Сочинение Хижина дяди Тома - Роман Г. Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" и становление афроамериканской литературы
Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" - сочинение "Роман Г. Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" и становление афроамериканской литературы"
Как бы ни будоражила воображение писателей-романтиков "индейская тема", сквозная в американской словесности, какими бы своеобразными ни были первые шаги художественного творчества коренных американцев, все же острейшей проблемой общественной жизни и литературы США второй трети XIX века выступала наболевшая проблема рабства. Не случайно столь обширными и эмоционально накаленными были аболиционистская публицистика, поэзия, проза, не случайно они обладали такой мощной силой воздействия на умы американцев. Романтики-аболиционисты почти не затрагивали вопрос о материальных, бытовых недостатках рабовладельческой системы. Их интересовали нравственные основы человеческого сознания. Они впервые громко заявили о развращающем влиянии узаконенного рабства и на рабов, и на рабовладельцев.
Продажа негров и распад их семей не способствовали укреплению морали, полная зависимость от хозяев создавала питательную почву для лжи и лицемерия. В то же время дозволенность применения физических наказаний развивала в рабовладельцах чувство жестокости, а их безграничная власть над чернокожей собственностью вообще узурпировала суверенное право Господа распоряжаться жизнью своих творений. Именно эта идея пронизывает поэзию Джона Гринлифа Уиттьера 1833—1860 годов ("Песни труда", "Томятся в цепях наши братья" и др.), прозу Ричарда Хилдрета ("Белый раб, или Воспоминания беглеца",1852), Гарриет Бичер-Стоу ("Хижина дяди Тома", 1952, "Дред, история о проклятом болоте", 1856) и многие другие произведения.
Волей судьбы имя Гарриет Бичер-Стоу (1811—1896) запечатлелось в американском и международном общественном сознании как символ антирабовладельческого движения. Писательница родилась в Новой Англии, в штате Коннектикут, в доме видного проповедника преподобного Лаймена Бичера; из одиннадцати детей которого пятеро братьев стали, как и отец, священниками (четверо из них впоследствии прославились на всю страну). Старшая и младшая сестры были зачинательницами и активными деятельницами движения за женское равноправие. Средняя дочь в семье, замкнутая и впечатлительная, Гарриет Бичер закончила местную школу для девочек, училась, а затем преподавала в Хартфордской женской семинарии, основанной одной из ее сестер, Кэтрин.
В 1832 году она вместе с семьей переехала в Цинциннати, небольшой тогда город на пересечении границ Севера и Юга, Запада и Востока. Его главной достопримечательностью являлись свиные бойни и мясоперерабатывающий заводик. "Свинополис" — называли свой город местные жители. Сюда — ректором Лэйнской духовной семинарии был назначен Лаймен Бичер. Подлинный пионер женского образования, Кэтрин Бичер вскоре организовала на новом месте Западный Женский институт, где и работала Гарриет Бичер, отчаянно скучавшая по Новой Англии. Тоска по родному краю подтолкнула ее к сочинительству, и вскоре ее скетчи и рассказы о горячо любимой родине стали появляться в местной периодике, главным образом, в религиозных журналах.
Писательница стала Гарриет Бичер-Стоу, выйдя в 1836 году замуж за коллегу своего отца, профессора богословия Лэйнской духовной семинарии и проповедника преподобного Кэлвина Эллиса Стоу, вдовца, человека глубокой учености и крайней непрактичности. Ведя дом и воспитывая их семерых детей, миссис Стоу урывками все же находила время для литературного труда: журналы охотно печатали ее рассказы, что пополняло скудный бюджет большого семейства.
Первая книга Гарриет Бичер-Стоу — сборник краткой прозы о Новой Англии "Мэйфлауэр, или Очерки нравов и характеров потомков пилигримов" была опубликована в 1843 году, а в 1850 семья Стоу переехала в Бранзвик, штат Мэйн: преподобному Кэлвину Стоу предложили профессорскую кафедру и высокий оклад в престижном Бодуйенском колледже, который некогда окончили Н. Готорн и Г. Лонгфелло.
Здесь, в Новой Англии, центре антирабовладельческих настроений, Г. Бичер-Стоу, во многом под воздействием мужа и брата — пламенного аболициониста преподобного Эдварда Бичера, прониклась сочувствием к аболиционистскому движению. Ее, впрочем, всегда отталкивало узаконенное рабство, но не было времени всерьез задуматься над этим вопросом. Теперь же появился досуг, а с ним и возможность и желание перечитать всю доступную аболиционистскую литературу: эссе, трактаты, рассказы рабов, знаменитое "Признание Ната Тернера" (1830) и т.д.
