Сочинение Образ Мефистофеля
Имя Мефистофель, возможно, греческого происхождения — «ненавидящий свет», от me — не, phos — свет и philos — любящий. По другой версии, древнееврейского происхождения — от «мефиц» — распространяющий (разносящий) и «тофель» — скверна, грех. В Библии оно не фигурирует. Появилось, скорее всего, в эпоху Ренессанса.
«Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» - так представляется Фаусту Мефистофель в самом начале их знакомства. Возможно, здесь Мефистофель слукавил, потому что никогда никому блага не приносил. «Добро» для него абсолютное отрицание.
Фауст насмешливо обращается к Мефистофелю:
Так вот он в чем, твой труд почтенный!
Не сладив в целом со вселенной,
Ты ей вредишь по мелочам?
На это Мефистофель отвечает:
И безуспешно, как я ни упрям.
Мир бытия – досадно малый штрих
Среди небытия пространств пустых.
Однако до сих пор он непрерывно
Мои нападки сносит без урона.
Я донимал его землетрясеньем,
Пожарами лесов и наводненьем, -
И хоть бы что! Я цели не достиг.
И море в целости и материк.
Он много лет занимается единственным «клиентом», Фаустом, а прочие земные дела текут без его участия. Функция его не глобальная, а узкая, исполнительская - заполучить душу любимого Божьего раба. Глобальных интересов у него нет. Вынужденный служить Фаусту, быть при нем мастером развлечений, он бездельничает и сам не
упускает случая повеселиться.
Самая яркая черта характера Мефистофеля – его язвительная шутливость. Он часто издевается и насмехается над чувствами и переживаниями Фауста, над человеческой алчностью и высокомерием.
Как дух сомнения, отрицания и неверия, он противостоит безграничной вере Фауста в человека и человечество. Он не признает никаких положительных ценностей:
Я дух, всегда привыкший отрицать.
И с основаньем: ничего не надо.
Нет в мире вещи, стоящей пощады.
Творенье не годится никуда.
Однако в критике Мефистофеля есть и рациональное зерно: отрицая все, он отрицает и схоластику, всякое оторванное от жизни знание:
Теория, мой друг, суха,
Но зеленеет жизни древо.
Мефистофель является Фаусту в час заката, на пустынном поле в обличье черного пуделя.
Кругами, сокращая их охваты,
Все ближе подбирается он к нам.
И, если я не ошибаюсь, пламя
За ним змеится по земле полян.
Мефистофель и в облике собаки связан со стихией ада – огнем. Он обладает властью заклинать пламя: в пятой сцене «Погреб Ауэрбаха в Лейпциге», когда Зибель нечаянно разливает вино, и оно загорается, Мефистофель восклицает: «Стихия милая, смири разгул!».
Однако ни одной из первоматерий в нем нет, черт – существо иного рода.
Не завладей я областью огня,
Местечка не нашлось бы для меня.
Облик демона создавался богословами по принципу териоморфии. Смешение антропоморфных и звериных черт произошло в эпоху раннего Средневековья. С тех пор Дьявол традиционно изображается с козлиными рогами, хвостом, копытами и (реже) с козлиной бородой, подобно языческим низшим духам. Хвоста и рогов у Мефистофеля нет, и свой отказ от традиционных демонических символов он объясняет необходимостью общаться с людьми в облике обычного человека:
Цивилизация велит идти вперёд;
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Про духа северного позабыл народ,
И, видишь, я рога, и хвост, и когти кинул.
Мефистофель часто возится с золотом — это его почти что постоянное занятие: он добывает шкатулки с драгоценностями, которыми Фауст соблазняет Гретхен, сулит добыть из земли древние клады, или попросту грабит.
Мефистофель свою национальную принадлежность определяет без колебаний — во II части «Фауста», в сцене «Классическая Вальпургиева ночь», происходящей под небом Греции:
А здесь я, право, не в своей тарелке.
Насколько лучше Блоксбергская высь,
Ты там свой брат, куда не повернись.
Или чуть дальше: «Ах, оттого-то мне на Гарце любо, Что с серой схож сосновый аромат…»
Мефистофель почти не расстается со своей шпагой, однако пускает ее в ход лишь однажды – во время драки с Валентином. В его руках шпага из символа чести и рыцарства превращается в орудие убийства.
Шляпа с петушиным пером еще один атрибут Мефистофеля, который упоминается в шестой сцене «Кухня ведьмы»:
Не уважаешь красный мой камзол?
Петушьего пера узнать не можешь?
Как у классического черта, у Мефистофеля вместо человеческой ноги конское копыто. Первый раз это копыто упоминает ведьма, говоря о нем, как об атрибуте Мефистофеля:
Простите, сударь, мне за грубый мой привет!
Но конского при вас копыта нет,
И вороны куда, скажите мне, девались?
На это Мефистофель ей отвечает:
Цивилизация велит идти вперёд;
Теперь прогресс с собой и чёрта двинул.
Про духа северного позабыл народ,
И, видишь, я рога, и хвост, и когти скинул.
Хоть ногу конскую иметь я должен всё ж,
Но с нею в публике являться не желаю
И вот в фальшивых икрах щеголяю,
Как франтовская молодежь.
Второй раз на балу во дворце Императора придворная дама, которой Мефистофель наступил на ногу, вскрикивает: «Ай-ай! У вас нога грузней копыта!».
Кроме того, Мефистофель хром на одну ногу. Однако, это замечает только Зибель в пятой сцене: «Но отчего прихрамывает он?»
Мефистофель дьявольски многолик. Он непрерывно общается с людьми — каждый раз в ином качестве. Среди людей он держит себя человеком: с гуляками он остряк, исполнитель веселых куплетов; с императором — маг и мастер развлечений; с Фаустом — сводник, слуга, телохранитель со шпагой и ядом наготове, философ-наставник — словом, «что прикажете». В мире чертей и духов он столь же пластичен и универсален: ведьмы, демоны и герои античности — с каждым находит он общий язык.
Мефистофель от всезнания отказывается кратко и решительно: «Я не всеведущ, я лишь искушен». Теоретически всемогущество неотделимо от всеведения. Мефистофель явно не всесилен: он не может сразу привести Гретхен к Фаусту, не может освободить ее из тюрьмы, даже для того, чтобы вернуть Фаусту силы и молодость Мефистофелю требуется помощь ведьмы. «Подумай, друг: не всё же мне подвластно!» - как он сам говорит Фаусту. У Мефистофеля есть трое слуг-наемников: Рауфебольд, Габебальд и Гальтефест, и при них маркитантка Айлебойта. Они служат Мефистофелю за деньги — долю военной или пиратской добычи.
Мефистофель признается, что «средь чертей он сам не вышел чином». В «Фаусте» вообще много сцен где Мефистофель говорит об ограниченности своей власти. Он, если так можно выразиться, не главный в Аду: "Хотел бы я знать, чем в Греции подогревают для грешников котлы". Мефистофель – немецкий черт, его подчиненные – это ведьмы, бесы, духи и всевозможная «нечисть».
И еще одна деталь: Мефистофель по поведению — демократ, если так можно выразиться. На той же Вальпургиевой ночи он, будучи одним «из признанных владык», старается не выделяться из общей толпы, не хочет присоединиться к адской знати, собравшейся на вершине горы, и «низшая» нечисть не дает ему пройти. Лишь тогда он вспоминает о своем нобилитете и кричит: «Дорогу! Господин Фоланд идет!», то есть пускает в ход тайное имя, известное только своим, — произносит его, как заклинание, единственный раз во всей трагедии.
Образ Мефистофеля, созданный Гете Образ Мефистофеля вдохновлял таких художников, как Эжен Делакруа, Михаил Врубель и многих других, послужил прототипом для Воланда из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.