Статья: Дидро
3 Там же. С. 78.
"Мораль" Рамо может привлекать на фоне лицемерия и ханжества добропорядочного общества. Рамо апеллирует к естественности и непринужденности. Если себялюбие естественно и выражается в стремлении к богатству, почему надо это скрывать? Главное - счастье, и если счастье, говорит Рамо, понятое как почет, богатство и власть, можно получить пороками - пороками, присущими мне, "пороками, отвечающими нравам моего народа, приходящимися по
вкусу моим покровителям и более соответствующими их мелким нуждам", нужно ли прибегать к добродетели? [1] Рамо упивается своим положением - "счастливого разбойника среди разбойников богатых", готового вместе с тем на любую гнусность и порок при условии, что никто его к этому не принуждает: "Я готов пожертвовать достоинством..., но по своей собственной вoле, а не по чужому приказанию. Допустимо ли, что бы мне сказали: "Пресмыкайся!" - и чтобы я был обязан пресмыкаться!" [2].
1 Дидро Д. Племянник Рамо. С. 80.
2 Там же. С. 82.
Апелляция Рамо к естественности и свободе в наибольшей степени сближает его с героями де Сада. А характер естественности и свободы, к которым он апеллирует, его игнорирование требований здравого смысла и рациональности, делают его антигероем Просвещения.
Критика христианской этики. В отношении к религии Дидро, получивший в отрочестве религиозное образование, эволюционировал от скептицизма и деизма к атеизму и радикальному антиклерикализму. Большинство его философских и художественных произведений пронизаны критикой религиозного мировоззрения, христианского учения, церковных и монастырских нравов.
Критика христианской этики развивается Дидро по двум направлениям. Это критика собственно морального учения христианства, направленная главным образом на выявление в нем лицемерия, ханжества и внутренних противоречий, и философско-этическая критика христианской этики.
И здесь в различных рассуждениях Дидро наиболее примечательны два аргумента. Во-первых, христианская этика, как и христианское учение в целом, апеллируя к божественному авторитету, а затем и к авторитету многочисленных святых, подменяет убежденность авторитаризмом, в то время как действительно необходимым основанием убежденности должен быть только разум.
Во-вторых, христианская этика индивидуалистична - она покоится на индивидуальной исключительности. Из Священного Писания следует, что христианские добродетели под силу лишь избранным; добродетель оказывается привилегией, ведь подвиги христианских святых не могут рассматриваться в качестве примера для всеобщего подражания. Дидро выдвигает в связи с этим критерий универсализуемости: "Могу ли я презирать в одном человеке то, что уважаю в
другом? Разумеется, нет. Истина, не зависящая от моей прихоти, должна быть правилом для моих суждений, и я не стану одному вменять в преступление то, чем я восхищаюсь как добродетелью в другом" [1]. Добродетель должна быть императивом, не только в равной мере вменяемым каждому, но и не противоречащим принципам общественной жизни.
1 Дидро Д. Философские мысли // Дидро Д. Указ. соч. Т. 1. С. 165.