Веселый купец

    Веселый купец
    Борис Степанович Житков
    Житков Борис Степанович
    Веселый купец
    Борис Степанович Житков
    Веселый купец
    Жил-был моряк Антоний. У него был свой собственный двухмачтовый корабль. Антоний был итальянец, и корабль его ходил по всем морям. Корабли у других хозяев назывались важно. То "Святой Николай", то "Город Генуя" или "Король Филипп", а Антоний назвал свой корабль "Не Горюй".
    Бывало, нет в море ветру, стоит корабль. Всем досадно. Антоний глянет на паруса и скажет весело:
    - Стоит "Не Горюй"!
    Раз положило ветром корабль совсем боком, все перепугались, Антоний как крикнет:
    - Лежит "Не Горюй"!
    У всех и страх прошел, и побежали матросы на мачты убирать паруса. И все говорили:
    - Разобьет нас о камни, все равно капитан крикнет свое: "Пропал "Не Горюй"!"
    А надо сказать, что везло Антонию во всем: стоят корабли в гавани, везти нечего, хозяева злые по берегу ходят. А гляди - Антоний наберет всякой дребедени и чуть не по самую палубу загрузит корабль.
    - Мне всегда счастье будет, - говорил Антоний. - Имя у меня такое - все Антонии счастливые. А которые несчастные Антонии, так это значит дураки. Дурака как ни назови, все равно за борт свалится.
    Все к Антонию служить набивались. Понятное дело: коли хозяину везет, значит и матросам больше перепадает. Да и весело у веселого служить. Так все в порту и звали Антония - Веселый Купец.
    Стоял Антоний со своим кораблем в речном порту. И как назло уж вовсе никакого грузу нельзя было достать. Антоний по городу бегает - нечего везти. Пришел в порт, дымит трубочкой, торопится по пристани. А с других кораблей хозяева поглядывают, подмигивают, локтем соседей подталкивают - кивают на Антония.
    - Кажись, невеселый идет.
    Один крикнул:
    - Эй, Антоний! Грузу-то много ли?
    Антоний стал, обернулся и крикнул, чтобы всем было слыхать:
    - Полон корабль, по самую палубу загрузим. Завтра в море ухожу.
    А ему рукой машут - врешь, значит, хвастаешь.
    А к вечеру едут в порт подводы одна за другой, вереницей, еле лошади тянут. И все к Антонию. Повыскакивали с кораблей на берег люди, щупают на ходу, что в мешках. Смешное какое-то: крупа не крупа. Один и ткнул ножом, а из мешка песок.
    И все стали кричать:
    - Песок! Песок! Вот дурак, с реки песок в море возит!
    Антоний только на матросов покрикивает:
    - Грузи "Не Горюй" под самую палубу!
    Люди над матросами смеются:
    - Кашу варить будете? Или на муку молоть повезете?
    А матросы поплевывают:
    - Дело хозяйское.
    - Для форсу, - решили моряки, - для форсу грузится.
    А Антоний хлопочет:
    - Туда клади, сюда неси.
    Под утро загрузили корабль - дальше уж некуда. Потянул ветерок, и все видели, как вытянулся "Не Горюй" на середину реки, поставил паруса и ушел в море.
    А Антоний и вправду не знал, куда с этим песком деваться. Вышел в море и не знает, куда курс держать.
    "Эх, - думает Антоний, - есть одна гавань, и город там богатый - давно там не бывал я. Была не была, пойду я туда, а там видно будет".
