Сочинение: Военная лирика Твардовского
Поэт говорит о невозможности забыть те муки: "Нет, мать, сестра, жена, И все, кто боль изведал, Та боль не отмщена И не прошла с победой". Закончена была поэма уже после войны. И заканчивает ее поэт страстным призывом: "Не Забывать!"
Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.
В творчестве Твардовского военной поры очень примечательна детская тема. С особой пристальностью вглядывается поэт в женские и детские судьбы, с невыразимой болью и с нескрываемой печалью думает о них. Это и "жена командира, бежавшая из Минска с детьми в ночь первой жестокой бомбежки"; и "мальчик, везущий на саночках мать, тяжело раненную, когда шел бой за их деревню"; и "девочка с ребенком на руках у трупа матери". Великое множество строк в стихах и прозе написано о войне, но ничего пронзительнее, чем строки "Возмездия" Твардовского, читать не доводилось:
И суд наш праведный суров,
И места нет пощаде.
И не у нас ее проси,
Мы будем мертвых глуше.
Проси у тех, чьи на Руси
Сгубил безвинно души.
Проси у девочки у той,
Что, в дула ружей глядя,
Спросила с детской простотой:
— Чулочки тоже, дядя? —
У той, худое тельце чье
У края рва поставил.
Проси пощады у нее,
А мы щадить не вправе.
В стихотворении "Я убит подо Ржевом" поэт выбирает форму написания от первого лица. Это наиболее соответствует идее стихотворения, воспевающего единство павших и живых. Монолог воина, с нарастающей эмоциональностью повествующего о собственной гибели "летом, в сорок втором", достигает наивысшего накала в таких строках:
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому — как?
Погибший солдат видит себя лишь "частицей народного целого", и его волнует все, что свершилось потом, после него. Он говорит:
Я вам жить завещаю, —
Что я больше могу?
Эту высокую ответственность перед памятью погибших, ответственность за то, как человек распорядился своей судьбой, выкупленной у Смерти ценой жизни другого, поэт ощущает очень остро. Не в этом ли исток той гражданской позиции, за верность которой кто-то из писателей назвал Твардовского "совестью послевоенной литературы".