Статья: Некоторые вопросы этнической истории древней Средней Азии

Каково было отношение к эллинской культуре скифских завоевателей, вторгшихся на территорию Арианы в последних веках до н.э.? Предположение о том, что скифы как этнические иранцы испытывали солидарность по отношению к коренному, бактрийскому населению в противовес грекам, в принципе кажется маловероятным. Скорее, наоборот, кочевая знать довольно быстро слилась с эллинским и эллинизированным населением, т.е. с элитой местного общества. Об этом свидетельствует и то, что скифские вожди в Бактрии с самого начала активно воспринимали и использовали достижения античной культуры, и то, что позднее даже в погребальной обрядности наблюдается слияние степных традиций с греческими. В этом плане можно рассматривать и факт использования кушанскими царями греческого алфавита для составления текстов на своем языке.

О значительности эллинского этнического компонента свидетельствуют устойчивые, древние и широко распространенные в Средней Азии, особенно в восточной, горной ее части, предания о греках как далеких предках той или иной группы населения.

Итак, авестийский народ, племена Арианы - первая, самая близкая к нам по времени, ступень в предыстории таджикского народа. Древнеиранский авестийский язык, при всей его архаичности, представляет собой все же отдельный иранский язык. Спустившись в глубь времен еще на одну ступень, мы сталкиваемся с протоиранским языком, послужившим общим предком для всех более поздних иранских языков, а также с другими индоиранскими языками, столь же или еще более древними. Носителей всех этих языков условимся называть древнейшими арьями, так как все древние индоиранские народы действительно именовали себя арьями.

Прямых исторических свидетельств о древнейших арьях, исходящих от их современников, до нас не дошло. Но методом лингвистической реконструкции, позволяющей в какой-то мере восстановить протоиранский и протоиндоиранский языки, в частности их лексику, а также путем тщательного изучения общего культурного фонда разных индоиранских народов в области как духовной, так и материальной культуры удается немало узнать об этих арьях. Здесь невозможно дать общую картину жизни древнейших арьев, но основные факты таковы: они обитали значительно севернее, чем их потомки в Иране и Индии, и контактировали с предками армян, греков, славян, балтов и угро-финнов; знали медь и бронзу; занимались скотоводством (особенно коневодством) и земледелием, причем первое всегда преобладало; вели достаточно подвижный образ жизни, в некоторых случаях, возможно, даже кочевой; имели довольно сложные космологические и космогонические представления, а также несколько вариантов этногенетических легенд и мифо-географических схем.

Древнейшие арьи обитали в обширной полосе евразийских степей от Причерноморья до Казахстана и, может быть, еще восточнее, т. е. в местах, где и много позднее, уже в исторические времена, жили ираноязычные скифо-сарматские народы. Отсюда они и расселялись последовательными волнами на юг; удачным кажется предположение, что уже древнейшие арьи двигались, по крайней мере, двумя волнами, из которых поздняя частично перекрыла более раннюю. Считается, что распад общеарийского единства относится примерно к рубежу III и II тыс. до н.э., общеиранского - примерно к середине II тыс. до н.э., а восточноиранского - к рубежу II и I тыс. до н. э.

Общей иллюстрацией к процессу расселения древнейших арьев на юг может служить предание о Йиме (Яме), который почитался в качестве прародителя всеми древними индоиранскими народами. В нем повествуется, как этот славный герой трижды, через определенные промежутки времени, расширял землю в южном направлении, в полуденную сторону, когда она переполнялась "мелким и крупным скотом, людьми, собаками, птицами и красными огнями пылающими".

Какова была связь интересующих нас авестийских арьев с их прямыми предками, древнейшими или протоиранскими арьями? В поздней зороастрийской литературе неоднократно выступает некая мифо-географическая схема, восходящая, несомненно, к древним авестийским текстам: центральный каршвар Хванирата (по наиболее удачному толкованию, "[страна] добрых колесниц"), где обитают арьи, ограничен с двух сторон могучими реками по имени Раха и Вахви-Датья, текущими с окружающей землю мировой горы Хара в срединное море Вору карта, а между ними текут по каршвару еще 18 других рек. Схема эта являет собой не что иное, как вариант известных скифских мифо-географических представлений о панораме Северного Причерноморья. В совокупности они отражают, видимо, общеиранскую мифо-географическую модель страны обитания. Данное представление о стране Хванирата фиксирует иную схему, нежели представление о стране Арьяна-Вайджа, где река Вахви-Датья находится как бы в центре мироздания. Схема эта, скорее всего, более древняя: в то время как Арьяна-Вайджа - прародина только авестийских арьев, Хванирата в данном случае - прародина общеиранская. Если так, то эта последняя располагалась в степных просторах между Волгой (Раха) и Амударьей (Вахви-Датья). Отсутствие гор в истоках Волги не должно смущать: мировая гора Хара - чисто мифический образ, выполняющий роль окраины "земного круга" в мифологической географии.

