Что способствовало развитию династии Морозовых?

Династия промышленников Морозовых - ярчайший пример того, как на пустом месте можно создать промышленную империю, обладая лишь упорством в целедостижении и работоспособностью. Савва Васильевич начинал со «скромной должности» крепостного помещика Н. Г. Рюмина. Был пастухом, извозчиком и наемным ткачом на фабрике Кононова. В 1797 г. он стал владельцем собственного шелкоткацкого заведения. «Владелец собственного заведения» - это звучит гордо. На самом деле это означает, что вся семья Морозовых - Савва Васильевич, его жена Ульяна (дочь красильного мастера, на приданое которой - аж целых 5 золотых рублей! - и было открыто заведение) , четыре их сына (Елисей, Захар, Абрам, Иван и Тимофей) гнули спину над станками. Каждый день Савва Васильевич пешком отправлялся в Москву, где и сбывал готовый продукт. Но фантастическая работоспособность семейства принесла плоды: в 1820 г. они выкупились из крепостной зависимости, причем стоило это 17000 рублей - огромная сумма! Например, Демидовская империя развалилась, так как наследники не особенно рвались продолжать дело основателей, им больше по вкусу была светская жизнь. Наследники бывшего крепостного Морозова же продолжали строить фабрики и мануфактуры, модернизировали производство, осваивали новые технологии. Савва Васильевич образования не получил, выучился только ремеслу, но уже внуки его имели минимум по одному университетскому диплому, учились в лучших учебных заведениях Европы. Морозовы строили не только фабрики, но и дома для рабочих, школы, ясли, больницы, богадельни и даже футбольные стадионы. Не будь Морозовых, Россия обеднела бы не только на ткацкие производства, но и на театры, музеи, знаменитые чарующие полотна. До начала ХХ века насчитывалось пять поколений этой династии, 250 человек, и почти все они с той или иной долей рвения продолжали традиции, заложенные основателем рода. Их отличало трудолюбие, целеустремленность, несомненная успешность и благотворительность. Причем, благотворительность Морозовых была не подачкой нищему на паперти, но глобальной заботой о культурной судьбе государства.