Шпаргалка: Сочинения по произведениям русских классиков

Писатель-сатирик, обращаясь к "тени мелочей", к "холодным, раздроб­ленным, повседневным характерам", дол жен обл адать тонким чувством меры, художественным тактом, страстной любовью к правде. Зная о трудном, су­ровом поприще писате ля-сатирика. Гоголь все же не отрекся от нею и стал им, взяв девизом к своему творчеству следующие слова: "Кто же как ни - автор, дол жен сказать святую правду!" Только истинный сын родины мог в условиях николаевской России осмелиться вывести на свет горькую п равду, чтобы содействовать своим творчеством расш атыванию крепостною строя, тем самым способствовать движению России вперед.

Будучи человеком очень н аблюдательным, еще в молодые годы, в Нежине, писатель имел возможность п ознакомиться с бытом и нравами провин­ц иальных "существователей". жи зн ь же в Петербурге расш ири ла его пред­ставления о чиновничьем мире, о мире город ских помещиков, о купцах и мещанах. И он во всеоружии приступил к созданию бессмертной комедии "Ревизор". Идейно-художественное богатство комедии Гоголя состоит в широте охвата жизни общественных слоев России, показе типичных усло­вий жизни той э похи и необычайной силе тип изации социальных характе­ров. Перед нами небольшой уездный город с характерными для него черта­ми жизни: произволом местных ч астей, отсутствием необходимого кон­троля за порядком, невежественн остью его обывателей.

Манера Гоголя - "собрать в одну кучу все дурное в России" и "разом надо всем посмеяться" - обнаруживается в этом гениальном произведении в полной мере. В образах чиновников и помещиков Гоголь бичует пошлость, дикость, взяточничество, казнокрад ство, бе спринципность, умственную пус­тоту и гниль дворянства. Перед нами п роходят яркие образы "столпов горо­да", чинящих произвол и самодурство.

Гоголь не вывел в своей комедии "положительною героя". Положи­тельным началом в "Ревизоре", в котором воплотился высокий нравствен­ный и общественный идеал писателя, лежащий в осн ове его сатиры, стал "смех" - единственное "честное лицо" в комедии. "Это был смех", - писал Гоголь. - "который весь излетает из светлой природы человека потому, что на дне ее заключен вечно бьющий родн ик его, который углубляет предмет. заставляет выступить ярко то. что п роскользнуло бы. бе з проницаемой силы, которого мелочь и пустота жизни не испугали бы так человека".

Сатирически изображая дворянство и чиновническое общество, ник­чемность их существования, паразитизм, Гоголь бесконечно любит родную страну и ее народ. Злая сатира служит именно э той великой любви. Пори­цая все дурное в общественном и государственном строе России, автор про­славл яет ее народ, силы которого не находят себе выхода в крепостнической Руси. С глубокой любовью пишет Гоголь о н ароде. Здесь уже нет обличаю щей сатиры, только проскальзывает грусть о некоторых сторонах жизни народа, порож денных креп остничеством. Писателю присущ оптимизм, он глубоко верит в светлое будущее России. По выражению Некрасова. Гоголь "проповедовал любовь враждебным словом отрицания".

ДЕРЖАВИН О НАЗНАЧЕНИИ ПОЭТА

Гаврила Романович Державин вступил в литературу уже немо­лодым, много повидавшим и пережившим человеком со стихами, говорившими о бренности жизни, о смерти и бессмертии. И закон­чил путь монументальным восьмистишием, одой “На тленность”. Он написал оду за два дня до кончины и подтвердил этим, что ос­тался поэтом в мире до гробовой доски.

Многие современники Державина считали его придворным поэ­том. Но он никогда таковым не был, несмотря на попытки скло­нить его к этому (вспомним безуспешное увещевание поэта А. В. Храбровицким, статс-секретарем Екатерины II). Державин не мог стать ручным стихотворцем, хотя бы из-за своего горячего нрава. “В правде черт”, — говорил он сам о себе. Характер застав­лял его наперекор вельможам и царям говорить “истину... с улыб­кой”.

Ясно, что без простодушной улыбки, себе на уме, царям ничего не скажешь. А Державин говорил и умел, пусть не всегда, доби­ваться своего, зная, что правда на его стороне. В сознании своей правоты он обращался в стихах к Богу, к Высшему Судии.

Находясь под судом после тамбовского губернаторства, в оде “Величество Божие” он создает гимн во славу Творца, но не может не воскликнуть:

Но грешных пламя и язык

Да истребит десницы строга!

Эта мысль была почерпнута поэтом из одного из псалмов книги Давида. После счастливого оправдания Державин обращается еще к одному псалму “Милость и суд воспою Тебе, Господи”, и под гнетом мучающих его размышлений о суде и справедливости поэт вновь и вновь развивает излюбленную тему, используя ту же неисчерпае­мую книгу Давида.

В переложении очередного псалма “Истинное счастие” он вновь обрушивается на “беззаконников”:

Они с лица земли стряхнутся,

Развеются и разнесутся,

Как ветром возметенный прах.

Используя псалом в стихотворении “Радость о правосудии”, Державин говорит:

Да правый суд я покажу,

Колеблемы столпы земные

Законом Божьим утвержу...

В переложении из псалма “Доказательство творческого бытия” поэт рисует величественную картину мира:

Небеса вещают Божью славу...

Нощи нощь приносит весть...

Охватывая в воображении как бы сразу все мироздание, бездны и выси, поэт словно стремится взлететь туда, где можно дышать полно, не боясь ледяного и разряженного воздуха. Но это удавалось ему далеко не всегда.

А если удавалось, то оттого, что ногами он всегда крепко стоял на земле.

Его чеканное (через Юнга восходящее еще к библейскому) “я червь — я Бог” было и метафорой, рисующей образ самого поэта. Ведь о том же позднее говорит и Пушкин, являя поэта, погруженного в “заботы суетного света”, но с душой, готовой встрепенуться, как “пробудившийся орел”.

Державин искренне полагал, что поэт призван изобразить чело­веческую душу, словно художник-акварелист, не отрывающий от листа бумаги кисти, пока рисунок не закончен. Это удалось ему в оде “Бессмертие души”:

Как червь, оставя паутину

И в бабочке взяв новый вид,