Археологические данные вполне соответствуют такой картине. Эти данные относятся прежде всего к западным вариантам андроновской культурной общности. Самый ранний из них, представленный яркой и самобытной петровской культурой (XVII - XVI вв. до н.э.), ограничивается в основном степями Западного Казахстана и Южного Урала. Следующий, в лице алакульской культуры (XV - XIII вв. до н.э.), вырастающей из петровской, широко распространяется и в Средней Азии: памятники его находят в районе Ташкента, в долине Зеравшана, в Фергане и т. д.; вбирая по пути элементы соседней срубной культуры, этот вариант создавал смешанные типы, например, тазабагьябская культура (XV - XI вв. до н. э.) в низовьях Амударьи. Надо думать, что в памятниках всех этих культур и в их распространении на юг и запечатлена история протоиранских арьев Хванираты, страны колесниц: не случайно колесницы сопровождали носителей петровской и раннеалакульской культур даже на тот свет, составляя характернейшую принадлежность их погребальных сооружений.

Несомненно, эти арьи внесли основной вклад в формирование этноса авестийских арьев. Но археологически проследить данный процесс пока еще затруднительно. Известно лишь, что памятники завершающей фазы (XII - IX вв. до н. э.) упомянутых культур степных арьев находят уже непосредственно на территории земледельческих оазисов Средней Азии и Ирана, где они относятся к периоду, переходному от старых земледельческих культур к новым, в частности к язовским комплексам авестийских арьев. В то же время большинство археологов согласны с тем, что в сложении этих последних памятников, свидетельствующих об определенной архаизации и варваризации общества, на первых порах принимал участие степной компонент.

В самих же степях андроновские племена к концу II тыс. до н. э. были потеснены носителями карасукской культуры, пришедшими, по всей вероятности, из глубины Центральной Азии. В результате слияния андроновских и карасукских элементов в степях Казахстана и Средней Азии возникли новые культуры, такие, например, как бегазы-дандыбаевская. В плане этнической истории эти события можно было бы истолковать как наложение какого-то центральноазиатского, неиндоиранского и вообще неиндоевропейского суперстрата на протоиранскую основу. Процесс этот сопровождался в конце II и первой половине I тыс. до н. э. распространением далеко на запад некоторых дальневосточных элементов культуры и монголоидного расового типа. Но в конечном итоге местный иранский элемент все же возобладал. Учитывая критерии места и времени, здесь можно было бы видеть, мне кажется, процесс сложения восточноиранской, скифской в широком смысле, этнической общности. Одними из первых известных истории представителей этой общности были воспетые в иранском эпосе туры, постоянные противники авестийских арьев. Заметим, что имена их предводителей не всегда поддаются истолкованию из иранских языков. Позднее- эту же общность представляют упомянутые выше саки, тохары и другие племена, уже бесспорно ираноязычные.

Древнейшие арьи иранской группы находились в тесном взаимодействии с арьями индийской группы. Давно уже признано, что широко распространенные в индийской мифологии сказания о борьбе дэвов со своими старшими братьями, асурами, отражают взаимоотношения предков индийцев с предками иранцев. В разделении самих асуров на две группы - дайтьев и данавов, потомков речных богинь Дити и Дану, - тоже легко просматривается историческая основа. У каждого древнего иранского народа существовала своя этногенетическая легенда, в которой он был представлен потомком героя-прародителя и духа (всегда являвшегося в женском облике) главной реки в стране обитания данного народа. В упомянутом случае подразумеваются, видимо, духи рек Вахви, т.е. "Доброй" - Да[й]тьи (Амударьи), и Данавы (Танаис - у греков, Сырдарья - в данном контексте). А под дайтьями и данавами имеются в виду, надо думать, первые иранские племена, осевшие в бассейнах Амударьи и Сырдарьи в конце II тыс. до н.э. Замечу также, что в современной этим племенам Ригведе асуры упоминаются как вполне реальные и конкретные недруги.

Интересно, что часто упоминаемые в индийской мифологии потомки некоего героя Бхригу, связанные с асурами, в Ригведе тоже фигурируют как реальное племя. Из других источников известно, что бригами именовались фригийцы в древнейшие времена, еще до переселения их из Европы в Малую Азию (в конце II тыс. до н. э.). А лингвистические данные свидетельствуют о тесных контактах древнейших арьев с предками фригийско-фракийских племен, в которых есть основания видеть носителей срубной культуры степей Поволжья и Северного Причерноморья. "Срубники" активно участвовали вместе с западными &quo