Дипломная работа: Анализ поэтики имморализма в русской прозе начала XX века

ВВЕДЕНИЕ

На сегодняшний день явление имморализма – одна из наиболее актуальных проблем мирового искусства . Особенно яркое воплощение данного феномена можно наблюдать в литературе.

Несмотря на то, что традиции имморализма возникли и были реализованы в зарубежной литературе (на него опирается «Философия в будуаре» маркиза де Сада, оно лежит в основе творчества Бодлера и Лотреамона, продолжается эпатажными опытами Готфрида Бенна, Жана Жене, Патрика Зюскинда и др.), в начале XX века эти традиции оказываются востребованными и в русской прозе.

Имморалистические мотивы в русской литературе появляются в творчестве декадентов, наследующих идеи из сложившейся в конце XІX века философии Фридриха Ницше, который сформулировал одну из главных идей имморализма: человек имеет право находиться «по ту сторону добра и зла». Декаденты отказываются от этической детерминированности, которая всегда присутствовала в любом произведении русской классической литературы, и погружают искусство только в сферу эстетическую. Это становится фундаментом для появления в русской литературе таких имен, как Федор Сологуб, Михаил Арцыбашев и Леонид Андреев. Именно из-за своей имморалистической направленности произведения этих авторов подвергались строгой критике современников [1].

Из сказанного выше следует, что актуальность данной работы обусловлена тем, что в XXI веке, в эпоху постмодернизма, имморализм приобретает статус категории само собой разумеющейся, так как является одним из основных компонентов модернистской и постмодернистской литературы. Но при этом данный феномен остается одним из наименее изученных, ЧТО ГОВОРИТ О НОВИЗНЕ ВЫБРАННОЙ НАМИ ТЕМЫ. В ходе нашего исследования не было найдено монографий или критических статей, в которых русская литература рассматривалась бы с имморалистической точки зрения.

Объектом нашего исследования избраны произведения Ф. Сологуба («Тяжёлые сны»), М. Арцыбашева («Санин») и Л. Андреева («Иуда Искариот», «Мысль»), а ЕГО предмет мы склонны определить, как поэтику имморализма в русской прозе начала XX века. В связи с этим цель работы мы усматриваем в необходимости анализа поэтики имморализма в русской прозе начала XX века.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач :

- охарактеризовать явление имморализма в литературе и его принципиальное отличие от аморализма;

- проследить предпосылки формирования имморалистических взглядов в литературе;

- определить характер влияния философии имморализма на творческий опыт Федора Сологуба, Михаила Арцыбашева и Леонида Андреева;

- проанализировать с точки зрения эстетики имморализма ряд произведений русских прозаиков начала XX века.

Практическое значение бакалаврской работы. Положения данной бакалаврской работы могут быть использованы в практике школьного и вузовского изучения истории литературы и методики её преподавания.

Апробация бакалаврской работы. Основные положения бакалаврской работы были изложены и обсуждены в рамках научно-практических конференций профессорско-преподавательского состава и студентов КГУ «VI неделя науки» (г. Ялта, 2004 г.), «VIII неделя науки» (г. Ялта, 2006 г.), «IX неделя науки» (г. Ялта, 2007 г.), в рамках межвузовской научно-практической конференции «Студенческая практика – ключ к будущей профессии» (г. Симферополь, 2006 г.), а также в форме научного доклада на II этапе Всеукраинской студенческой олимпиады по русскому языку и русской литературе (г. Ивано-Франковск, 2007 г.).

РАЗДЕЛ 1. ЯВЛЕНИЕ ИММОРАЛИЗМА В ФИЛОСОФИИ И ИСКУССТВЕ

1.1 Явление имморализма в философии и литературе

Имморализм является одним из наиболее актуальных и наименее изученных явлений как в философии, так и в искусства.

Он представляет собой критический и неприемлемый с этической точки зрения подход к вопросам морали и устоявшимся нравственным ценностям. Основная сложность в изучении данного феномена состоит в том, что зачастую явление имморализма рассматривается наряду с явлением аморализма, а порой и вовсе отождествляется с ним [29].

Конечно, и то, и другое является попыткой отказаться от моральных устоев. Но если аморализм – позиция житейская, намеренно отвергающая моральные принципы, при этом не отрицающая саму мораль как явление (девизом аморализма в этом случае могла бы послужить поговорка «хорошее вижу, хвалю, но к дурному тянусь»), то имморализм – философская позиция, претендующая на выход за сковывающие рамки существующих моральных понятий и ценностей [17, с.163]. Несмотря на то, что в широкий обиход понятие имморализма ввел Фридрих Ницше, истоки его мы можем найти еще в философии буддизма, где существует представление о мудреце-бхикшу, который, обретя знание и достигнув просветления, оказывается по ту сторону суетного мира, в том числе «стоит выше добра и зла». Нравственной жизни уделялось внимание и в античные времена: важно было следование добродетели, к которой ведёт сама природа.

