Истинную традицию можно передать только при личностном общении, ее нельзя описать в книге, прочесть и выучить. Подобные взаимоотношения между учителем и учеником, а также проблема передачи истинной традиции характерны не только для боевых искусств Китая. Наиболее ярким подтверждением вышесказанному служит, к примеру, японское айкидо. Его техническое и духовное содержание невозможно передать только словами, здесь главная роль отводится интуиции, а без тесного духовного контакта между учителем и учеником канал интуитивной передачи не действует.

Настоящий учитель должен быть для своего ученика другом, тонко ощущающим его душу. Только в этом случае возможно свободное развитие индивидуальности подопечного. Благодаря общению, построенному на принципе «от сердца к сердцу», в сознание ученика проникают доверие, признательность и прилежание, и он сможет передать в будущем то, что получил от собственного учителя.

Именно утрата «истинной традиции» в обучение является, на мой взгляд, одной из острейших проблем современного педагогического процесса. И в этом состоит особая ценность в изучении и использовании практики обучения восточных боевых искусств.

Таким образом, боевые искусства на Востоке стали единым универсальным средством для достижения самых разных целей: 1. Для монахов (это метод приведения своего сознания и организма в состояние, ведущее к слиянию с Дао или к обретению долголетия (даосы), или к достижению просветления (буддисты). 2. Для военачальников и воинов (это метод совершенствования технического мастерства ради достижения победы над конкретным противником. 3. Для адептов народных школ (это возможность обрести внутреннее, духовное самосовершенствование и приобщиться к духовной традиции предков, тем самым обретя новую форму существования. При этом для адептов народных школ ушу духовное богатство зачастую становилось альтернативой материальному благополучию, способом внутреннего противостояния неблагоприятной внешней среде. Во всех трех группах шло совершенствование техники боевых искусств - как параллельными курсами, так и пересекающимися.

В наши дни боевые искусства имеют следующую классификацию современных форм: массовые, специализированные, воинские и др[7] . Массовые БИ рассматриваются как народная физическая культура и оздоровительная гимнастика для трудящихся масс, подрастающего поколения и пенсионеров. Специализированные БИ получили развитие в спортивных и медицинских вузах, вновь открывшихся чаньских и даосских монастырях. Воинские СБИ определяются, с одной стороны, как эффективная система рукопашного боя, с другой - система повышения личностных качеств военнослужащих. Под «другими» понимаются формы, которые могут найти применение в самых широких областях современной деятельности человека: космонавтика, фундаментальные исследования, история и т. д.

1.2. Восточные единоборства в современной педагогике

В современной педагогике боевые искусства еще не нашли широкого применения. Имеет место использование лишь отдельных методов БИ. Например, в КНР в серии «Народные традиции» регулярно печатаются методические пособия по тем или иным формам БИ; в США издается периодическое издание «Journal of Asian Martial Arts»; в нашей стране с 1991 г. выпускается журнал «Цигун и Спорт», приложение к «Проблемам Дальнего Востока».

В связи с социально-политическими потрясениями прошлого столетия, китайская классическая концепция военного обучения подверглась идеологической критике, а ее последователи - репрессиям. Но возрождение народных традиций в современном Китае не оставило в стороне и многовековой опыт военного обучения. С 1973 года в КНР классическая концепция военного обучения изучается и развивается в форме «национальных воинских искусств» го-шу или у-шу, психофизических упражнений ци-гун и различных форм кулачного боя цюань-шу. В средней и высшей школе КНР она входит в обязательную программу обучения. С 1986 года вновь действует старая монастырская школа Шаолинь.

Основное требование для успешной реализации китайской концепции обучения единоборствам в современном военно-педагогическом процессе сформулировал китайский исследователь Сю Шаотин, в своей работе «Основные требования к занятиям цигун в ВУЗах» он указал, что обучая по исследуемой концепции не следует перенимать методику современного учебного процесса . Более того, заострил внимание Сю Шаотин, после очередного этапа обучения обучающиеся должны писать сочинение по теме «Суть обучения...». Формами обучения являются лекции и тренировки, семинары и учения, причем время практических занятий должно существенно превышать время теоретических занятий в пропорции не менее 9:1[8] .

В нашей стране с 70-х г. ХХ века советские специалисты начинают изучать опыт восточных единоборств, постепенно расширяя спектр исследований от узко спортивных аспектов к психологическим, философским, педагогическим. Первоначально взгляды исследователей и энтузиастов были обращены на японские системы дзю-до, каратэ-до; затем, после запрета каратэ в 1981 г.,- на китайские у-шу и ци-гун. Отдельные компоненты классического китайского военного обучения изучались китайскими, отечественными и европейскими исследователями[9] . Надо отдать должное историографам и психологам, заострившим свое внимание на проблематике военного обучения в Классическом Китае, но именно вопросы педагогики, вопросы обучения затронуты практически не были, а ведь богатое педагогическое прошлое описываемой концепции позволяет использовать ее идеи в решении ряда современных проблем и общеобразовательной школы, и армии, и народного хозяйства, и многих других областей деятельности человека, вплоть до фундаментальных научных исследований.

