Бесспорно, что без появления у человека сознания вообще не возникла бы у него и такая его своеобразная форма, как религия. Однако видеть причину появления религии в возникновении сознания было бы ошибкой. Человек отличается от животного, конечно, и наличием сознания, но суть его отличия от последнего заключается вовсе не в этом. Исходный пункт отличия человека от животных заключен в характере его деятельности. Животное только приспосабливается к среде, человек же создает вещи, которых в среде нет, он занимается производством. Деятельность человека качественно отличается от деятельности животных, и поэтому выражение «бессилие перед природой» в применении к человеку имеет совершенно иной смысл, чем в том случае, когда оно применяется к животным.

Возникнув, паразитический образ мысли вместе с породившим его паразитическим способом действия образовали то, что в этнографической науке получило название магии, или колдовства. Магия, являющаяся единством магического образа мысли и магического образа действия, существенно отличается от развитых форм религии. Она не предполагает существования наряду с реальным, естественным миром мира иллюзорного, сверхъестественного, не предполагает бытия сверхъестественных существ, вообще не предполагает бытия каких-либо других существ и предметов, кроме естественных материальных существ и естественных материальных предметов. В магии на первый план выступает не вера, а обрядовые действия. В результате ее часто понимают только как совокупность определенных действий, имеющих целью обеспечить достижение желаемой цели. Такое понимание четко выражается в русском языке в словах «колдовство» и «волшебство».

Но с развитыми формами религии магию роднит вера в существование, кроме естественных, реальных, доступных разуму воздействий, качественно отличных от первых таинственных сверхъестественных влияний. Наличие в магии основного признака религии - веры в зависимость человеческой судьбы от таинственных, сверхъестественных влияний, сил - позволяет рассматривать магию как форму религии. Но это еще не религия в полном смысле слова. Это религия еще только становящаяся, формирующаяся. Данная ее особенность была верно подмечена Г. Гегелем, согласно которому, магия (колдовство) есть «самая древняя религия, наибо-лее дикая и грубая ее форма», есть «первая форма (религии.- Ю. С.), которая, собственно говоря, еще не может быть названа религией»[6] .

Некоторые исследователи, в частности знаменитый английский этнолог Дж. Фрезер, отказываются считать магию одной из форм религии. Основание - не только отсутствие веры в существование сверхъестественного мира и сверхъестественных существ, не только преобладание роли практики. Самое главное для них заключается в том, что магическая сила мыслиться как присущая не кому-либо и не чему-либо, а самому человеку. Сам человек наряду с естественной силой обладает еще и сверхъестественной. Если религия предполагает подчинение человека какой-то внешней, посторонней силе, которая господствует над человеком и связана с чувством страха и неуверенности, то магия характеризуется наличием у человека пусть ложного, но сознания своего всемогущества, пусть ошибочного, но чувства уверенности в своих силах. Человек уверен, что если он применит нужный магический обряд, то сможет добиться всего, чего пожелает. Главное - это знать, какой обряд нужно использовать.

Но подобные взгляды части религиоведов находятся в резком противоречии с данными исследователей, занимавшимися детальным изучением магии вообще, хозяйственной магии прежде всего, у народов, находившихся на стадии первобытного общества. В частности, такие взгляды вступают в противоречие с фактами, приводимыми в работах Б.К. Малиновского «Аргонавты Западного Тихоокеанья» (1922), «Миф в примитивной психологии» (1926) и Р. Ферса «Примитивная экономика маори Новой Зеландии» (1929), «Примитивная полинезийская экономика» (1939). Как сообщают эти ученые, магические обряды опутывают не всю хозяйственную деятельность людей, а лишь те ее сферы, в которых в значительной степени господствует случай, удача, в которых человек не может надеяться на свое знание и технику, а имеет дело с не поддающимися контролю факторами, где человек не уверен в благоприятном исходе своей деятельности, где велик простор для страха и неуверенности. Что же касается тех областей хозяйственной деятельности, в которых техника проста и надежна, в которых применяются испытанные приемы, гарантирующие успешный исход деятельности, то в них магические обряды полностью отсутствуют.

