Сочинение: Панаевский цикл Н.А. Некрасова и Денисьевский цикл Ф.И. Тютчева
...переживаю вновь
И первое движенье страсти,
Так бурно взволновавшей кровь,
И долгую борьбу с самим собою,
И не убитую борьбою,
Но с каждым днем сильней кипевшую любовь.
Как долго ты была сурова...
Главенствующая роль в этом еще не созданном, но созидаемом союзе сердец принадлежала вере (не случайно слово «вера» или производные от него включаются в текст так концентрированно):
Как ты хотела верить мне,
И, как и верила, и колебалась снова,
И как поверила вполне!
При таком понимании изменчивости форм бытия человек, естественно, хочет обнаружить в нем надежные, незыблемые ценности. Одна из них — любовь, творящая, возводящая свои вершины:
Счастливый день! Его я отличаю
В семье обыкновенных дней;
С него я жизнь мою считаю,
Я праздную его в душе моей!
По-своему значительна и последняя строфа стихотворения: в ней за женщиной признается право на свободу чувства, на самостоятельное решение судьбы. Однако в той же строфе авторская мысль снова обращается к признанию диалектики жизни и чувства:
Скажи! я должен знать... Как странно я люблю!
Я счастия тебе желаю и молю,
Но мысль, что и тебя гнетет тоска разлуки,
Души моей смягчает муки...
Так обстоятельно и захватывающе раскрытый в стихотворении «Да, наша жизнь текла мятежно...» новый для своего времени взгляд на счастье, на любовь, на любимую будет устойчив, обязателен для всех следующих произведений Некрасова на ту же тему. Не встретится в них застылости, однообразия в отношении к живому чувству любви. Крайние проявления этого чувства выражены в предельно четком четверостишии (1855—1856):
О сердце бедное мое!
Боюсь: ты скоро изнеможешь...
Простить не можешь ты ее...
Зачем же не любить не можешь?..
Особенно интересна для наших наблюдений группа стихотворений Некрасова о письмах, то есть своего рода документах любви. Первое из них — ранее называвшееся «Письма» (1852), — открывается характеристикой противоречий чувства:
О письма женщины, нам милой!
От вас восторгам нет числа,