Статья: Духовный детдом

Так или примерно так рассуждает большинство людей. Можно даже сказать, что это некая новая аксиома. Но не кажется ли вам, что сейчас слишком многое принято подавать как аксиому и что таким образом создается неявный запрет на мышление? А мышление включить в данном случае очень даже интересно. Вдруг аксиома окажется еще одним лопухом, который заглушает росток истины?

Обратимся к истории XX в. К 1917 г. противостояние поколений, пожалуй, достигло своего апогея. Хотя лидеры революции были самого разного возраста, в том числе и из поколения отцов, основной массив ниспровергателей старой жизни все же составляла разогретая мировой войной молодежь. А когда ниспровергаешь, необходимо совершить отрыв от старших. Ведь именно они останавливают, пытаются урезонить, говорят: "Не надо так, ребята! Что же вы, как варвары, все крушите, ломаете? Деды ваши строили, пот и кровь проливали, а вы... Разве так можно?"

"Во времена органические и, следовательно, бездемагогические, - пишет в книге "Народная монархия" И.Л.Солоневич, - нация, общество, государство, - отцы говорили юнцам так: "Ты, орясина, учись, через лет тридцать, Бог даст, генералом станешь и тогда уж покомандуешь - а пока - цыц!" В эпохи же революционные, то есть, в частности, демагогические, тем же юнцам твердят о том, что именно они являются солью земли и цветом человечества и что поколение более взрослое и умное есть "отсталый элемент". Именно эта демагогия и вербует пушечное мясо революции." ("И.Л.Солоневич "Народная монархия", "Феникс", 1991, стр. 380-381.)

Пока длилась революционная эпоха, конфликт отцов и детей воспроизводился в каждом следующем поколении. Снова процитируем Солоневича: "Русская интеллигенция - и революционная и контрреволюционная - почти в одинаковой степени рассматривала себя как последнее слово русской истории - без оглядки на прошлое и, следовательно, без предвидения будущего. Каждое поколение прошлого и нынешнего века ломало или пыталось сломать все идейные и моральные стройки предыдущего поколения, клало ноги на стол отцов своих, и не предвидело той неизбежности, что кто-то положит ноги свои и на его стол. Базаров клал ноги на стол отцов своих, - базарята положили на его собственный. Ибо, если вы отказываете в уважении отцам вашим, то какое имеете вы основание надеяться на уважение со стороны ваших сыновей?" (Там же, стр. 405.)

Но потом, когда революционный ураган утих и сопротивление было сломлено, потребовалось упрочить "завоевания революции". Тогда социалистическое государство оказалось очень даже заинтересовано в стабильности и приложило максимум усилий к консолидации общества. Антагонизм отцов и детей канул в прошлое, сделался иллюстрацией жизни при "проклятом царизме". Какой конфликт мог быть между отцами-рабфаковцами и детьми-студентами советских вузов, между отцами-победителями в Великой Отечественной войне и детьми-целинниками? Они вместе строили светлое будущее, и эта гармония поколений утвердилась в формуле "молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет".

Казалось бы, совсем недавно, только что идеология была прямо противоположной. Стариков, и не просто стариков, а классиков (то есть наилучших стариков) сбрасывали с корабля современности, а тут вдруг! - раз - и почет. (Естественно, не всем, а лишь тем, кого революционные бури обкорнали по нужным меркам.) Так было и в 40-е, и в 50-е годы. И даже в 60-70-е, что бы нам ни рассказывали сейчас ангажированные мемуаристы о массовом недовольстве молодежи той жизнью, которую построили их отцы и деды, - даже тогда конфликты, в основном, носили частный и локальный характер. Родители могли возмущаться тем, что дочь носит слишком короткую юбку или что сын не захотел пойти по стопам отца, не захотел учиться на технолога, а подался в художники или не стал поступать в институт, а пошел в армию. Диссидентские настроения были достоянием чрезвычайно узкого круга людей, преимущественно в столице. У диссидентствующей молодежи, конечно, возникали нешуточные конфликты как с собственными отцами, так и с "отцами-основателями". Кто-то, может быть, возразит, что согласие с отцами в лояльности к власти и ее установлениям было трусливым лицемерием. Но сейчас-то бояться некого. Скорее, наоборот, выгодно рассказывать о своих протестных настроениях в годы советской власти. Почему же мы сегодня нередко слышим от тех, чья юность пришлась на 70-е гг., что они вполне искренне верили в советскую идеологию, искренне работали на советское государство, искренне вступали в партию? Что это чистая правда, мы знаем и по собственному опыту, так как принадлежали к жалкому меньшинству недовольных и чувствовали себя очень одинокими в среде сверстников. И в институте, и позже, в среде сослуживцев.

Но настало время перестройки, которую ее апологеты ласково и лживо поименовали "бархатной революцией" И средства массовой информации стали стремительно ковать племя юных бунтарей. Какие только ярлыки не навешивались на старшее поколение: "рабы", "совки", "коммуняки", "красно-коричневые", "коммуно-фашисты"! А молодежи усиленно навязывался комплекс жертвы. Помните, сколько шума было создано вокруг перестроечного прибалтийского фильма "Легко ли быть молодым"? Как все уши прожужжали про его гениальность? Хотя само название-вопрос содержит в себе провокацию. Молодость традиционно считается лучшей порой в жизни человека. Здоровье, сила, красота, любовь, дружба, путешествия, ожидание от жизни счастливых сюрпризов - все это принято ассоциировать с молодостью. Фильм же переворачивал все с ног на голову. Пьянство, депрессии, разочарованность, наркомания - словом, один из закоулков молодежного жилья предстал в фильме в качестве центрального проспекта. Ну и естественно, во всем были виноваты старшие, которые довели несчастное молодое поколение до такого кошмара.

Этот фильм был ярким, но отнюдь не единичным примером разжигания межпоколенной розни. Как по милицейскому свистку вдруг принялись плодиться рок-ансамбли и прочие "неформалы", которым подозрительно легко строгая советская власть давала угнездиться в подвалах, клубах, чуть ли не в райкомах партии. И все они доверчиво повторяли за хитрыми "политтехнологами" (хотя на излете СССР это слово было еще не в ходу), что их затирают, что у молодежи нет будущего, что проклятые геронтократы заняли все места и никогда их не освободят.

Тема геронтократов вообще пришлась по сердцу многим нашим согражданам, не только "неформалам". Вся страна потешалась над членами Политбюро. Недостатки их правления как-то очень ловко и умело были сцеплены в средствах массовой информации со старостью. Выходило, что все дурное и даже преступное случилось в нашей стране не потому, что на безбожии и крови не построишь ничего путного, а потому что на руководящих постах окопались старики. Такой перевод стрелки на людей преклонного возраста как на главный источник зла помог не только рок-певцам, но и младшим научным сотрудникам выбиться в люди. Недаром перестройку в народе метко окрестили "революцией мэ-нэ-эсов". Распаленные завистью и эгоизмом молодые начала 90-х настолько потеряли голову, что не смогли сделать элементарный перенос, не подумали, в какой ситуации окажутся они сами через 10-15 лет. Теперь они с негодованием говорят о возрастном цензе при приеме на работу и о наглой молодежи, которая только и думает, как подсидеть "знающего, опытного сотрудника".

Все же это, наверное, было каким-то массовым умопомрачением, если не беснованием, - то, что творилось в начале 90-х... Только помрачением рассудка можно объяснить такую мерзость, такой позор, как избиение молодыми милиционерами стариков-ветеранов, вышедших на демонстрацию 23 февраля 1992 г.. Ну, эти, предположим, могли еще оправдывать свое скотство тем, что получили приказ. Но ведь и без всякого приказа тогдашняя молодежь не стеснялась упрекать старых фронтовиков в том, что они... выиграли войну! "Победили бы немцы, так была бы нормальная цивилизованная жизнь, - бесстыдно заявляли они. - И пиво было бы классное, и сосиски качественные, а не как наши - из туалетной бумаги!"

Итак, на примере двух исторических переломов в России - начала и конца ХХ века - мы с вами видим, что межпоколенный конфликт есть признак не вообще нового, а революционного времени.