    Набил трубочку, вышел на палубу. Надулись паруса пузырями, идет судно попутным ветром. Солнце с неба светит, веселая вода за бортом плещется, и от палубы смоляной горячий дух поднимается. Везет "Не Горюй" полное брюхо песку, тянет, везет, куда хозяин ведет. Тяжело на волне переваливается. Матросы в тень забрались и в карты шлепают. Один рулевой стоит и правит, куда велел Антоний. Наутро стали подходить к берегу. Что такое? Узнать Антоний не может: как будто и тот город стоит, куда шел, да берега не узнать: где раньше деревянные сваи из воды забором торчали, черные, как старые зубы, - тут уж стена каменная стоит, загораживает гавань от зыби. А на пристани народу как муравьев, и натыкано чего-то, нагорожено. Приказал Антоний отдать якорь. Не вошел в гавань, а поставил судно перед каменной стенкой. - Спускай, - говорит, - ребята, шлюпку: я на берег еду. Гребут молодцы, наваливаются, Антоний правит. Вот проход в стене оставлен. Прошел в проход Антоний, гребут к пристани. Батюшки! Пристать некуда! Все разворотили, всю пристань заново строят. - Сюда! Сюда! - кричат с берега и показывают, где есть удобное местечко. Выскочил Антоний на берег - еле пройти, протиснуться. Рабочих, каменщиков! Стучат, камень тешут. Мастера бегают: - Не спи, - кричат, - поторапливайся. И все, как мукой, каменной пылью засыпаны. - Не ко времени, - говорят Антонию, - не ко времени пришел, брат. Тут у нас и стать негде. Видишь, что делается. Ни одного корабля в гавани нет. Иди дальше со своим судном. И никто на Антония и глядеть не хочет. "Ну, - думает Антоний, - не стыдно и уйти: нельзя никому здесь выгружаться, не я один". И пошел в город. "Куплю, - думает, - бочонок вина, сам выпью и ребят угощу. Все равно весело будет". Вдруг подходит к нему старик - тамошний купец. - О, - говорит, - Антоний, Веселый Купец. Здорово! Гляди - и тебе не повезло. А товар-то дорогой, должно? Антоний рассмеялся: - Да просто песок. - Речной? - старик крикнул и присел даже. - С реки, - говорит Антоний. - Да милый ты мой! Да хороший ты мой! Песку-то тут и надо. К нам король приезжает, нам три недели осталось, а песку-то проклятого не хватает на постройку. За сорок верст возим. Да не шутишь ли? - Да я знал, - говорит Антоний, - о чем вы плачете, - вот и привез песку. Цена-то вот только хороша ли? А тут уж народ обступил, и все кричат: - Песок! Песок привез! Самолучший. И наперебой гонят цену - крик подняли. - Много ли? - Полно судно! Антоний и в город не успел сходить. - Гони, - кричат, - судно сюда, к самой постройке. Засмеялся Антоний, в землю плюнул. - Тьфу ты, - говорит, - вот поди: даром я Антоний, что ли? Нагнали народу выгружать Антониев корабль. Песок горой на пристань высыпают, Антоний сидит да деньги считает. Матросам бочонок вина поставил. Сидят выпивают и песни горланят. Снялся утром Антоний, а куда - матросы не спрашивают. Так уж заведено было: хоть к черту на рога. А ведет Антоний судно - значит, не горюй. Капитан знает! Скрылся за кормой город - легкой полоской лежит на горизонте берег, будто прочеркнут легкой черточкой. Бежит по воде "Не Горюй", полощется белым пузом, порожнем бежит. Прыгает, как утка, на волне. Веселый ветер играет в море. Надулись паруса, напружились мачты. Антоний выколачивает трубочку о борт. Кричит: - Давай мне, ребята, кружку вина! Пьет Антоний вино из ковшика, и несет в лицо свежую пену из-за борта. Летняя погода - веселая. Синяя вода в Средиземном море, синяя, будто синька распущена. И зыбь завивается большими гребешками, и средь зыбей белым лебедем переваливается корабль на всех парусах. А в реке, в порту на кораблях последний