На этих примерах наглядно видно, что магические обряды представляют собой не что иное, как иллюзорное восполнение бессилия несвободной практической деятельности. Магия, как и любая другая форма религии, порождена бессилием человека перед непознанной необходимостью, проявляющейся в господстве над ним случайностей. Она очень своеобразная, но, тем не менее, форма отражения практической беспомощности человека перед силами, действующими в объективном мире.

Возникнув, магия развивалась. Существуют различные классификации магических действий. В основу одной из них положены особенности магической «техники». Выделяют магию подражательную (имитативную), части (парциальную), инициальную и т.п. Первая из них заключается в том, что магические обряды, имеющие целью обеспечение желаемого результата, представляют собой воспроизведение действий, реально необходимых для достижения цели. Так, например, охотники перед реальной охотой колют копьями изображение животного, которого хотели бы добыть. Другая классификация построена по принципу связи магических действий с теми или иными сферами реальной человеческой деятельности. Выделяют магию охотничью, рыболовную, земледельческую, скотоводческую, кузнечную, любовную, лечебную, вредоносную и т.п..

Перечисленные классификации во многом являются внешними. Существует и более глубокая типология магии, в которой выражается ее внутреннее развитие. В этой классификации прежде всего выделяются два основных типа магии, каждый из которых, в свою очередь, делится на подтипы.

Первый тип - магия действия, которая подразделяется на два подтипа. Первый и самый ранний подтип магии действия - магия содействия. В таком случае магические обряды лишь дополняют здравые действия, направленные на достижение желаемого результата. Цель магических действий состоит в том, чтобы обеспечить успех здравых действий. Эти магические обряды сопровождают здравые действия и, по убеждению людей, содействуют их успешному результату. Второй подтип магии действия - магия самодействия. Магические обряды не сопровождают здравые действия, а их заменяют. По убеждению людей, одних только таких магических действий вполне достаточно, чтобы вызвать нужный результат. Такой характер часто носит вредоносная и любовная магия.

Другой основной тип магии - словесная, или вербальная, магия. Если магия действия проявляется в обрядах, то словесная магия - в заклинаниях, заговорах и т.п. Она тоже подразделяется на магию сопровождающую, содействующую, когда цель заклинания состоит в обеспечении успеха здравых действий, и магию заменяющую, самодействующую, когда считается, что одних лишь заклинаний, заговоров достаточно, чтобы добиться желаемого результата.

Вместе с магией возник своеобразный вид знания - знание о том, какие действия нужно совершить или заклинания произнести, чтобы обеспечить достижение желаемого результата, - обрядознание. Обрядознание неразрывно связано с верой в сверхъестественную силу и неотделимо от нее. Оно не только не способствовало увеличению власти человека над миром, но, наоборот, было препятствием для этого. Это знание было бесполезным, пустым. Первоначально пустознание сводилось к обрядознанию. Позднее появились и другие его формы. Самой последней формой пустознания является богословие (теология).

Вывод о том, что магия была древнейшей, первоначальной формой религии, находит свое подтверждение в данных археологии. Наука в настоящее время не располагает никакими фактами, которые давали бы основание полагать, что религия возникла еще у самых ранних формирующихся людей (пралюдей) - архантропов, которые жили в период с 1,6 млн по 0,3-0,2 млн лет тому назад. Ничего не известно и о религии более продвинутых пралюдей - ранних палеоантропов, живших во время от 300-200 тыс. до 80-75 тыс. лет тому назад.

Несколько иначе обстоит дело с развитыми пралюдьми - поздними палеонтропами, время существования которых от 80-75 до 40-35 тыс. лет тому назад. В позднемустьерской стоянке Ла Ферраси (Франция) был найден камень с намеренно нанесенными на него красными пятнами, а также каменная плита с чашевидными углублениями. Плитка со следами красной краски была найдена и в Ле Мустье (Франция). Ряд исследователей высказали предположение, что камни со следами раскраски - памятники инсценировки охоты, во время которых сами камни изображали животных, а красные пятна - раны. Но по мнению некоторых ученых, эти инсценировки еще не носили магического характера: они были репетициями, во время которых происходило распределение ролей в предстоящей охоте.

