Нужна помощь по тихому дону

Овет немного грубоват, но он действительно подходит к его содержанию: "В тихом болоте черти водятся"

Шолохов первоначально назвал роман-эпопею “Донщина”, однако с расширением замысла изменил и название своей главной книги: “Тихий Дон”. Так уж сложилось исторически, что казаки всегда были независимыми, свободолюбивыми воинами, которые селились по окраинам русских земель и, по сути, несли на Руси пограничную службу, а в свободное от военных действий время сеяли хлеб. И Донское казачество не было здесь исключением. Земля на Дону жирная, богатая. Да и нет в ней особого дефицита: бескрайни донские степи. “Степь-матушка, Дон-батюшка” — так называли их казаки, кормильцем величали тихий Дон. И впрямь: оплодотворят щедрые воды Дона степь, и родит она богатый урожай на радость казакам и в прибыток их хозяйствам. Потому и располагаются казачьи хутора по берегам могучей реки: тут тебе и столь необходимая всякому земледельцу вода, и рыба водится в изобилии, да и водный путь гладок да широк. Размеренная жизнь земледельца чем-то напоминает течение реки: течет вода — идет время, немудреные события казачьей жизни сменяют одно другое: пахота, сев, покос, жатва. Но как неизменны речные берега, так неизменна в основе своей и жизнь на лоне природы: за зимой приходит весна, за жатвой — пахота. Природное время циклично, течет по кругу. Однако где бы ни странствовал донской казак, по возвращении первым его встретит Дон-батюшка, по-прежнему полноводный и тихий. Впрочем, циклична и сама жизнь казака-землепашца, чего не скажешь, правда, про казака-воина. Историческое время вламывается в его хутор, срывает его с родных мест и ведет на войну. Не отсидеться казаку на печи, потому что с малых лет приучен он к седлу и шашке. И вот уже мерится жизнь казака не сменой времен года, а учениями да походами, сражениями да подвигами: линейно историческое время, нет в нем повторений, не важно ему, зима ли, весна на дворе. Иным значением теперь наполняется заглавие романа: не река Дон, а земля Донщины, издавна заселенная казаками, имеется в виду, и от веку нет покоя этой земле. Выходит, что “Тихий Дон” — оксюморон? О том, кстати, и старинные казачьи песни сложены, песни, взятые Шолоховым эпиграфом к роману: “Не сохами-то славная землюшка наша распахана... Распахана наша землюшка лошадиными копытами...” Не тихий Дон в романе Шолохова: идет братоубийственная война, льется кровь, один за другим гибнут казачьи роды. Как и в старинной песне, бьются казаки за родную землю, щедро поливают ее собственной и чужой кровью, да что на той крови вырастет? Не тем вспахивают казаки степь, не тем ее засевают; страшные урожаи соберут потом матери и вдовы. Не щадит свирепый XX век донских земель: ворвался в каждую станицу, каждый курень, и вот уже, возвращаясь домой, не находят казаки свой дом прежним: семь человек родных недосчитался Григорий к моменту своего последнего возвращения в Татарский, навсегда пресекся род Листницких, дотла сожжены курени и “белого” Коршунова, и “красного” Кошевого. Лишь внешне спокоен “тихий” Дон, никогда не знавший истинного покоя, но в XX век, красный от пролитой крови, соленый от вдовьих и материнских слез, речь возговорит славный тихий Дон: “Уж как-то мне все мутну не быть,/ Распустил я своих ясных соколов,/ Ясных соколов — донских казаков./ Размываются без них мои крутые бережки,/ Высыпаются без них косы желтым песком”. Но как никогда не иссякнуть щедрому потоку Дона, так не пресечься и донскому казачеству: многие сложили в бескрайних придонских степях головы, многие покалечены и телесно, и духовно войной, но не убита в казаках воля к жизни. И вот женится, не дождавшись конца войны, Кошевой: хоть и не самый путевый он из казаков, да жена ему досталась отменная, крепкой мелеховской породы. Вот возвращается ранним мартовским днем домой Григорий, возвращается и понимает, что удержало его на этой земле: “...вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына... Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным с