7	70,5
Примечание . Расходы на национальную оборону в 1999 г. составили 116 млрд рублей, в 2000 г. - 140,8 млрд. [16]

Хронический дефицит финансирования Вооруженных Сил вынудил искать нетрадиционные источники средств. Указом Президента РФ «Об изменении и признании утратившими силу отдельных положений указов Президента Российской Федерации по вопросам высвобождаемого военного имущества» от 27 марта 1999 г. № 385 разрешена реализация движимого и недвижимого военного имущества. В условиях острой нехватки средств пришлось использовать также неприкосновенные запасы, объем которых сейчас и без того на 30% ниже требуемого уровня.

Согласно Указу Президента РФ «О реформировании государственных унитарных предприятий, входящих в состав органов строительства и расквартирования войск Вооруженных Сил» свыше 100 предприятий и организаций (большая часть комплекса) подлежат приватизации. Появятся акционерные общества, которые на конкурсных началах будут выполнять заказы Минобороны и других силовых ведомств. Намечена приватизация военной торговли, совхозов, подсобных хозяйств, других непрофильных организаций, которые необходимо оторвать от военного бюджета. Предусмотрено, что часть акций открытых акционерных обществ смогут на льготных условиях приобретать лица, уволенные с военной службы, кроме проходивших срочную службу.

«Потребности обороны уже сейчас почти наполовину обес-печиваются частными предпринимателями, в том числе АО с участием государства. Полагаю, что практику участия негосу-дарственных предприятий и в оборонных исследованиях, и в производстве надо расширять. Разумеется, делать это следует только при четком соблюдении всех установленных требований, через конкурсную систему государственных закупок».[17]

Для экономии бюджетных средств и обеспечения их целевого использования в войсках была введена новая бюджетная квалификация, осуществлен переход на новые принципы стоимостного бухгалтерского учета.

Но все эти меры не затронули главного - огромной структурной диспропорции при исполнении оборонного бюджета. Последние годы 85% его средств тратилось на денежное довольствие военнослужащих, заработную плату гражданского персонала, продовольствие, вещевое снабжение, квартирно-эксплуатационное обеспечение и медицинское обслуживание, 15% - на НИОКР, капитальное строительство, закупку вооружений и военной техники. Для сравнения: в СССР в 1985–1991 гг. затраты на закупку вооружений составляли 62–66% общих военных расходов, на содержание армии - 24–27, на оборонное строительство - 12–14%.

При таком финансировании ресурсообеспеченность (отношение ассигнований из бюджета на силовой блок к его общей численности) одного российского военнослужащего за пять лет уменьшилась на 30%. По этому показателю Россия уступает США в 15 раз, Великобритании - в 7, КНР - в 4 раза. [18]

Низкая эффективность военных расходов обусловлена также нерациональными пропорциями между различными категориями военнослужащих. Например, офицеров и прапорщиков (мичманов) насчитывается примерно 60% всех военнослужащих, солдат и сержантов (матросов и старшин), проходящих службу по призыву, - 30%, по контракту - чуть более 10%. Старших офицеров у нас вдвое больше, чем младших. Подобную кадровую политику иногда оправдывают тем, что она позволяет сохранить костяк армии, необходимый при мобилизационном развертывании ВС. Но в таком случае львиная доля средств всегда будет уходить на содержание военнослужащих, а не на закупки вооружений, военной техники и оплату НИОКР (для сравнения: в американских ВС младших офицеров на 60% больше, чем старших, а на одного офицера и уорент-офицера приходится 5,3 солдата и сержанта)[19] .

В Вооруженных Силах действует абсурдная система воинских званий : погоны не отражают положение человека в армии, а лишь показывают, кто здесь начальник. Сегодня полком может командовать майор, в подчинении у которого несколько подполковников. По уставу он должен просить у этих подчиненных разрешения обратиться к ним, чтобы им же отдать приказание. Чтобы звезды на погонах действительно соответствовали должности, уместно ввести присвоение временных воинских званий.

Не выдерживает критики и выдвижение офицеров на высшие должности. В нормально организованной армии случайных людей среди руководства не бывает. В США, чтобы занять генеральскую должность, офицер проходит длинный путь должностей и различных конкурсов. У нас же неизвестно откуда может появиться офицер, которого мало кто знает, и в одночасье стать генерал-полковником. [20]