С предположением, что у пралюдей (формирующихся людей) охоте предшествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложнение охотничьей деятельности неизбежно потребовало на определенном этапе предварительной выработки плана действий. В силу крайней конкретности мышления пралюдей выработка плана охоты и распределение ролей могли происходить только в виде инсценировки охоты, ее репетиции.

Первоначально инсценировка охоты не носила магического характера, однако в дальнейшем она с неизбежностью превратилась в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся описанные выше находки, превращение уже завершилось, свидетельствуют красные пятна на камне, символизирующие раны, которые будут нанесены животному. Никакой реальной практической нужды в символическом нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было. Невозможно приписать никакой реальной практической функции найденной в Ла Ферраси плите с чашевидными углублениями. Исследователи связывают ее, так же как и камень с нанесенными красными пятнами, с репетициями охоты, рассматривая плиту как зачаточное изображение животного, а углубления на ней - как изображение ран. Появление изображения ран на камнях, представляющих собой подобие животных, по-видимому, можно рассматривать как свидетельство о начале зарождения изобразительного искусства, которое расцвело со сменой формирующихся людей (пралюдей) людьми готовыми, сформировавшимися - Homo Sapiens, что произошло при переходе от раннего палеолита к позднему палеолиту.

Взгляда на палеолитическое искусство как на теснейшим образом связанное с магией придерживаются многие исследователи, в том числе и отечественные. Эта точка зрения не находится в противоречии с фактом реалистического характера искусства позднего палеолита. Как свидетельствуют данные этнографии, близость изображения к оригиналу считалась у многих народов необходимым условием успеха обрядов подражательной магии.

Будучи самой первой формой религии, магия является и самой живучей. В отличие от многих других, более поздних форм религии, она не просто сохраняется от прошлых времен и усваивается современными людьми, а снова и снова рождается в условиях, когда человек оказывается под гнетом случайностей. Многие люди, которые не верят ни в сверхъестественный мир, ни в сверхъестественные существа, попадая в ситуацию, характеризующуюся если не полной, то значительной степенью неопределенности, нередко оказываются в плену ими же самими созданных магических представлений и даже совершают действия, по существу, магического порядка. Все это обычно именуется не магией, а суевериями.

Различного рода суеверия существуют у людей, занимающихся деятельностью, успешный результат которой не может быть гарантирован, ибо зависит от факторов, не поддающихся контролю человека. Масса суеверий существует у охотников, рыбаков, моряков, шахтеров, работающих в опасных штреках, летчиков, солдат, принимающих участие в боевых действиях, карточных игроков, финансовых спекулянтов, постоянных клиентов лотерей, учащихся и студентов, сдающих экзамены по предмету, который они плохо знают, у влюбленных и т.п. Известный испытатель самолетов М.Л. Галлай в замечательном произведении «Испытано в небе» посвятил суевериям, бытующим в среде летчиков вообще, летчиков-испытателей в частности, целый раздел[7] . Но раньше в СССР суеверия процветали у тех или иных групп людей. В сегодняшней России все обстоит иначе. Развал экономики страны, ужасающее обнищание подавляющей части населения, полная зависимость рядовых людей от произвола чиновничества, гигантский рост преступности и другие прелести воцарившегося порядка, который только в насмешку может быть назван демократическим, привели к тому, что огромные массы людей живут сейчас в обстановке безграничной власти случайности, полной неопределенности, непредсказуемости как настоящего, так и будущего. И этот гнет случайностей, порождая чувство полной безнадежности, заставляет людей, беспомощных перед господствующими над ними рыночными и нерыночными силами, обращаться к религии, причем не столько к развитым ее формам - христианству, буддизму, исламу, - сколько к самым ранним, к суевериям - прежде всего к магии, колдовству, гаданиям, вере в приметы (оменализму), фетишизму. В этом легко убедиться, читая и статьи, и рекламные объявления в газетах. Спрос рождает предложение.

