Статья: Красная площадь
Историческим и художественным центром Китай-города, несомненно, является Красная площадь. Это, бесспорно, одна из красивейших площадей Москвы, особенно при входе на нее через Воскресенские ворота, когда справа площадь замыкается кремлевскою стеной, а прямо перед глазами на фоне неба вырезается стройная группа Покровского собора, или Василия Блаженного.
Во всей России не найдется, быть может, местности, более овеянной историческими воспоминаниями, чем эта площадь. В лихое время вражеских нашествий на ней кипели ожесточенные битвы - с Батыем, Едигеем, Ольгердом, Мехмет-Гиреем. На ней же обильно лилась кровь казнимых и вырастали крохотные деревянные церкви "на крови". Патриархи совершали по ней свое пышное шествие на осляти в вербное воскресенье. По ней въезжали в Москву цари и всходили на Лобное место - держать речь к народу. С того же Лобного места оглашались указы и грамоты, а около него совершались казни, вплоть до казней стрельцов, проникновенно увековеченных Суриковым.
При самом входе на Красную площадь через Воскресенские ворота стоит старинное здание бывшего губернского правления, окрашенное в те же цвета, что и ворота. Это здание и ворота - остатки своеобразного архитектурного ансамбля, когда-то замыкавшего с севера Красную площадь. На месте Исторического музея (напротив здания бывшего губернского правления) находился похожий на губернское правление дом Китайской аптеки [55], а от него до угловой Собакиной башни Кремля тянулась стена Китай-города.
Хотя существующее здание губернского правления относится к концу XVIII и началу XIX века, но в общем оно сохраняет облик построек конца XVII века, когда в самобытный русский стиль стала заметно вливаться струя западноевропейского барокко. Во дворе этого здания уцелел почти неприкосновенным остаток Монетного двора XVII века - высокий корпус с глухими стенами в нижнем этаже и вереницею обработанных в русском стиле окон во втором. Над прорезающими здание Монетного двора воротами сохранилась одна из закладных досок с надписью, что это здание построено "ради делания денежной казны" в 1697 году.
Интереснее в художественном смысле и значительнее по историческим воспоминаниям было соседнее здание, сломанное для постройки Исторического музея. В нем помещались во времена Петра Китайская австерия [56], в которой нередко пировал сам преобразователь. Затем в этом же здании разместился в 1755 году только что учрежденный Московский университет, уступивший, в свою очередь, место городским учреждениям, а в 1874 году это интересное, обильно украшенное изразцами здание - подлинное творение русского архитектурного вкуса - было сломано, а на его месте воздвиглась далеко не равноценная по художественности громада Исторического музея.
Та же участь постигла и старый московский Гостиный двор, замененный существующим зданием Верхних торговых рядов [57], тоже претендующим на воскрешение форм древнерусского стиля, но в действительности являющимся европейским пассажем, наряженным в неподходящий русский костюм. Строителям XVIII века, воздвигавшим рядом с Кремлем новые здания, и в голову не приходило пополнять ансамбль Кремля новыми домами в древнерусском вкусе. Зодчие же XIX века, напротив, храбро настроили вокруг Кремля немало архитектурных "чудес" в "русском" стиле, к числу которых, конечно, относится ученая архитектурная мозаика Исторического музея и унылые громады Верхних и Средних торговых рядов, в значительной степени разрушающие цельность архитектурного пейзажа Красной площади [58].
Эта площадь издревле была центром московской торговли, чем и объясняется, вероятно, та живучесть Китай- города, о которой говорилось. Уже в 1520 году [59] Герберштейн видел на Красной площади каменный Гостиный двор. Громадное здание рядов делилось на множество отдельных проходов-рядов с лавками по специальности. Это деление проводилось в XVII веке до такой степени систематически, что здесь были: Завязочный ряд; Мыльный ряд; привлекавший московских красавиц - Белильный ряд (румяна и белила); Шапочные ряды делились на мужской и женский; были Голенищный и Подошвенный ряды и тому подобные. Кроме рядов были перекрестки: Жемчужный, Нитяный. Здание не могло вместить торговцев-специалистов, и они расставляли по площади палатки и шалаши, а то и просто раскладывали товары по земле, как было, например, в Золяном ряду, торговавшем "золою в лукошках без шалашей, не накрывся".
От рядов торговля растекалась по всей площади. К стенам Кремля у Никольских ворот лепились лавчонки Пирожного ряда; у Казанского собора [60] сидели мастера, чинившие посуду, и стояла "каменная харчевня с горном"; на мосту у Спасских ворот торговали книжники и гребенщики, лавчонки и "походячие торговцы" опоясывали собор Василия Блаженного. Тут же работали, естественно, и воровские люди, ухитрившиеся в 1683 году вырыть у самого собора подземную "палату" для жилья с ходом в нее из кремлевского рва. Своеобразию этого колоссального торжища отвечали и нравы. Бывало здесь и так, что купцы били покупателей "смертным боем" только за то, что покупатель находил купеческий расценок высоким и, приценившись, уходил без покупки. Происходили эти "смертные бои" и между самими купцами по самому пустячному поводу.