Наверно, кому-то из читателей снова захочется возразить: дескать, перестройка (а на самом деле, конечно, революция, хотя вовсе не бархатная, судя по количеству жертв!), давно закончилась. Почему же сейчас чуть ли не дошкольник норовит обвинить родителей в том, что они его не понимают и недооценивают (претензия, еще недавно характерная для подросткового возраста). Ну, а уж многие подростки вообще считают, что в современном мире "все другое", что все старое - это "отстой" и предки отстали навсегда. Словом, молодежь продолжают науськивать на старших. Ну, и причем тут революция?

Погодите, прополка не окончена! Еще один маленький лопушок.

Лопух третий: революция тут ни причем, тем паче, что она давно завершилась

Совершенно верно, юное поколение продолжают восстанавливать против взрослых. Иногда прямо диву даешься: откуда ребенок это взял? Ведь он телевизор не смотрит, подростковых журналов не читает (хотя кто это может проверить?). А говорит как по-писаному, готовыми клише: и о конфликте поколений, и о правах ребенка, и о новые ценностях. Воздух, что ли, этим пропитан?

Воздух не воздух, а среда, в которой обитают современные дети, конечно, пропитана духом протеста против старших. Ну, хорошо. Ваш сын не смотрит телевизор. А другие-то смотрят! И читают. И слушают. Да сейчас даже школьные учебники провоцируют подростковый бунт! Открываешь учебник граждановедения - и видишь карикатуру: мегера-мать пытается отлупить сына. А в конце параграфа вопрос: нарушает ли права ребенка наказание ремнем? Объяснят школьнику и какие он имеет права на жилплощадь, на семейное имущество и, конечно, на информацию. (В последней сейчас недостатка не наблюдается, особенно по части того, чем стоит заняться, "когда родителей нет дома" - так называлась одна из рубрик злополучного журнала "Cool".)

Да что граждановедение! В самом обыкновенном учебнике английского языка для массовых школ ( 8-й класс, авторы Э.Ш.Перегудова, О.В.Черных, издательство "Просвещение", М., 2003 г.) легко обнаруживаются такие, например, "полезные" упражнения. Детей спрашивают: "Что говорят твои родители, когда ты их огорчаешь?" Затем предлагают несколько готовых выражений:

- You need a short sharp lesson! (Нужно хорошенько тебя проучить!)

- I won't stand any nonsense! (Не хочу слушать твою ахинею!)

- I'm saying that's final! (Я сказала - и все!)

- I've had enough of you and your friends! (Мне осточертел ты и твои друзья!)

- Shut up! (Заткнись!)

Потом снова спрашивают: "Когда твои родители выражаются таким образом?" Спросим и мы: как вы думаете, способствуют такие языковые тренинги укреплению детско-родительских связей?

Да, в детях не перестали сеять неприязнь к родителям. Это правильное наблюдение. Ошибка в другом. Революция не закончилась. Она продолжается, потому что сокрушение социалистического государства было отнюдь не конечной, а лишь промежуточной ее целью. В перестройку важно было дискредитировать стариков-приверженцев социалистических ценностей, этаких "Нин Андреевых". Сейчас кампания по дискредитации распространилась на всех взрослых. В том числе и на достаточно молодых преуспевающих родителей, которых никак не заподозришь в симпатиях к социализму. Напротив, они вполне лояльны к новой жизни. В чем же дело? - Да в том, что большинство взрослых, независимо от политических убеждений, являются носителями семейного уклада. А семья невыгодна идеологам и воротилам общества потребления. Семья - это общий котел, общий дом, общая машина, общая дача, множество общих предметов. Гораздо выгоднее иметь дело с одиночками - больше можно продать кастрюль и телевизоров.

Но есть еще более важная цель. Это разрушение традиционных ценностей и представлений, установок и норм - в общем, всего того, что принято называть культурной традицией и образом жизни. Культурная традиция всегда передается из рода в род, от старших к младшим. На этом, собственно, держится целостность народа. Оторвите младших от старших, а еще лучше - восстановите их друг против друга, и распадется культура. А значит, погибнет народ.