Характерная черта суеверия - полная бессистемность. Магия, включая гадательную, оменализм, фетишизм представляет собой беспорядочное нагромождение верований и обрядовых действий. На этом основании их нередко отказываются считать религией. Но системность - вовсе не обязательный признак религии. Она появляется в религии очень поздно.

Бессистемностью отличаются не только современные суеверия. Беспорядочным нагромождением верований и действий была и первоначальная магия, которая представляла собой первую, исходную форму религии. Как уже отмечалось выше, в развитых, высших формах религии мир удвоен, раздвоен. Магия не предполагает наряду с естественным миром сверхъестественного. Но уже в ней сделан первый шаг по пути, ведущему к раздвоению мира в сознании человека. В магии мир пока не раздвоен, но раздвоена деятельность человека на здравую, обеспечивающую реализацию целей естественными средствами, и магическую, паразитическую, долженствующую способствовать достижению нужных человеку результатов сверхъестественным способом. Раздвоение сил человека на естественные и сверхъестественные было исходным пунктом движения, которое завершилось раздвоением мира на мир естественный и на мир сверхъестественный.

Глава 2. Тотемизм, анимизм, первобытная мифология и первобытная религия

Связи между людьми и животными, опосредствованные к тому же известным верхнепалеолитическому человеку культом плодородия и размножения (статуэтки женщины-матери с подчеркнутыми половыми признаками часто встречаются на стоянках пещерных людей, раскапываемых археологами), получили в представлении первобытных коллективов на стадии их трансформации из орд в родовые группы вполне определенное религиозное осмысление. Речь идет о тотемизме.

Тотемизм возник из веры той или иной группы людей в их родство с определенным видом животных или растений, скорее всего, первоначально именно тех, что составляли основу пищи данного коллектива. Постепенно он превратился в основную форму религиозных представлений возникающего рода[8] . Члены родовой группы (кровные родственники) верили в то, что они произошли от предков, сочетавших в себе признаки людей и их тотема (т. е. полулюдей-полуживотных, полулюдей-полурастений, различного рода фантастических существ и монстров). Тотемная родовая группа обычно носила имя своего тотема и свято почитала его. Вначале почитание, видимо, не исключало, а даже предполагало употребление тотемных животных и растений в пищу; причем именно этот факт (т. е. потребление мяса тотема) мог натолкнуть на мысль о родстве человека и его тотема - ведь оба они в конечном счете состояли из одной и той же субстанции. Однако такого рода связи между людьми и тотемами относятся к глубокому прошлому, и косвенно об их существовании могут свидетельствовать лишь древние предания, как, например, сохранившиеся среди австралийских аборигенов мифы, свидетельствующие о первоначальной-тесной связи между тотемными представлениями и охотой с ее охотничьей магией и маскировкой людей в шкуры животных.

Тотемные представления сыграли огромную роль в процессе формирования родового общества: именно они более всего способствовали отграничению группы сородичей от остальных, возникновению четкого представления о своих, т. е. принадлежавших к данному тотему, на которых строго распространялись уже выработанные веками нормы и обычаи, и чужих, не принадлежавших к этому тотему и тем самым как бы стоявших вне всех принятых норм и обычаев данного коллектива. Эта важная социальная роль тотемизма сказалась и на характере эволюции тотемистических представлений. С течением времени, по мере укрепления родовой структуры, на передний план стало выдвигаться представление о тотемном первопредке с его смешанным зооантропоморфным обликом, о тотеме как о близком родственнике, о брачных связях между человеком и его тотемным родственником. Наконец, возникло представление о реинкарнации, т. е. о возможном перевоплощении человека (в частности, умершего предка) в его тотем и обратно. Все это вело, с одной стороны, к усилению культа мертвых предков и веры в их сверхъестественные возможности, а с другой - к изменению отношения к тотему, в частности к появлению запретов на употребление тотема в пищу. Возникла система запретов-табу, важнейший из которых относился к запрещению употреблять в пищу тотем, за исключением тех случаев, когда потребление мяса тотема носило ритуальный характер приобщения к нему и тем напоминало о древних нормах и правилах[9] .

Возникший вместе с тотемизмом обычай табуирования стал в условиях первобытной родовой общины важнейшим механизмом регулирования социально-семейных отношений. Так, половозрастное табу разделило коллектив на строго фиксированные брачные классы и тем самым исключило половые связи между близкими родственниками. Пищевое табу не менее строго регулировало характер пищи, которая предназначалась вождю, воинам, женщинам, детям и т. п. Ряд других табу призван был гарантировать неприкосновенность жилища или очага, регулировать правила погребения, фиксировать права и обязанности отдельных категорий членов общины. Все эти табу бывали необычайно строгими. Так, в периоды инициации, т. е. приобщения юношей и девушек к числу взрослых мужчин и женщин, табу запрещало женщинам присутствовать при мужских обрядах, а мужчинам - при женских. Некоторые вещи, принадлежавшие вождю, в том числе и пища, также подчас бывали табуированы. Исследователи приводят примеры того, как воспринималось нарушение табу.

Как-то, уже в сравнительно недавнее время, один из племенных вождей в Новой Зеландии оставил остатки обеда, которые подобрал и съел член его племени. Когда последний узнал, что он употребил в пищу остатки трапезы вождя, что было табуировано, он стал корчиться в мучительных судорогах и вскоре умер. Примеры подобного рода далеко не единичны, причем все они свидетельствуют о том, что закрепленные в табу запреты почитались первобытным человеком в качестве священных и непреложных, нарушение которых неизбежно каралось смертью. Сам факт осознания нарушения табу парализует волю нарушителя, способность его организма к жизнедеятельности, внушает ему необходимость умереть.

Таким образом, тотемизм с его верой в обладающего сверхъестественными возможностями тотемного первопредка, с культом своих в противовес чужим, системой запретов-табу оказался исторически одной из первых форм религиозных представлений возникающей социальной общности - родовой общины. На раннем этапе формирования человеческого общества тотемизм выполнял основные функции религии - интегрирующую, регулирующе-контролирующую и даже в определенной степени компенсирующую. Правда, эту последнюю функцию значительно более полно выполняла в то далекое время другая ранняя форма религиозных верований и представлений - анимизм.

Анимизм - это вера в существование духов, одухотворение сил природы, животных, растений и неодушевленных предметов, приписывание им разума, дееспособности и сверхъестественного могущества. Зачатки анимистических представлений возникли в глубокой древности, возможно, еще до появления тотемистических воззрений, до формирования родовых коллективов, т. е. в эпоху первобытных орд. Однако как система достаточно осознанных и устойчивых взглядов религиозного характера анимизм формировался позже, практически параллельно с тотемизмом.

В отличие от тотемизма, ориентированного на внутренние потребности данной родовой группы, на отличия ее от других, анимистические представления имели более широкий и всеобщий характер, были понятны и доступны всем и каждому, причем воспринимались вполне однозначно. Это и естественно: первобытные люди обожествляли и одухотворяли не только грозные силы природы (небо и землю, солнце и луну, дождь и ветер, гром и молнию), от которых зависело их существование, но и отдельные заметные детали рельефа (горы и реки, холмы и леса), где, как они считали, тоже водились духи, которых следовало задобрить, привлечь на свою сторону и т. п. Даже отдельное заметное дерево, крупный камень-валун, небольшой пруд - все это в представлении первобытного дикаря имело душу, разум, могло чувствовать и действовать, приносить пользу или вред. А раз так, то ко всем этим явлениям природы, горам и рекам, камням и деревьям следовало относиться со вниманием, т. е. приносить определенные жертвы, совершать в их честь молитвенные обряды, культовые церемонии[10] .

Восходящая к анимизму вера в то, что души людей, прежде всего покойников, продолжают свое существование главным образом именно в бестелесной форме, служила как бы соединяющим звеном между групповыми тотемистическими и всеобщими анимистическими верованиями и обрядами. Воздавая должное душам покойных предков, первобытные люди тем самым надеялись на защиту и покровительство покойников в гигантском мире потусторонних сил.