Дипломная работа: Актуальные вопросы уголовно-правовой борьбы со взяточничеством

1) от способа получения взятки («мзды»):

а) получение взятки «по почину лиходателя» - взяточни­чество в узком смысле этого слова;

б) получение взятки «по почину» самого берущего - вымо­гательство взятки.

Вымогательство взятки признавалось выс­шей степенью лихоимства.

2) от свойств деяния должностного лица, за которое дана или обещана взятка:

а) правомерное, не связанное с нарушением обязанностей по службе (при мздоимстве);

б) соединенное с нарушением таких обязанностей или даже преступное (при лихоимстве).

3) от времени получения мзды:

а) до соответствующего (ожидаемого) поведения должностного лица;

б) после соответствующего поведения должностного лица.

Необходимо отметить, что уголовное законодательство царской России специально не выделяло ответственности за провокацию взятки. Но в общих нормах об ответственности за взяточничество данное понятие подразумевалось. Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. в разделе пятом «О преступ­лениях и проступках по службе государственной и общественной» в главе шестой «О мздоимстве и лихоимстве» ст. 412 гласила: «Давшие или обещавшие деньги, вещи или же иной какой-либо подарок состоящему в службе государственной или общественной лицу по делу или действию, касающемуся до обязанности его по службе, подвергаются взысканиям и наказаниям в следующей постепенности:... наконец те, которые будут стараться предложе­нием взяток или иными обещаниями или же угрозами побудить должностное лицо к уклонению от справедливости и долга служ­бы, и, не взирая на его отвращение от того, будут возобновлять свои предложения или обещания, подвергаются за такое покуше­ние на обольщение служителей правительства: или заключению в тюрьме на время от одного года до двух лет или же и лишением некоторых прав и преимуществ и заключению в смирительном доме на время от двух до трех лет» [9] . Несмотря на то, что законодатель не называет вышеописанные действия провокацией, логическое толкование нормы заставляет прийти к выводу о том, что речь идет именно о провокации взят­ки. По смыслу ст. 412 Уложения преступление следует считать оконченным с момента предложения взятки служителю прави­тельства, который уже неоднократно отвергал данные предложе­ния. Это преступление совершается только с прямым умыслом, мотив и цель совершения преступления могут быть самыми раз­нообразными, на квалификацию они не влияют. Законодатель не ограничивает также и круг субъектов преступления, ими могут выступать любые лица, подлежащие уголовной ответственности.

Юристы теоретики и практики того периода предлагали расширить данную главу новыми видами взяточничества. Подобные предложения получили закрепление в принятом в 1903 г. Уголовном уложении. В Уголовном уложении была сохранена уголовная ответствен­ность за взятку — благодарность. В отличие от «Уложения о на­казаниях» в новом законе разграничивались взяточничество и другой вид корыстного должностного злоупотребления — лихоимские сборы. При лихоимственном сборе виновное лицо не прини­мает и не требует никакой противозаконной мзды за свои служеб­ные действия, а прямо взимает неустановленные поборы под предлогом обращения их в государственную или общественную кассу, или под предлогом следующих ему по закону поступле­ний [10] .

Уложение 1903 г. предполагало ответственность за различные виды вымогательства взятки (ст. 657). Вымогательство взятки трактовалось достаточно широко. По существу, любое требование служащим взятки как «ввиду учинения», так и за уже учиненное им действие, считалось вымогательством. Уголовное уложение 1903 г., за исключением отдельных статей и глав, так и не было введено в действие. В частности, ответствен­ность за взяточничество определялась по-прежнему статьями Уложения о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 г.

На протяжении всего царствования дома Романовых коррупция оставалась немалой статьей дохода и мелких государственных служащих, и сановников. Например, елизаветинский канцлер Бестужев-Рюмин получал за службу российской империи 7 тысяч рублей в год, а за услуги британской короне (в качестве «агента влияния») - двенадцать тысяч в той же валюте.

Понятно, что коррупция была неотделима от фаворитизма. Из последних предреволюционных эпизодов, помимо Распутина, имеет смысл упомянуть балерину Кшесинскую и великого князя Алексея Михайловича, которые на пару за огромные взятки помогали фабрикантам получать военные заказы во время первой мировой войны.