табак докуривают. Стоят все корабли хмурые, и голые мачты с реями торчат, как кресты на кладбище. Хозяева злые ходят по пристани и уж друг на друга глядеть не могут. И вдруг крикнул кто-то: - Гляди - не Антоний ли? Все глянули - и верно: валит в порт "Не Горюй" напротив воды, тужится против теченья, раздулись, как щеки, паруса с натуги, и вечернее солнце ударило в них красным пламенем. Вышел на пристань Антоний. - Что, - говорят, - на зубах не хрустит? Антоний веселыми ногами в город спешит, трубкой дымит, посмеивается. - Тебя как звать? - спрашивает одного. - Филипп. - Вот здесь и прилип! А тебя? - Герасим. - Погоди, завтра покрасим! А я Антоний - не горит, не тонет. Пошли капитаны Антониевых матросов спрашивать: куда ходили, чего там хозяин накуролесил? А те все в одно слово: - За морем были, весь товар сбыли. Наутро глядят капитаны - опять Веселый Купец песок грузит. Одни говорят: - С ума сошел от форсу. А другие продали последние веревки и наняли подводы, чтоб им тоже песок возили. Загрузился Антоний песком. Вышел в море, оглянулся - три корабля сзади. И направил Антоний свой корабль прямо в море. Глядит - и все три корабля за ним повернули. Идут следом, как на веревке привязанные. А Антоний посмеивается: - Иди, иди, по воде следу нету, дай срок. Стих ветер. Лежит море как скатерть шелковая, и на нем три белых корабля, а впереди четвертый, Антониев. Вечер упал. И прикрыло море черным небом - только звезды на небе горят, колыхаются. И тут задышал ветерок. Встрепенулся "Не Горюй", выпучились паруса, зашептал ветер в снастях, зажурчала вдоль бортов вода. Оттолкнул Антоний рулевого, сам взялся за руль и повернул корабль, куда надо. - Так и веди, - сказал Антоний, - а огня на судне - чтоб ни-ни, чтоб и трубки на палубе не зажгли. А три корабля все шли туда, вперед, как повел их Антоний, - всю ночь шли. Наутро глянули - нет Антония. Ушел "Не Горюй" - и загоревали. Надул Веселый Купец, удрал. А по воде следу нету. Озлились и пошли назад. Дорогой песок в море сыпали. Пропади он пропадом! В третий раз сходил Антоний, и уж никто за ним не гнался. - Куда ж ты возил? - спрашивают. - А на мельницу, - говорит Антоний, - на муку мололи. Приходи нонче ко мне блины есть. Денег стало у Антония - куча. И привязалось к нему счастье - хоть поленом гони. И уж все на него сердиться забыли. Придут капитаны погостить на судно - Антоний вина не жалеет. Вот раз идет Антоний в море и видит - дым идет из моря. Что за чудо? Не горит ли корабль на воде? И направил на дым. Добежать бы скорей, спасти хоть людей. Он к дыму, а дым от него. Что за притча? Достал Антоний медную трубу и стал в трубу глядеть. Матросы сзади стояли - ждали, что капитан увидит. - Ничего не пойму, - сказал Антоний, - кухня по морю плывет. Черная труба торчит, а оттуда дым валит. И отдал матросам трубку. Все глядели. И один сказал: - Слыхал я про это. Это - пароход. - Сам знаю, - сказал Антоний, и первый раз капитан нахмурился и ушел в каюту. - А здорово прет проклятая пекарня, - сказали матросы. А ночью не было ветра. "Не Горюй" стоял, и паруса отдыхали. Как усталые повисли на реях. И вдруг мимо прошумел пароход и махнул на корабль вонючим дымом. Прошел мимо корабля - и слышно было в тихой ночи, как ворочается, урчит машина в утробе, ворчит, наворачивает... Выскочил Антоний на палубу, глянул вслед пароходу: - Как еще вода эту жаровню держит! - и плюнул за борт: - На тебе на дорогу. Старый матрос подошел к Антонию, кивнул вслед пароходу: - А ведь самый-то лучший груз они подбирают. - Плевал я, - засмеялся Антоний, - пусть дураки везут им мешки да бочки. Да на этой жаровне и ладан