Принятие в 1850 Закона о беглых рабах, который обязывал жителей свободных штатов возвращать беглецов их владельцам, вызвало бурное негодование миссис Стоу. До поры скрытый, бичеровский общественный темперамент готов был выплеснуться наружу. Толчком послужило видение, которое посетило ее в бранзвикской церкви: она впервые воочию увидела страдания негров и услышала их стоны. И тогда родился величайший во всей истории американской литературы пропагандистский роман "Хижина дяди Тома, или Человек, который был вещью" (1852).
Г. Бичер-Стоу говорила, что "его создал Бог", она лишь "писала под диктовку". Неоконченный роман, который был принят к печати вашингтонским аболиционистским журналом и который планировалось разместить в 3-4 ежемесячных номерах, разрастался под руками автора, пока не получилось объемистое двухтомное сочинение. Оно вышло отдельным изданием в 1852 году и произвело фурор: 10 тысяч экземпляров были распроданы за одну неделю. К началу Гражданской войны эта цифра перевалила за три миллиона.
Книга была переведена на 37 языков и стала всемирным бестселлером. Ею восхищались Джордж Элиот, Жорж Санд и Лев Толстой. Ральф Уолдо Эмерсон объяснил невероятную популярность романа тем, что его "с одинаковым интересом читали в гостиной, на кухне и в детской каждого дома". Международная слава Г. Бичер-Стоу еще возросла после турне писательницы по Европе.
"Хижина дяди Тома" оказала колоссальное влияние на культуру и политику того времени: ее публикация дала аболиционистскому движению новый мощный импульс и помогла перестроить общественное мнение в целом, буквально взбудоражив нацию. Персонажи книги — Саймон Легри, Элиза, маленькая Ева Сент-Клер, забавная негритяночка Топси и, конечно, дядя Том стали архетипами национального сознания.
Разумеется, роман не остался незамеченным и в лагере "противника": писатели- и читатели-южане обвиняли автора в искажении реальной жизни рабовладельческих штатов. Г. Бичер-Стоу отреагировала книгой "Ключ к хижине дяди Тома" (1853), где обозначала конкретные документальные источники своего произведения — "рассказы рабов" и ссылалась на свою переписку с афроамериканским общественным деятелем и литератором Фредериком Дуглассом, подтверждавшим ее корректность. Ныне эта книга считается центральным текстом в рассмотрении влияния афроамериканской литературы на развитие романа США XIX века.
Вскоре, вдохновленная успехом своего первого крупного произведения, Г. Бичер-Стоу произвела еще один романтический антирабовладельческий роман "Дред, история о проклятом болоте" (1856), основанный, главным образом, на признаниях восставшего раба Ната Тернера и, по сути, ничем не уступавший, но и не превосходивший в художественном отношении "Хижину дяди Тома". Вторая книга, однако, имела далеко не столь широкий резонанс, как первая.
Чем же объясняется феноменальный успех "Хижины дяди Тома" и есть ли "ключ", позволяющий раскрыть этот секрет? "Хижина дяди Тома" — произведение совершенно романтическое по методу. Автора не занимают экономические, политические, социальные аспекты рабовладельческой системы. Единственный предмет внимания Г. Бичер-Стоу — нравственное сознание рабов, рабовладельцев, работорговцев. Главное здесь — эмоциональный накал.
Характеры героев достаточно одноплановы и четко поляризованы. С одной стороны, здесь выведены злобные негодяи, такие, как "главный злодей" американской литературы, убийца дяди Тома, бессмысленно жестокий рабовладелец Саймон Легри и работорговец Хейли. С другой же стороны, находятся персонажи, наделенные всевозможными добродетелями, ангельскими, как старый негр Том и Ева Сент-Клер, либо человеческими, как "хорошие" плантаторы Шелби и Сент-Клер или красавица-квартеронка Элиза. Отчаянный побег Элизы через реку Огайо, с льдины на льдину, с маленьким сыном на руках, стал одним из самых известных эпизодов романа (впоследствии семья Элизы обретает свободу в Канаде). "Добрые" персонажи, как правило, оказываются страдающими жертвами негодяев (как все персонажи-рабы) либо несчастных обстоятельств (как Шелби, Сент-Клер и Ева).
Примечательно, что новоанглийская писательница-аболиционистка проявляет немалую, по тем временам, деликатность, не только изображая некоторых рабовладельцев хорошими добрыми людьми, но и делая самых главных негодяев выродками-северянами. Главное зло, — подчеркивает автор, — не в людях, южанах или северянах, а в рабстве. Рабство разъедает души людей, лишая их проблеска человечности (Легри), рабству неизбежно сопутствуют такие чудовищные вещи, как распад негритянских семей (дяди Тома, Элизы, Кэсси, Эммелины), наказание беглых рабов, ужас и смерть.