Российское законодательство второй половины XIX — на­чала XX в., периода развития капиталистических отношений в России, уже содержало нормы, предусматривающие ответствен­ность за преступления, совершаемые служащими коммерческих и иных организаций. В соответствии с «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных» 1885 г. и «Уголовным уложением» 1903 г. служащие коммерческих и иных организаций (в том чис­ле лица, наделенные управленческими полномочиями) несли уго­ловную ответственность при наличии к тому оснований, как пра­вило, за общие преступления. Однако на практике возникла масса вопросов, связанных с квалификацией их действий, так хорошо знакомых современному законодателю. Главной проблемой тех лет являлось отграничение преступлений, совершаемых должно­стными лицами коммерческих и иных организаций, от аналогич­ных деяний чиновников, состоящих на государственной службе. Это происходило отчасти потому, что Уложение о наказаниях не знало определения должностного лица. Наиболее часто для определения субъекта должностного преступления закон говорит вообще о «виновном», затем довольно часто в нем употребляется выражение «чиновник» (ст. 338—340 343 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных); другими, более общими терминами, употребляемыми значительно реже, являются: «лицо, состоящее на службе государственной и общественной» (ст. 346, 372, 392 Уложения о наказании), «вообще состоящие на службе» (ст. 354) и т. п. [11] .

Следовательно, с точки зрения Уложения о наказаниях и судебной практики рассматриваемого периода, возможными субъектами преступлений по должности являлись или специально указанные в самом тексте закона должностные лица, или лица, приравниваемые к должностным в силу характера отправляемых ими обязанностей.

Несмотря на все вышеперечисленное Уголовное уложение 1903 г. пошло значительно дальше, оно попыталось отграничить субъектов должностных преступлений от иных служащих (в том числе от лиц, исполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях). Уложение 1903 г. сгруппировало разбросанные в различных статьях Уложения о наказаниях лиц под разными наименованиями, в рамках: более широких, родовых понятий. Тем не менее, закон умалчивал о том, кого конкретно из несущих постоянные или исполняющие временные обязанности по службе государственной или общественной надлежит считать должностным лицом. Таким образом, наиболее сложный вопрос в теории права и тексте законодательства оставался без ответа, проблемы разрешались исключительно на уровне правоприменения.

14 апреля 1911 г. министр юстиции И. Г. Шелковитов внес в Государственную Думу развернутый законопроект «О наказуемо­сти лиходательства». Дача взятки в этом проекте рассматривалась как самостоятельное преступление, нарушавшее принцип безвоз­мездности судебных действий, предлагалось объявить ее наказу­емой независимо от будущей деятельности взяткодателя, лиходательство же в качестве платы за прошлую деятельность должностного лица предлагалось считать преступным лишь при неисполнении служебной обязанности или злоупотреблении властью. Однако данный законопроект рассмотрен не был[12] . Положения данного законопроекта в значительной степени реализованы лишь в законе от 31 января 1916 г.

1.2. История борьбы со взяточничеством в советском государстве

Доподлинно известно, что смена государственного строя и формы правления в октябре 1917 г. не отменила коррупцию как явление, но зато сформировала лицемерное отношение к ней, немало способствовавшее укоренению мздоимства и лихоимства (как выражались предшественники большевиков) в новой административной среде.

В качестве примера антикоррупционной политики правящего класса можно отметить то факт, что 2 мая 1918 г. Московский революционный трибунал рассмотрел дело четырех сотрудников следственной комиссии, обвинявшихся во взятках и шантаже, и приговорил их к шести месяцам тюремного заключения, узнавший об этом Председатель СНК В.И.Ленин настоял на пересмотре дела. ВЦИК повторно вернулся к этому вопросу и приговорил троих из четырех к десяти годам лишения свободы. В архивах хранятся записка Ленина Д.И.Курскому о необходимости немедленного внесения законопроекта о строжайших наказаниях за взяточничество и письмо Ленина в ЦК РКП (б) с предложением поставить в повестку дня вопрос об исключении из партии судей, вынесших слишком мягкие приговоры по делу о взяточниках. Декрет СНК "О взяточничестве " от 8 мая 1918 г. стал первым в Советской России правовым актом, предусматривавшим уголовную ответственность за взяточничество (лишение свободы на срок не менее пяти лет, соединенный с принудительными работами на тот же срок). Интересно, что в этом декрете покушение на получение или дачу взятки приравнивалось к совершенному преступлению. Кроме того, не был забыт и классовый подход: если взяткодатель принадлежал к имущему классу и стремился сохранить свои привилегии, то он приговаривался «к наиболее тяжелым и неприятным принудительным работам», а все имущество подлежало конфискации[13] .

Почти одновременно с изданием декрета «О взяточничестве» был издан декрет СНК РСФСР, согласно которому дела о взяточ­ничестве, в силу их особой общественной опасности, были отне­сены к подсудности революционных трибуналов. За взяточниче­ство согласно декрету наказывались лица, виновные в принятии взятки за выполнение действий, входящих в круг их обязаннос­тей, или за содействие в выполнение действий, составляющих обязанности лица другого ведомства.

