Сочинение Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» как энциклопедия русской жизни

    Широко известно определение пушкинского романа в стихах как «энциклопедии русской жизни», данное В.Г. Белинским. Прав ли критик? И если прав, то почему именно «Евгений Онегин» может претендовать на столь почетное звание?
    Герои пушкинского романа представляют только одно сословие — дворянское, хотя и две его довольно сильно разнящиеся друг от друга группы. Если Онегин и Ленский — плоть от плоти и кровь от крови петербургского высшего света, то семейство Лариных — типичные провинциальные помещики, для которых приезд молодого человека из столицы — событие первостепенной важности. Казалось бы, о каком энциклопедическом охвате российской действительности тут можно говорить! Ясно же, что население России вовсе нельзя свести к мирным сельским помещикам и блистательным светским львам. Тем не менее Пушкин мастерски создает фон повествования, и таким образом мы знакомимся с жизнью, можно сказать, всего народа, всех сословий, города и деревни, сельской помещичьей усадьбы и городского дворянского дома, крестьян, ремесленников, купцов... Вот, например, как показан в романе просыпающийся Петербург:
    ...Петербург неугомонный
    Уж барабаном пробужден.
    Встает купец,идет разносчик,
    На биржу тянется извозчик,
    С кувшином охтенка спешит,
    Под ней снег утренний хрустит.
    Проснулся утра шум приятный.
    Открыты ставни; трубный дым
    Столбом восходит голубым,
    И хлебник,немец аккуратный,
    В бумажном колпаке,не раз
    Уж отворял свой васисдас.
    А сколь подробно описывает Пушкин путешествие семейства Лариных в Москву, рисуя нам необъятные российские просторы:
    Осмотрен, вновь обит,упрочен
    Забвенью брошенный возок.
    Обоз обычный,три кибитки
    Везут домашние пожитки,
    Кастрюльки,стулья,сундуки,
    Варенье в банках,тюфяки,
    Перины,клетки с петухами,
    Горшкидазы еt сеtега,
    Ну,много всякого добра.
     И вот в избе между слугами
    Поднялся шум,прощальный плач:
     Ведут на двор осьмнадцать кляч,
    В возок боярский их впрягают,
    Готовят завтрак повара,
    Горой кибитки нагружают,
    Бранятся бабы,кучера.
    На кляче тощей и косматой
    Сидит форейтор бородатый,
     Сбежалась челядь у ворот
    Прощаться с барами. И вот
     Уселись,и возок почтенный,
     Скользя,ползет за ворота.
    Когда благому просвещенью
     Отдвинем более границ,
    Со временем (по расчисленью
    Философических таблиц,
    Лет чрез пятьсот) дороги,верно,
    У нас изменятся безмерно:
     Шоссе Россию здесь и тут,
    Соединив,пересекут.
    Мосты чугунные чрез воды
    Шагнут широкою дугой,
    Раздвинем горы,под водой
    Пророем дерзостные своды,
    И заведет крещеный мир
    На каждой станции трактир.
    Теперь у нас дороги плохи,
    Мосты забытые гниют,
     На станциях клопы да блохи
    Заснуть минуты не дают;
     Трактиров нет.В избе холодной
     Высокопарный,но голодный
    Для виду прейскурант висит
     И тщетный дразнит аппетит...
    Поэт не упускает ни одной значимой бытовой детали, погружает нас в атмосферу предотъездных хлопот челяди, чтобы затем перейти к серьезным проблемам просвещения и российских дорог, столь же актуальным сегодня, как и в эпоху, когда создавался «Евгений Онегин». При этом Пушкин не забывает после возвышенного «раздвинем горы», «пророем дерзостные своды» опустить читателей на грешную землю, вспомнив о необходимости иметь «на каждой станции трактир». Он сам, не раз путешествовавший, испытал все неудобства от отсутствия этих заведений.
    Вот как изображен в «Путешествии Онегина» одесский порт:
    Глядишь — и площадь запестрела.
    Все оживилось; здесь и там
    Бегут за делом и без дела,
    Однако больше по делам.
     Дитя расчета и отваги,
    Идет купец взглянуть на флаги,
     Проведать,шлют ли небеса
    Ему знакомы паруса.
    Какие новые товары
    Вступили нынче в карантин?
    Пришли ли бочки жданных вин?
    И что чума? и где пожары?
    И нет ли голода войны,
    Или подобной новизны?
    Пушкин как бы передает нам живые разговоры в портовой толпе купцов, моряков, извозчиков... Он создает у нас иллюзию присутствия на месте событий. А одно замечательное определение купца: «дитя расчета и отваги» — чего стоит! Вот и готовый портрет российского третьего сословия. Не говоря уже о том, что в сохранившихся фрагментах сожженной крамольной третьей главы рассказано о важных событиях истории России начала XIX века — убийстве Павла I, войне 1812 года и зарождении декабристских тайных обществ.
    Белинский справедливо заметил: «Как истинный художник, Пушкин не нуждался в выборе поэтических предметов для своих произведений, но для него все предметы были равно исполнены поэзии. Его «Онегин», например, есть поэма современной действительной жизни, не только со всею ее поэзией, но и со всею ее прозой, несмотря на то что она писана стихами. Тут и благодатная весна, и жаркое лето, и гнилая дождливая осень, и морозная зима; тут и столица, и деревня, и жизнь столичного денди, и быт мирных помещиков, ведущих между собою
    ...разговор благоразумный
    О сенокосе,о вине,
    О псарне,о своей родне...
    Тут и мечтательный поэт Ленский, и тривиальный забияка и сплетник Зарецкий; то возникает перед вами прекрасное лицо любящей женщины, то сонная рожа трактирного слуги, отворяющего, с метлою в руке, дверь кофейной, — и все они, каждый по-своему, прекрасны и исполнены поэзии... Что для прежних поэтов было низко, то для Пушкина было благородно; что для них была проза, то для него была поэзия...» Потому-то и было названо поэтическое произведение романом в стихах: в «Евгении Онегине» предметом поэзии стали темы и образы, до этого бывшие исключительным уделом прозы.