Борьба с беспорядочною торговлей на Красной площади продолжалась и в XVIII столетии: в 1786 году вдоль кремлевской стены выстроили новый Гостиный двор, но торговля в нем почему-то не привилась, лавки пустовали, и в 1804 году новый Гостиный двор сломали, снова открыв вид на кремлевские стены. Старый Гостиный двор, построенный в 1786 году по проекту знаменитого Кваренги на насиженном месте, пострадал от пожара 1812 года, и к 1830 году архитектор Бове закончил перестройку этого красивого здания классического стиля. Через три года против главного входа в Гостиный двор воздвигся памятник Минину и Пожарскому, тоже пропитанный классицизмом и создавший вместе с Гостиным двором уголок Западной Европы и двух шагах от итало-русского Кремля [61]. Ряды ветшали, разрушались, наконец, их закрыли, обрекли на сломку и к 1894 году заменили существующим пассажем, который не так давно еще считался почему-то "одним из лучших сооружений этого рода", а теперь может расцениваться лишь как попытка с негодными средствами приблизиться к такому апофеозу подлинно русского зодчества, каким является стоящий рядом собор Василия Блаженного [62].
Первый вопрос, который невольно задает себе зритель перед этим собором,- откуда взялась, как создалась концепция этой необычайной постройки? Здесь интересны и важны, разумеется, не технические или исторические подробности, не то, что в окрестностях Москвы, в сельских храмах Дьякова и Коломенского можно увидать очевидных предков собора, даже не то, что собор .воплощает в камне исконный, излюбленный тип древних деревянных шатровых храмов, еще уцелевших на Севере. В поздний час сумерек, в последние мгновения кончающегося дня, когда упрощаются все очертания, можно угадать, откуда родилась, чем могла быть навеяна идея подобной постройки: Василий Блаженный вырисовывается гигантскою группой деревьев. Вокруг высокой старой ели сгрудились естественною пирамидальною группой другие деревья поменьше. Еще немецкий путешественник 40-х годов XIX века Блазиус, пораженный видом собора, метко сравнивал его с "колоссальным растением". И это сходство не случайность. Во всех древнерусских постройках соборного типа, где здание является группою связанных и объединенных отдельных построек (например, Коломенский дворец, деревянные храмы Севера), чувствуется подчас некая схема русского лесного пейзажа, органически роднящая памятники зодчества с окружающей их природой.
Необычайный вид храма послужил поводом к созданию легенды, будто храм строил какой-то иностранец. По окончании постройки Грозный спросил архитектора, может ли он выстроить церковь еще лучше, и, получив утвердительный ответ, приказал ослепить зодчего. Эту западную легенду приложили, кажется, к Москве иностранцы, посещавшие Россию в XVII веке.
Василий Блаженный построен в 1554-1560 годах как памятник взятия Казани и является собором (сбором) по самой своей идее: строителям предстояло объединить в некое целое восемь отдельных храмов, но зодчие "различными образы и многими переводы" поставили "на одном основании девять престолов". Дошедшие до нас имена зодчих - Постник и Барма - звучат глухо и не могут объяснить ни художественной, ни технической загадки этой постройки, единственной во всей России. Можно только удивляться, как могли русские зодчие XVI века, когда сама Европа не знала еще способов математических расчетов устойчивости зданий, так точно определять наименьшую толщину стен постройки, так умело сочетать требования чисто художественные с конструктивными.
При всей своей странности, при всем кажущемся на первый взгляд "магометанизме" общего облика собор - здание чисторусское во всех деталях, в последних архитектурных мелочах. Гениальная новизна зодчих заключается в развитии, сочетании и способах применения этих исконных форм. Творчество итальянских архитекторов, в течение целого полувека развивавшееся в Кремле, обок с Василием Блаженным, казалось, развернуло крылья русским замыслам, и так создался этот храм-апофеоз древнерусского стиля. Обращаясь к анализу его архитектурных форм, найдем среди них и итальянские карнизы, и арочные колоннады, и готические "стрелы", и заостренные арки Востока, и русские закомары-кокошники, и подобия западных крепостных машикуль, но все эти свои и чужие формы перегорели и сплавились в некоем горне художественного творчества.
Есть основания полагать, что первоначально Василий Блаженный был окрашен в белый цвет, а его главы позолочены, арки нижнего этажа (подклета) были открыты, опоясывающей собор галереи во втором этаже не существовало и храм стоял на террасе, подобно подмосковной Коломенской церкви. В таком виде он должен был казаться более русским, чем в современной пестрой раскраске, и еще более прекрасным на фоне тройного кольца кремлевских стен, тоже некогда белых с красными башнями проездных ворот.
Основные органические формы собора так могущественны, что при всех неизбежных позднейших доделках и перестройках (достаточно упомянуть, что в 1680 году в собор были перенесены тринадцать маленьких церквей, стоявших на Красной площади, приблизительно по линии современного трамвая) [63] храм сохранил свой необычайный и характерный вид. Мало того, он сроднился с Кремлем, вошел в его архитектурный ансамбль. Как Кремль неотделим от Москвы, так и Василий Блаженный художественно неотделим от Кремля.
Интересно отметить, что нижние этажи собора в XVI веке служили кладовыми для хранения "казны" окрестных жителей, и московские грабители в 1595 году замышляли даже зажечь Москву, чтобы обокрасть соборные кладовые во время пожарной суматохи, по их замысел был вовремя раскрыт, и "воры" преданы казни, вероятно, тут же - на Красной площади.
Находящееся рядом с собором Лобное место было прежде окружено пушками-трофеями, около которых находился кабак "Под пушками". Во времена Павла московские купцы собирались обратить Лобное место в часовню и перенести сюда один из редких памятников русской резьбы по дереву XVIII века - необыкновенный и по размеру, и по замыслу, и по обилию фигур резной крест Сретенского монастыря работы Г. С. Шумаева, почти в 6 метров высоты. Этот проект понравился п митрополиту Платону, но почему-то не был осуществлен.