Рассадник блудных сыновей

Вот мы и подошли, вырвав по дороге три лопуха, к заветной цели затянувшейся революции. Настолько затянувшейся, что ее хочется назвать хронической. Социализма давно и в помине нет, а нам все твердят про необходимость реформ и про то, что Запад чрезвычайно обеспокоен, как бы мы не свернули с единственно верного пути. С того, по которому идет весь цивилизованный мир и который должен привести в некое унифицированное "общечеловеческое" пространство, населенное людьми без роду без племени. Этакими одинокими кочевниками, совершенно свободно перемещающимися по свету, сегодня живущими тут, завтра (если позволяют средства) ... даже не скажешь "в другой стране", так как стран не будет, а просто в другой точке земного шара. Ни к кому и ни к чему не привязанными блудными сыновьями, которые никогда не вернутся в отчий дом. И потому что их научили понимать свободу как полную вседозволенность, "отвязанность" (неспроста это словечко сделалось таким значимым в молодежном жаргоне), и потому что трудно считать дом отчим, если отец покинул его задолго до сына (разведенных родителей-то сейчас чуть ли не 50%). Или в доме вообще не было отца. А у некоторых и матери, а вместо отчего дома - приют, интернат или вокзал. И даже когда отец с матерью есть, так ли уж хочется вернуться в дом, от которого тебя поспешили отлучить, уведя в ясли, в сад, в школу с продленкой?

Фактически брошенных детей сейчас гораздо больше, чем нам докладывают в самых пугающих сводках. С этой точки зрения можно даже порадоваться сегодняшней экономической несостоятельности нашей страны. Не спешите возмущаться, а подумайте: когда духовные и душевные связи отцов и детей так основательно подорваны, не экономическая ли зависимость от старших часто удерживает младших от полного разрыва? И не провоцируя ли этот разрыв, молодежи предоставляют лучшие рабочие места, более высокую зарплату, а детей ориентируют на как можно более раннюю экономическую независимость? Заметьте: не на помощь родителям, а на независимость от них.

В нашей стране это пока проявлено не столь полномасштабно, как на Западе, где блудный сын может не просить заранее свою долю наследства, потому что он вполне в состоянии себя обеспечить. А во- вторых, ему нет нужды возвращаться, потому что он сыт. Тут, пожалуй, не лишне напомнить, что евангельского блудного сына домой привел именно голод. Не чувство долга, не тоска по отцу, не угрызения совести, а самый натуральный животный голод. Конечно, в евангельских притчах есть и иносказательный смысл, но не стоит пренебрегать и буквальным. Тем более что в данном случае буквальный смысл нисколько не противоречит духовной трактовке поведения юноши. Грех отчуждает человека от Бога. Чем больше грехов, тем слабее духовное начало, тем громче заявляет о себе плоть, животные инстинкты, которые разрастаются и крепнут на грехах, как на навозе. Поэтому мотив возвращения блудного сына дан очень точно. Как, впрочем, и все в Евангелии. Плотяного человека и можно пронять только таким грубым воздействием, как поражение в базовых потребностях.

Юность - это как раз время наибольших соблазнов, наибольшей опасности пуститься во все тяжкие. А уж если родителей рядом нет и ты от них экономически не зависишь, тогда вообще никаких преград! Русской культурной традицией эта опасность учитывалась. Не только в глубокой древности, но еще в середине XIX века самовольное отделение неженатого сына было для крестьян чем-то немыслимым, из ряда вон выходящим. По свидетельство этнографов, в Ярославской губернии "сын не может оставить отчий дом произвольно: отец, если сын вздумает идти самовольно на заработки, всегда может заявить волостному правлению, чтобы сыну его не давали паспорт; если сын уйдет жить в другой дом, то отец имеет право требовать от него себе на содержание" (Цит. по кн. М.М. Громыко "О воззрениях русского народа", "Паломникъ", М., 2000, стр. 358). А когда в той же местности родители отправляли взрослых неженатых сыновей, обычно от 16 лет до 21 года, на заработки, парни, которых называли "отходниками", должны были всв заработанные деньги присылать домой. Иначе родители могли вытребовать сыновей назад.