Популярность романа невозможно объяснить его художественными достоинствами, хотя здесь есть и тщательно разработанная интрига и юмор, и пафос, и хорошо продуманная мелодрама. Это вполне добротное литературное произведение. И все же роман велик скорее как общественный, чем художественный факт, что вполне оправдывается задачами автора.
В своих "новоанглийских" рассказах, а затем и романах ("Сватовство священника", 1859; "Жемчужина острова Орр", 1862; "Олдтаунские старожилы", 1869 и др.) писательница обнаруживает меткую наблюдательность и тонкое эстетическое чутье. Она воспроизводит точную картину духовной и материальной жизни Новой Англии, давая мастерский анализ внутренней механики пуританского характера, рисуя сочные типажи фермеров штата Мэйн. Именно Г. Бичер-Стоу, исключительно продуктивно работавшая до самой своей кончины в возрасте восьмидесяти пяти лет, стоит у истоков новоанглийской реалистической литературы местного колорита рубежа XIX—XX веков.
Что же касается ее первого романтического романа "Хижина дяди Тома" как явления общественно-политического, то о его масштабах позволяют судить слова президента США Авраама Линкольна, который, приветствуя прославленную писательницу, спросил: "Так Вы и есть та маленькая женщина, чья книжка развязала такую большую войну?" Разумеется, в этом высказывании было некоторое нарочитое преувеличение, но "Хижина дяди Тома" действительно явилась каплей, переполнившей чашу общественных эмоций, и они вылились через край.
В книге "Ключ к хижине дяди Тома" Г. Бичер-Стоу указала целый ряд автобиографий чернокожих невольников (или "рассказов рабов"), на которые опирался ее роман: автобиографии Филлипса, Г. Уилсон, У.У. Брауна, Ф. Дугласса и др. Именно в жанре "рассказа раба" развивалась в первой половине XIX века афроамериканская литература (у истоков жанра находилась, как мы помним, "Интересная история жизни Оладо Эквиано", опубликованная в 1789). По малограмотности рабов их "рассказы" в основном записывались с их слов хозяевами.
Особняком стоят имена Уильяма Уэллса Брауна и Фредерика Дугласса. Первый из них, впоследствии ставший ярким романистом, описал свою жизнь безусловно самостоятельно, что, впрочем, не слишком меняет дело: жесткие жанровые рамки "рассказа раба", которых пунктуально придерживался У.У. Браун, не оставляли возможности для действительного самовыражения. Подлинно самобытная черная словесность США заявила о себе в 1845 году, когда увидела свет блестящая автобиографическая книга "Рассказ о жизни Фредерика Дугласса, американского раба". Голос Ф. Дугласса, однако, еще надолго — вплоть до начала XX века оставался едва ли не единственным отчетливо афроамериканским голосом в литературе страны.
Тесная связь черной словесности со знаменитой книгой белой писательницы Г. Бичер-Стоу оказалась двусторонней. "Хижина дяди Тома" была восторженно принята афроамериканским населением (показательно, что на похоронах Бичер-Стоу группа бостонских афроамериканцев возложила к ее гробу венок, на ленте которого значилось: "Дети дяди Тома") и сыграла важную, но далеко не однозначную роль в становлении черной прозы США.
Книга стимулировала развитие черной художественной традиции, но надолго затормозила процесс самовыражения афроамериканцев. Она врезала в общественное сознание целый ряд стереотипов, прежде всего, мощный образ-символ негритянского долготерпения и набожного смирения — дядю Тома. Персонажи романа Бичер-Стоу стали неким каноном изображения афроамериканцев в литературе. Вместе с тем роман как бы проложил колею, по которой и покатилась еще не слишком самостоятельная черная беллетристика XIX столетия.
Так, уже год спустя после публикации "Хижины дяди Тома" появился первый в истории американской литературы "настоящий" роман, написанный черным автором — "Клотель, или Дочь президента" (1853) Уильяма Уэллса Брауна. Речь в нем шла о дочери президента Джефферсона и одной из его чернокожих рабынь, и роман поднимал целый комплекс наболевших вопросов: об эксплуатации рабов и трагическом положении мулатов в обществе, о двойной морали и т.д. Вызывающе смело поставленная расовая проблема решалась, однако, автором в опоре на книгу Бичер-Стоу с ее "негритянским каноном" и эстетическими условностями "белой прозы", такими, как "почти белая" героиня и вполне литературная речь рабов. Впоследствии Браун написал продолжение романа, доведя действие до Гражданской войны.
Но и много позднее — на протяжении поколений — черные авторы чувствовали себя обязанными опираться на роман Бичер-Стоу, хотя бы для борьбы с порожденными им стереотипами, как это делали Ричард Райт в сборнике рассказов "Дети дяди Тома" (1938) или Ишмаэл Рид в романе "Побег в Канаду" (1976). Джеймс Болдуин резюмировал: "Все мы скованы этой книгой".