Сочинение Поэзия Серебряного века (на примере лирики М. Цветаевой)

    Имя твое — птица в руке,

     Имя твое — льдинка на языке.

    Одно-единственное движенье губ.

    Имя твое — пять букв.

    М. Цветаева

    

    Марина Ивановна Цветаева — замечательный русский поэт, сохранившая на всем протяжении своего творчества самобытность и оригинальность. Ее стихи невозможно спутать с другими. Они прорываются, как лава, кипящая энергией, искрометные и неповторимые. Цветаева с колыбели, кажется, знает о том, что награждена “душой, не знающей меры”. Принято считать, что со стихов 1916 года начинается “настоящая Цветаева”, все ранее написанное лишь разбег к этому важному этапу. С этого времени зазвучала “стихийная Цветаева”, словно некая сила вдруг пробилась из глубины и нашла свой собственный стиль. В стихи поэтессы ворвались шквальные ветры и ритмы, заклятия, причитания и стоны, сменяющиеся внезапным покоем и просветлением. Ее поэзия необузданных страстей словно антипод “тишайшей поэзии” Анны Ахматовой, в любви к которой пылко и открыто признавалась Цветаева.

    В стихах 1916-1917 годов много пространства, дорог, быстро бегущих туч и солнца, чьих-то осторожных теней, шорохов, криков полночных птиц, багровых закатов, предвещающих неминуемую бурю, и лиловых беспокойных зорь...

    

    К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,

    Чужие и свои?! —

    Я обращаюсь с требованьем веры

    И с просьбой о любви.

    И день и ночь, и письменно и устно:

    За правду да и нет,

    За то, что мне так часто — слишком грустно

    И только двадцать лет.

    

    Стихи этого периода и позднее написанные вошли в сборники “Версты”, “Версты I” и “Версты II”. Годы революции и гражданской войны явились страшным испытанием для Цветаевой, но она не была бы большим поэтом, если бы не отозвалась на разыгравшуюся “вьюгу”.

    

    Если душа родилась крылатой —

    Что ей хоромы — и что ей хаты!

     Что Чингис-хан ей и что — Орда!

    Два на миру у меня врага,

    Два близнеца, неразывно-слитых:

    Голод голодных — и сытость сытых!

    

    Свою жизнь Цветаева воспринимает как предначертанную “книгу судеб”. Свой крестный путь она прошла, воплотив его в стихи,— это по плечу лишь великим.

    

    Пригвождена к позорному столбу

     Славянской совести старинной.

    С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

    Я утверждаю, что — невинна.

     Я утверждаю, что во мне покой

    Причастницы перед причастьем.

    Что не моя вина, что я с рукой

    По площадям стою — за счастьем.

    

    А как беспечна и даже легкомысленна, хотя и в философском настрое, Цветаева предвидит или скорее предсказывает свою судьбу:

    

    Идешь на меня похожий,

    Глаза устремляя вниз.

    Я их опускала — тоже!

     Прохожий, остановись!

    Прочти — слепоты куриной

     И маков набрав букет.

    Что звали меня Мариной

     И сколько мне было лет...

    

    А ведь поэту нет еще и двадцати лет. В молодости можно быть беспечной и озорной. Впереди жизнь, полная тайн и прекрасных неожиданностей:

    

    Никто ничего не отнял —

    Мне сладостно, что мы врозь!

     ...Целую вас — через сотни

    Разъединяющих верст...

    

    А потом придут первые разочарования, обиды и горести. И уже почти интимно, с чисто женской интонацией зазвучит вопрос:

    

    Вчера еще в глаза глядел,

    А нынче все косится в сторону!

    Вчера еще до птиц сидел —

    Все жаворонки нынче — вороны!

    Я глупая, а ты умен,

    Живой, а я остолбенелая.

    О вопль женщин всех времен:

    “Мой милый, что тебе я сделала?!”

    

    Особенной доверительности Цветаева достигает тем, что большинство ее стихотворений написано от первого лица. Это “я” делает ее близкой и понятной, почти родной читателям. Марина Ивановна Цветаева узнала великую любовь и боль утраты. За мужем, белым офицером, она едет в эмиграцию. Не Родину она покидала, а ехала облегчить любимому жизнь на чужбине. Он был ее родиной и смыслом жизни. Такая уж она родилась, что не могла ничего вполовину, а только всей открытой душой и до конца. Перед самой войной Марина с мужем вернулись в Россию, но она их встретила “мачехой”. Муж и дочь оказались в тюрьме, об их судьбе Цветаевой ничего не было известно, а главное, не было сил бороться. Она потеряла не только веру в грядущее, но и “стержень”, на котором держалась жизнь. А зачем жизнь, если жить уже нечем. Она добровольно отказалась от жалкого прозябания, на которое ее обрекли, может быть, совершив свой последний подвиг.

    

    Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты.

     Небесный гость в четыре лепестка.

     О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты

     Закон звезды и формула цветка.