Традиция имморализма выражена «в стремлении освободиться от пут привычных нравственных устоев ради высшей свободы» [17, с. 164]. Ницшеанская мораль стремится стать по ту сторону добра и зла. Однако по своей сути имморализм близок к релятивизму, утверждая, что «каждый вправе иметь свою систему оценок и по её критериям судить устоявшиеся моральные требования» [17, c. 164].

Озвученная Ницше новая философская позиция имеет место и в мировой литературе, начиная с «Философии в будуаре» маркиза де Сада и заканчивая произведениями постмодернистов XX века (наиболее яркими её представителями были Шарль Бодлер, Артюр Рембо, Поль Верлен, Изидор Дюкасс). Но, пожалуй, более всего она отразилась в творчестве модернистов, в том числе и русских (Михаил Арцыбашев, Федор Сологуб, Леонид Андреев).

1.2 Предпосылки формирования имморалистических взглядов в философии и литературе

Конечно, эстетика имморализма в русской прозе, интерес к злу не могли появиться из ниоткуда. Они были экспортированы из зарубежной литературы, в частности из французской поэзии, где подобные мотивы нашли воплощение в творчестве Шарля Бодлера, Артюра Рембо, Лотреамона и других «проклятых поэтов». Но и французский имморализм имел свои предпосылки как в просветительской, так и в романтической литературе.

В материалистической философии ΧVIII века (Ламерти, Дидро, Гельвеций, Гольбах) получили распространение сенсуалистические и гедонистические мотивы, прямо питавшиеся антирелигиозными настроениями. Гольбах, например, предвосхищая в данном отношении Ницше, нападал на христианскую мораль, которая, по его мнению, годилась только для «создания мерзких рабов». Непосредственным следствием отрицания души и её бессмертия была проповедь «религии природы» – природы, которая якобы требует от человека следовать исключительно голосу плоти. Ламерти в своем скандальном сочинении «Анти-Сенека, или Рассуждение о счастье» призывал думать «лишь о своем теле», именуя счастьем чувственное удовольствие. Понятно, что подобного рода «естественная мораль», призывающая к похоти, наслаждению и сладострастию, могла обернуться только попранием норм человеческой морали. Свободный от угрызений совести, как от «предрассудка», человек-эгоист, превозносимый Ламерти, строит свое счастье на несчастье других, сея вокруг себя только зло.

В романистике ΧVIII века (Мариво, Лесаж, Прево, Дидро, Ретиф де ла Бретон и, конечно, маркиз де Сад) гедонизм и его оборотная сторона, зло, подверглись тщательному, разностороннему и впечатляюще безрадостному анализу. Что касается Сада, с наибольшей полнотой воплотившего в ΧVIII веке проблематику зла, то его философия логически венчает мотивы таких авторов, как Ламерти и Гольбах, принимая довольно мрачные формы. Сад, отрицая душу и Бога, отдаёт все права природе. Он создаёт подлинную апологию животной личности в человеке, варьируя тему «садистского» служения человека самому себе через сладострастие и боль. При этом если Ламерти возлагал надежды на воспитание, способное утихомирить природные инстинкты и злость, то для де Сада природа не подлежит исправлению. Он утверждает, что жестокость заложена в самой природе. Все мы рождаемся с определенной долей жестокости, которую видоизменяет одно только воспитание; но воспитание не заложено в природе. И если у Ламерти человек способен испытывать чувство счастья, пусть за счет других, то у Сада он и сам несчастен.

Философы-либертины ΧVIII века, авторы эротических и «черных» романов стремились изобразить зло в качестве «жестокой правды жизни». Все они так или иначе исходили из представления о том, что зло – неотъемлемая часть человеческого бытия, естественный и даже способный доставлять удовольствие феномен.

Сентименталисты же в противовес натуралистическому гедонизму с его скандальной версией мира как безраздельного царства похоти и безнравственности, сладострастия и насилия выдвинули некую концепцию «прекрасной души», которая, зная о зле, властвующем в мире, пытается ему противостоять, ощущая себя носительницей добра, справедливости и истины. Но единственное, на что она способна, это созерцание «собственной божественности», а также «страстное томление» по добру, в итоге «истлевающее внутри себя и исчезающее, как амфорное испарение, которое расплывается в воздухе» [5, с. 351-354].

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--