серой провоняет! А много ли их, пароходов-то? - Да слыхал, что уж два их в нашем море завелось. Ушел старик спать. Антоний долго глядел вслед пароходу и видел, как уходит вдаль огонек, все меньше, меньше и вот уж совсем не стало. - Ишь устилает, - сказал Антоний. - Погоди! - и погрозил кулаком пароходу вслед. С полночи заиграл ветерок, скрипнули мачты, проснулся "Не Горюй" и пошел полным ветром через море, на ту сторону. А на той стороне был город на море. И прямо пройти к этому городу нельзя было. Под водой лежала каменная гряда. Каменные горы стеной стояли, острые, как пики, и только порожним кораблям можно было проскользнуть поверх этих пик, а груженые корабли делали крюк, большой дугой обходили эти мели и камни. Антоний не спал ночью, поджидал, когда надо свернуть и пойти вдоль страшных каменьев. "Волчьи зубы", - говорили моряки про эти каменья. Стало светать, и уж близко должны быть Волчьи зубы. Глядит Антоний вперед - что за чудо? Будто вышел зуб из воды и торчит черным пеньком. Присмотрелся - что за дьявол? Никак пароход стоит. Стоит как раз на "зубах". - Ребята! - крикнул Антоний, - попала кузница волку в зубы. Все вскочили, все через борт глядят, глаза со сна протирают. - Верно! Сел пароход на каменья. А на пароходе флаг на мачте и флаг узлом завязан: просит пароход флагом помощи. Антоний направил корабль к пароходу, а с парохода к нему шлюпка идет, гребут гребцы изо всех сил. Приехал сам капитан. - Антоний, - говорит капитан, - будь, Антоний, другом, спаси ты нас. - А езжайте все ко мне, - говорит Антоний, - я гостям всегда рад. - Нет, - говорит капитан, - нет, Антоний. Дай ты мне один свой парус. У меня дырка в боку. Я твой парус подведу, растяну за четыре угла, и он мне как пластырем дыру мою залепит. Дойду как-нибудь до порта. - Тебе пластырь надо? - говорит Антоний. - У меня не аптека! - Антоний, - взмолился капитан, - видишь, стоит мой пароход, а ты мимо идешь... - Я тоже стоял, а ты мимо шел, - смеется Антоний, - я ж не плакал. - Так ведь потонет пароход! - закричал капитан. - А зачем кузнице по морю плавать? - сказал Антоний. - Бросай свой утюг, вези всех людей сюда. А не хочешь - я дальше пошел. Решай: раз и два. Озлился капитан, чуть не заплакал. Однако поехал назад и всех людей перевез к Антонию на корабль. - Пошел "Не Горюй"! - крикнул Антоний и пустил корабль в обход вдоль "зубов". А капитан стоял на борту и все глядел, как тонул его пароход. - Все равно другой остался, - шепнул старик Антонию в ухо. А на другом пароходе был ловкий капитан. Осторожный моряк, изворотливый. Бегал, рыскал его пароход по всем портам. Только Антоний сунется за товаром, - глядь - уж пароход перехватил и увез куда надо. Товарищи-капитаны смеются. - Что, - говорят, - вози песок, Веселый Купец. - Всему время будет, - говорит Антоний. - Чего вы пароходом пугаете? Да плевал я на это чучело, коли я Антоний! Чем пароход грузится? - Да не для тебя это, - говорят капитаны. - Маслом прованским грузится - новое масло, брат, а за морем его нет. Сейчас какую хочешь там цену дадут - приди только вперед парохода. А уж опоздаешь - никто и бочки одной не возьмет. Повезешь домой. - Плевал я, - сказал Антоний, и побежал в город. Накупил масла на все деньги, что были. На пароход бочки катают, спешат, а на Антониев корабль и того хлеще: вся команда в поту. И закатывают, закатывают, как орехи в мешок сыпят. Управился Антоний раньше парохода. Скорей ставь паруса, пошел в море. Как двинул ветер с берега - еле мачты держат, зыбь в корму шлепает, подгоняет. - Не горюй! - кричит Антоний. - А что, ребята, не Антоний я? Уж вот-вот он, берег. Еще немного. Спадать тут стал ветер, не дотянул. Ах, чуть-чуть бы - вон и город видать, рукой подать. Оглянулся Антоний и видит: дымит сзади пароход. Вот уж видать, как торчит черной папиросой труба из моря, а вот и весь пароход видно стало. А у Антония нет ветру в парусах, нет совсем, хоть сам дуй. Совсем нагоняет Антония черный пароход, и черным змеем далеко-далеко уходит дым, виснет над морем. Прошумел мимо пароход и первым пришел в порт. Все матросы оглянулись на Антония. - Не горюй, - сказал Антоний, - все равно наша возьмет. Только к ночи притащился Антоний в порт. Про товар никто и не спрашивает. У всех купцов полно масла. - А куда, - спросил Антоний, - пароход пошел? - Да сейчас, - говорят, - только вышел. Разве не встретили? Туда, знаешь, пошел - за Волчьи зубы, там масла нет. Цена, сказывали, как на золото. - Ставь паруса! - крикнул Антоний. Сорвался Антоний из порта, и побежало судно в море. И снова двинул прежний ветер. Крепкий, ровный. - Откуда снова взялся? - говорят матросы. - Это он обедать ходил, - кричит Антоний. - Что он вам поденщик, что ли? Поспал, теперь свое возьмет. Не горюй, молодцы! Ночь была темная, тьма густая стояла, только вода белыми гребнями вспыхивала, и птицами летала белая пена через Антониев корабль. Никто на корабле не спал, и сам Антоний на руле стоял. И как раз тут, вот уж скоро, должны быть рядом Волчьи зубы. Вдруг Антоний повернул корабль - и все поняли, что направил прямо на Волчьи зубы. Да с такого хода! Старик подбежал к Антонию: - Хозяин! Что делаешь? На каменья правишь! - Не горюй! - орет Антоний. - Открывай трюм, ребята, кидай бочки за борт, пока не крикну баста. Живо! Бросились матросы, открыли трюм и давай валить бочки за борт. С ума сошел хозяин. Да все равно - не горюй! - Вали, вали! - кричит Антоний, - живо! Половину груза вывалили матросы. А каждый в уме путь мерит: вот-вот уж скоро Волчьи зубы. А "Не Горюй" всплыл выше, легче стало судно, и совсем на бок положил его ветер. А на самые на Волчьи зубы напрямик к порту гонит свой корабль Антоний. И вот они, буруны, белеют во тьме над "зубами", ревом ревет вода, пенится. В самые буруны гонит Антоний судно, со всего ходу. Матросы глаза зажмурили. Ждут, как треснет с ходу, как полетят на палубу мачты, как горшок об камень, разлетится вдребезги судно. Влетел Антоний в пену и крикнул: - Антоний идет! Держись! Затрясся в пене корабль и прошел дальше. Матросы друг на друга глядят стоят мокрые и понять не могут: на том ли, на этом свете? А корабль полугруженый лежал боком и сидел в воде как порожний. Бежит дальше. Ветер давит паруса, трещат снасти. Вот уж два паруса выдавило; как лист по ветру унесла погода белые клочья в черную ночь. Прет Антоний прямо в порт - вон огни по берегу рассыпались, переливаются, дышат как уголья. Влетел в порт Антоний и отдал якорь. А к судну уж шлюпка тащится. Кричат: - Не с маслом ли? И часу не прошло - полна палуба купцов у Антония. Набивают цену - дай только хоть баночку. - А парохода, - спрашивают, - не видали? - А не знаю, - говорит Антоний, - раньше нас вышел, видать, не к вам пошел. Продал Антоний в тот же час все масло, что у него осталось, - и такую цену дали ему, что и не снилось Антонию. А наутро пришел пароход. Антоний капитану шляпой машет. И ни бочки не взяли с парохода. Повернул пароход и задымил сердито. А Антоний пришел домой. - Нет, - говорит, - не буду я счастья моего до донышка высасывать. Переехала мне дорогу плавучая кузница! Продал корабль, матросов всех деньгами одарил. - Спасибо, - говорит, - за службу, ни разу меня не выдали, ребята. И открыл Антоний на берегу корчму "Не Горюй".