Сочинение Творчество А.А. Ахматовой в критике и литературоведении
К.И. Чуковский: «Едва только вышли её первые книги “Вечер”, “Чётки”, “Белая стая”, я сделал попытку дознаться, в чём первооснова её лирики. И увидел, что даже тогда, в пору своего преуспеяния и громких литературных успехов, она в своей юной поэзии тяготела к темам бедности, сиротства и скитальчества. Любимыми её эпитетами были: скудный, убогий и нищий.
Её лирическая героиня так и говорила любимому:
Зачем ты к нищей грешнице стучишься?
Да и вещи, которыми насыщены её молодые стихи, тоже тяготели к убожеству:
Убогий мост, скривившийся немного...
Тверская скудная земля...
“Потёртый коврик”, “ветхий колодец”, “стоптанные башмаки”, “разбитая, поваленная статуя” — наиболее сродни её творче-ству.
Даже Музу свою она изображала убогой:
И Муза в дырявом платке
Протяжно поёт и уныло.
Она поэт сиротства и вдовства, писал я о ней в 1920 году. Её лирика питается чувствами необладания, разлуки, утраты. Безголосый соловей, у которого отнята песня; танцовщица, которую покинул любимый; “девушки, не знавшие любви”; женщина, теряющая сына; и та, у которой умер сероглазый король; и та, у которой умер царевич, —
Он никогда не придёт за мною...
Умер сегодня мой царевич, —
и та, о которой у Ахматовой сказано: “вестей от него не получишь больше”; и та, которая не может найти дорогой для неё белый дом, хоть и знает, что он где-то здесь неподалёку, — всё это осиротелые души, теряющие самое милое, и, полюбив эти осиротелые души, полюбив лирически переживать их сиротские потери, как свои, Ахматова из этих сиротских потерь создала свои лучшие песни.
Эти песни так у неё и зовутся: “Песенка о вечере разлук”, “Песня последней встречи”, “Песнь прощальной боли”...
Когда перелистываешь книгу Ахматовой — вдруг среди скорбных страниц о разлуке, о сиротстве, о бездомности набредёшь на такие стихи, которые убеждают нас, что в жизни и в поэзии этой “бездомной странницы” был Дом, который служил ей во все времена её верным и спасительным прибежищем.
Этот Дом — родина, родная русская земля. Этому Дому она с юных лет отдавала все свои самые светлые чувства, которые раскрылись вполне, когда он подвергся бесчеловечному нападению фашистов. В печати стали появляться её грозные строки, глубоко созвучные народному мужеству и народному гневу. Голос её из интимного, порою еле слышного шёпота стал громким, витийственным, грозным голосом истекающего кровью, но непобедимого народа:
Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
В статьях об Ахматовой мне случалось читать, будто эта боль и радость о русской земле появилась в её поэзии неждан-но-негаданно, — лишь во время последней войны. Это, конечно, неверно. В книге “Белая стая”, созданной в годы Первой мировой войны (1914—1917), она высказала такие же чувства; в самом начале войны она сочувственно записала слова, услышанные ею в народе:
...Только нашей земли не разделит
На потеху себе супостат:
Богородица белый расстелет
Над скорбями великими плат...»
Б.М. Эйхенбаум: «Ими (акмеистами) — и больше всего Ахматовой — окончательно разработан и утверждён тот тип стиха... в котором между ударениями может быть неодинаковое количество слогов. Оказалось возможным разнообразить ритмические приступы и соединять в одной строке двухдольные стопы с трехдольными.