Статья: Сергей Ромашко "Раздуть в прошлом искру надежды..."
1 Именно так формулировал Беньямин это в письме Гретель Адорно в апреле 1940: «Нет необходимости говорить тебе о том, насколько далек я от мысли публиковать эти заметки (тем более в той форме, в какой ты их получила)» (GS, I, 1223 — здесь и далее под этим сокращением с указанием тома и страницы даются отсылки к собранию сочинений Беньямина: W. Benjamin. Gesammelte Schriften. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1972— 1989). Там же Беньямин указывает на то, что рассуждения носят «редуцированный» и «экспериментальный» характер.
2 Порой встречающиеся замечания о том, что Беньямин сам был виноват в сложившейся ситуации из-за присущего ему эгоцентризма (см., например: I. Scheurmann. Als Deutscher in Frankreich: Walter Benjamins Exil 1933—
1940 // FЯr Walter Benjamin. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1992. S. 84) трудно принимать всерьез. Беньямин был к этому времени сложившимся человеком, и только очаровательная в своей наивности Анна Лацис могла писать ему письма с призывом отправиться в Испанию и писать репортажи о гражданской войне (можно себе представить, что написал бы Беньямин, если бы он добрался все же до Испании в то время и, главное, сумел бы вернуться оттуда живым). Беньямин, разумеется, не вписывался во всякого рода эмигрантские группировки и не присоединялся к разного рода бессмысленным по своей сути воззваниям, но винить его в этом невозможно.
3 Вот основные работы, написанные и подготовленные Беньямином в эмиграции: «О современной социальной ситуации французского писателя» (1933); «Автор как производитель» (1934); «Франц Кафка» (1934); «Берлинское детство на рубеже веков» (промежуточная редакция — 1934, окончательная редакция — 1938); «Проблемы социологии языка» (1934—35); «Париж, столица XIX столетия» (1935); «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» (первая редакция — 1935, вторая — 1935—36, третья — 1936—39); «Рассказчик» (1936); «Эдуард Фукс, коллекционер и историк» (1937); «Париж Второй империи у Бодлера» (1937—38); «Комментарии к стихотворениям Брехта» (1938—39); «О некоторых мотивах у Бодлера» (1939).
4 О том, что значила для Беньямина его библиотека, можно судить по его эссе « Я распаковываю свою библиотеку» (1931).
5 «...когда политики, бывшие надеждой противников фашизма, повержены и подтверждают это поражение предательством своего дела...»
6 См. GS, I, 1223.
7 О «монтажной» технике Беньямина, как и вообще о его манере работы, написано до сих пор крайне мало. Некоторые общие соображения можно найти у Ханны Арендт (H. Arendt. Walter Benjamin. Bertolt Brecht. MЯnchen: Piper, 1971). Об одном из примеров «монтажа» см. также: С. А. Ромашко. Детская фотография: О мотивах детстства у Вальтера Беньямина // Логос. 2000. № 3. C. 101—107.
8 Достаточно посмотреть по письмам и другим свидетельствам, как отзывались друг о друге Шолем, Брехт, Адорно. Шолем, например, побывав в 1938 году в Америке и встретившись, наконец, с сотрудниками Института социальных исследований, называл их не иначе как «онанистами духа» (H. Puttnies, G. Smith. Benjaminiana. Giessen: Anabas Verlag, 1991. S. 209).
9 Такова позиция издателей собрания сочинений Беньямина (GS, II, 946—949), представляющаяся наиболее убедительной; фрагмент можно считать материальным подтверждением слов Беньямина о том, что он размышляет над этими проблемами «лет двадцать».
10 Примечателен в этом отношении следующий фрагмент из воспоминаний Сомы Моргенштерна, человека, поддерживавшего близкие отношения с Беньямином весь период эмиграции: «В отличие от большинства коммунистов... с ходу оправдывавших Сталина или даже полагавших, будто хитрый грузин обманул Гитлера, чтобы выиграть еще пару лет на подготовку к войне, Беньямин был уверен, что коммунистической идее нанесен ущерб, от которого она не скоро оправится... Я полагаю, что уже в ту неделю у него зародился план позднее написанных тезисов... Когда он снова заговорил со мной о том, что этот пакт разрушил веру в спасение мира марксизмом-ленинизмом, я спросил его, не приходило ли ему в голову, что эта его вера сродни иудейской вере в мессию, несущего избавление миру. “Вы можете пойти и дальше, — сказал он, конечно иронически, — и утверждать, что Карл Маркс и вообще весь социализм XIX века были иной формой мессианской веры”. На это я ему ответил, что не могу брать на себя такое утверждение, потому что его уже сделал и опубликовал совсем другой человек. И это был даже не еврей, а француз, Эрнeст Ренан» (H. Puttnies, G. Smith. Benjaminiana. S. 196—197.). В набросках к тезисам обнаруживается именно эта формулировка: «В представлении о бесклассовом обществе Маркс секуляризировал представление о мессианском времени. И правильно сделал» (GS, I, 1231).
11 Энгельс, например, сам указывал в своих работах о происхождении христианства на сходство раннего христианства и раннего социалистического движения.
12 «Беньямин был, должно быть, страннейшим марксистом среди всех, котого породило это не бедное на странности движение» (H. Arendt. Walter Benjamin. Bertolt Brecht. S. 18).
13 B. Беньямин. Московский дневник. М.: Ad Marginem, 1997. C. 118.
14 Отношения Беньямина и Брехта — тема, до сих пор по-настоящему не раскрытая. Основная сложность ее заключается в том, что их дружба строилась на симпатии, не исключавшей серьезных противоречий. Документы их разговоров, например, — чаще всего непримиримые споры. Вывести из них какую-то «линию» совершенно невозможно. Свидетели утверждают, что больше всего они любили молча сидеть за шахматной доской. К этому следует добавить еще и то, что «ортодоксальная» франкфуртская историография просто была не в состоянии совместить дружбу с Брехтом и выработанный ею образ Беньямина.
15 Вы, которые вынырнете из потопа,
Поглотившего нас,
Вспомните,
Говоря о наших слабостях,
Также и о том мрачном времени,
Которого вы избежали.
[...]
Но вы, которые доживете до дней,
Когда человек будет помогать человеку, —
Вспомните нас
С состраданием!
(пер. К. Богатырева)
16 Правка, которой подвергались порой тексты Беньямина перед публикацией в журнале института, повергала, по свидетельству современников, Беньямина на несколько дней в ярость и отчаяние, но все это «руководство» ему тем не менее приходилось терпеть.
17 Самое яркое воплощение амбивалентное отношение романтиков к технике нашло в страшных историях об автоматах: в этом смысле псевдоавтомат в беньяминовских тезисах — тоже отзвук романтических образов.