Развитие законодательства о взяточничестве привело к выде­лению законодателем новых видов взяток, а также сопровожда­лось попыткой толкования основных понятий. Так, декрет «О взя­точничестве» 1918 г. содержал определение должностного лица, что имело очень важное значение для квалификации преступле­ний этой категории. Специфические особенности взяточничества, особый характер его социальной опасности, трудность борьбы с ним, тот заговор молчания, который связывает чаще всего дающего и берущего взятку, — все это заставило законодателя дополнить основное пре­ступление — получение взятки — рядом других уголовно-право­вых категорий, которыми различные виды соучастия во взяточ­ничестве переносятся из Общей части Уголовного кодекса в Особенную. К таким самостоятельным деликтам, связанным со взяточничеством, относится и провокация взятки. Провокация преступления по своей юридической природе оце­нивалась в тот период, как мы уже отмечали ранее, как подстре­кательство к его совершению и наказывалось по общим правилам ответственности за соучастие. Уголовная ответственность за провокацию взятки впервые в истории советского уголовного законодательства была предусмот­рена ст. 115 УК РСФСР 1922 г. Период 1922-1927 гг. отличался, по мнению многих исследователей, наибольшим распространени­ем взяточничества.

Регламентируя уголовную ответственность за взяточничество и за дачу взятки, Уголовный кодекс стал считать преступлением случаи, когда должностное лицо само провоцирует частное лице на взяточничество для того, чтобы изобличить его в даче взятки, Провокация этого рода, совершаемая в отношении других пре­ступлений, не выделяется в особый состав преступления, и такие действия квалифицируются по общему основанию ответственно­сти соучастников преступления. Но в отношении взяточничества законодатель счел необходимым установить самостоятельную норму — «Провокация взятки». При этом УК РСФСР 1922 г. го­ворил (ст. 115) лишь о провокации предложения взятки. Это было обусловлено тем, что в то время участились случаи, когда государ­ственные служащие в целях демонстрации своей «честности» «недоступности», за которыми зачастую скрывалось настоящее взяточничество, провоцировали частных лиц на дачу взятки. Та­кой метод борьбы со взяточничеством, естественно, не мог оста­ваться безнаказанным.

В ст. 115 УК РСФСР был сформулирован состав провокации взятки как «заведомое создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение взятки в целях последую­щего изобличения дающего взятку». Согласно диспозиции этой статьи уголовной ответственности подлежали только должностные лица и лишь за провокацию дачи взятки. Санкция ст. 115 УК РСФСР содержала лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже 3 лет или высшую меру нака­зания. Деяние, подпадавшее под действие ст. 115 УК РСФСР, характе­ризовалось, таким образом, следующими субъективными призна­ками: 1) умышленным характером деяния; 2) сознанием должност­ным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение взятки; 3) осуществляется в целях изобличения дающего взятку. Провоцирование взятки характеризуется умышленной формой вины, т. е. знанием виновного о том, что путем создания такой обстановки он может побудить другого к взятке, и желанием это­го. Неосторожная форма вины исключается, так как закон требу­ет определенной цели деятельности виновного. Обстановка и условия, при которых было совершенно преступ­ление, должны быть таковыми, чтобы они могли повлиять на ча­стное лицо в смысле создания у него представления о том, что от него требуется дача взятки. Преступление считалось оконченным с момента создания этой обстановки или соответствующих условий. Если же преступные действия виновного приостановлены во время деятельности по созданию подходящей обстановки и условий, то в этом случае виновному вменялось покушение на провокацию дачи взятки. Существенным для состава преступления, предусмотренного ст. 115 УК РСФСР 1922г., являлось то, что преступная деятельность виновного осуществляется с целью последующего изобличения дающего взятку, для того чтобы предать его в руки правосудия.

Необходимо отметить, что лицо, которое, провоцируется на взятку, наказанию не подле­жало. В литературе объяснялось это тем, что дача взятки наказы­валась только в случае, указанном в ст. 114-А, и если бы закон намеревался карать дающего взятку, то в этом случае он должен был бы оговорить это особо[14] .

Из истории советского государства известно, что в период с 1922 г. по 1927 г. взяточничество было крайне сильно распространено. Но все же за это время большое количество фактов совершения данного пре­ступления было раскрыто. Большая практическая работа правоохранительных органов показала слабые и сильные стороны уголовного законо­дательства в области регламентации ответственности за взяточни­чество. Практические работники и научные деятели предлагали расширить уголовно-правовые нормы, регулирующие борьбу с должностными преступлениями. Так, редакции ст. 114, 115 УК РСФСР регулярно дополнялись и изменялись. Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 9 октября 1922 г. был изменен текст ст. 114 УК РСФСР.

В результате данных изменений ст. 114 УК 1922 г. разбивалась на две статьи - ст. 114 и ст. 114-А. Статья 114 УК РСФСР предусматривала ответственность за простое (ч. 1 ст. 114) и квалифициро­ванное (ч. 2 ст. 114) получение взятки. Также был дополнен пере­чень обстоятельств, отягчающих вину должностного лица, получившего взятку: