Статья: Второстепенные члены предложения, как грамматические категории

Я знаю его, как человека способного – я знаю его, как человека со знаниями .

Мне нравится ровный почерк – мне нравится почерк без нажима.

Мои книги лежат на столе – книги брата лежат на столе.

Здесь также морфологически различные слова выполняют синтаксически тожественную функцию.

Таким образом, получается, что одна и та же морфологическая категория может служи для выражения разных синтаксических функций и, наоборот, одна и та же синтаксическая функция может выражаться разными морфологическими категориями.

Где же тогда грамматические (точнее – синтаксические) признаки второстепенных членов предложения, если морфологические признаки для них недостаточны? И имеются ли вообще такие признаки? Безусловно, имеются.

Каждая языковая категория выделяется, как категория, благодаря своей противопоставленности другим соответственным категориям, благодаря своей соотнесенности с ними. Категории же синтаксические выделяются только в предложении: вне предложения нет синтаксических категорий. Члены предложения выделяются и противопоставляются друг другу благодаря всем реально существуюшим в языке соотношениям как внутри предложения, так и в речи в целом. Поэтому синтаксические признаки второстепенных членов предложения заключаются во всех связях данного слова с другими, а не только в его морфологически выраженных грамматических значениях. <...>

Выше было указано, что части речи – это морфологизованные члены предложения. Это значит, что хотя в современном русском языке нет полного параллелизма между частями речи и членами предложения, все же каждая морфологическая категория, исторически выделившись в качестве определенного члена предложения, и до сих пор представляет собой специфический способ выражения данного члена предложения (например, именительный падеж существительного – морфологизованное подлежащее, предикативные формы глагола – сказуемое, полные прилагательные – определение, наречие и деепричастие – обстоятельство и т.д.). Поэтому в современном русском языке каждый член предложения может быть морфологизованный (т.е. выраженный предназначенной для данной категории синтаксической функции формой) и неморфологизованный, чисто синтаксический (т.е. выраженный формой, не специализировавшейся для данной синтаксической функции). Сравните сестрина книга , живет близко (морфологизованные определение и обстоятельство места) и книга сестры , живет в Москве (те же члены неморфологизованные). Соотносительность определенного морфологизованного члена предложения с тем или иным неморфологизованным является основным грамматическим (при этом специфически синтаксическим) признаком, который позволяет относить последний в ту же синтаксическую категорию, что и первый.

Здесь важны прежде всего соотношения между членами предложении в речи в целом, в частности, в диалоге, который заложен в самой природе языка, как средства общения, и является, если так можно сказать, «душой языка. Поэтому соотнесенность двух соответственных членов предложения (одного – морфологизованного, другого – неморфологизованного), входящих в разные элементы диалога, в разные реплики (например, в вопрос и ответ) является одним из существенных синтаксических признаков второстепенных членов предложения. Такова соотнесенность вопроса и ответа, двух корреспондирующих между собой одинаковых членов предложения, различающихся своими вещественными значениями – вопросительно-местоименным в вопросе и знаменательным в ответе:

Из чего ты стрелял? Стрелял из ружья .

Откуда ты стрелял? Стрелял из засады .

Чем ты любуешься? Любуюсь вечером .

Когда ты уедешь? Уеду вечером.

Из этих примеров выясняются соотношения:

из чего : стрелял = из ружья : стрелял :

откуда : стрелял = из засады : стрелял

чем : любуешься – вечером : любуюсь

когда : уедешь = вечером : уеду

Таким образом, вопросы и ответы – реальные формы языка и не менее реальные и яркие грамматические признаки членов предложения: слова из ружья, вечером (в примере любуюсь вечером) являются дополнениями, потому что они корреспондируют с теми же косвенными падежами в вопросах (из чего? чем?) Слово из засады является обстоятельством места, хотя и выражено косвенным падежом существительного с предлогом, потому что оно корреспондирует в вопросе с наречием места, как известно морфологизованным для этой функции. Иначе говоря, отнесение существительного в косвенном падеже с предлогом к обстоятельству места решается тем, что оно корреспондирует в вопросе с наречием места откуда .

<...> Вопрос – такой же реальный факт языка, как и ответ, а соотнесенность одного из членов предложения – вопроса с одним из членов предложения – ответа – яркий грамматический, формальный признак.

Противники вопросов обычно указывают на то, что нередко к одному и тому же члену предложения можно задать разные вопросы. Например: цветы стояли в вазе (в чем? и где?), на столе стояла лампа с абажуром (какая? и с чем?). Однако, и этот аргумент нельзя считать основательным ни с научной, ни с методической точки зрения. <...> Примеры вроде: цветы стояли в вазе , в банке , в склянке , стакане , в кувшине , в чашке и пр. – наиболее точно корреспондируют с вопросом в чем?, в то время, как примеры вроде: цветы стояли в комнате, в оранжерее, в зале , в саду , в углу , в коридоре и пр.– корреспондируют с вопросом где?. <...>

Кроме соотнесенности членов разных предложений (при вопросе и ответе) важное значение для выделения членов предложения имеют соотношения в пределах одного предложения:

Он пишет чисто и без ошибок .

Он пишет грязно и с ошибками.

Он пишет грязно, но без ошибок.

Он преподает интересно и с увлечением.

Он читает громко, не торопясь, с выражением .

Сочинительная связь между соподчиненными членами предложения, выраженными разными морфологическими категориями, является формально-грамматическим признаком тожественности их синтаксической функции. При этом выделенные второстепенные члены предложения являются так называемыми обстоятельствами образа действия, так как один из сочиненных и соподчиненных членов выражен наречием образа действия (за наречием закреплена данная синтаксическая функция, и оно морфологизовано в качестве данного члена предложения).

Сравните у Пешковского, который в данном вопросе стоит на формалистической точке зрения: «Эти соподчиненные (или в отношении подлежащего соподчиняющие) члены должны объединяться мыслью как однородные в каком-либо отношении, как сходные в чем-либо между собой. Сходство это может быть грамматическое ( Игорь и Ольга , в багрец и в золото, умный и серьезный, красиво и чисто , идя и смотря, идти и смотреть) и неграмматическое, вещественное ( запачкан и в пыли , быстро и в разных направлениях )» («Русский синтаксис в научном освещении», изд. 4-е, 1934 г ., стр. 391). Как видно из приведенной выдержки, Пешковский отождествляет грамматическую однородность с морфологической, считая, что вторая категория случаев объединяется вещественным, неграмматическим сходством. Не подлежит никакому сомнению, что в обоих случаях налицо грамматическая однородность, с той разницей, что в первом случае налицо и синтаксическая и морфологическая однородность, а во втором – только синтаксическая однородность (при морфологическом различии). Указание Пешковского на вещественное сходство совершенно необязательно, случайно: оно имеется в его первом примере ( запачкан и в пыли ), что возможно и натолкнуло его на неправильный вывод, и отсутствует во втором и многих ему подобных примерах (быстро и в разных направлениях ). Существенно то, что эти в морфологическом отношении различные слова выступают в одинаковой, тождественной грамматической функции.