Далее всех в области практической реализации восточно-азиатских форм обучения в современных условиях продвинулась группа новосибирских ученых под руководством Н. В. Абаева; они впервые предложили использовать идеи секретных боевых искусств в современном обществе. Например, в тренажеростроении с целью повышения эффективности адаптации человека к воздействию стрессовых факторов, указывая, что имитация факторов неблагоприятной или агрессивной среды способствует формированию у обучаемого более устойчивого и гибкого механизма реагирования на стрессовые ситуации по сравнению с тем, который вырабатывается в обычных условиях.[10]

Социально-практическое значение этих «секретных» методов обучения определялось тем, что они служили действенным средством психофизической подготовки к различным видам практической деятельности, которое давало человеку возможность активно противодействовать влиянию неблагоприятных и агрессивных факторов окружающей социально-природной среды, поддерживать оптимальный режим жизнедеятельности и повышать свою работоспособность не только в обычных, но и в сложных или экстремальных условиях. Овладение этими методами и их применение непосредственно в процессе конкретной практической деятельности существенно повышало ее продуктивность.

Особенно важное значение владение этими методами имеет в тех видах деятельности, которые протекают в условиях интенсивного воздействия стрессовых факторов и острого дефицита времени, отведенного для выработки творческого нетривиального решения поставленной задачи, или же в ситуациях, когда требуется максимально быстрое и правильное решение ситуационной задачи на основе недостаточной, ложной или неопределенной информации. В таких условиях успешность и продуктивность деятельности находятся в прямой зависимости от методов отражения, моделирования внешней среды и поддержания гомеостаза, а также от методов активизации творческого мышления.

Обобщая вышесказанное, можно констатировать, что основополагающими факторами философско-религиозного и психологического характера боевых искусств Востока являлись их морально-этические нормы. При этом, общекультурные принципы воспитания единоборцев, сформулированные на основах конфуцианской морали (дао дэ), отражали взаимосвязь с военной и трудовой практикой и стимулировали их нравственное, умственное и физическое развитие.

ГЛАВА 2.НАУЧНО-МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ПОСТРОЕНИЮ ТРЕНИРОВОЧНОГО ПРОЦЕССА В ВОСТОЧНЫХ ЕДИНОБОРСТВАХ

2.1. Проблемы профессиональной подготовленности специалистов

по восточным единоборствам

Первый и наиболее важный вопрос, который должен быть решен в рамках построения эффективного тренировочного процесса, на наш взгляд, заключается в том, насколько сегодня готовы специалисты организовать тренировочный процесс в обучении восточным единоборствам?

В настоящее время в научно-методической литературе модель профессиональной подготовленности специалиста в области физической культуры и спорта вообще рассматривается неоднозначно. Ряд авторов[11] считают, что в основе профессиональной подготовки специалиста должна лежать модель его деятельности, так как она является эталоном, отражающим социальные требования к конкретной профессии.

Вместе с тем профессия тренера-преподавателя предполагает творческую активность специалиста[12] .

Что касается профессиональной подготовленности специалиста по восточным единоборствам, то здесь специалисты обращают внимание на некоторые особенности[13] . К их числу они относят не снижающуюся популярность различных видов единоборств, а также выход на арену малоизвестных и еще не имеющих большой популярности видов восточных единоборств (в данном случае речь идет о таком древнем виде японской борьбы, как сумо, и об относительно молодом виде восточных единоборств сейкендо).

Все это определяет необходимость подготовки специалистов соответствующей квалификации.

Следующая особенность, которую необходимо учитывать при подготовке тренеров по восточным единоборствам, - их прикладное, спортивное и оздоровительное значение. Причем интересы к различным формам занятий восточными единоборствами часто меняются, что вносит существенные коррективы в процесс подготовки специалистов.

При этом двигательная подготовленность для специалиста по восточным единоборствам является базовой, фундаментом деятельности. Не овладев определенным объемом техники, невозможно обучать других[14] .

Педагогические способности и личные качества образуют блок психолого-педагогической подготовленности специалиста (как по восточным единоборствам, так и в области физической культуры и спорта).

Успех психолого-педагогической деятельности тренера зависит не только от его способностей, но и от отношения к работе, от стремления к совершенствованию знаний, умений и навыков.

По данным исследований, проведенных среди единоборцев (борьба вольная, классическая и самбо; дзюдо; бокс и фехтование), причиной перехода от одного тренера к другому в 71,2% случаев является недостаточный уровень профессиональных знаний и опыта, не позволяющий обеспечивать дальнейший рост результатов[15] .

Вместе с тем известно, что качество подготовленности специалистов по физической культуре во многом обусловлено уровнем их знаний теории и методики изучаемой дисциплины. Только на основе приобретенных знаний деятельность может носить творческий характер, позволяющий находить нестандартные решения в проблемных ситуациях, а также самостоятельно выбирать способы решения двигательной задачи.

В результате анализа мнений специалистов определилась трехуровневая модель профессиональной подготовленности специалиста по восточным единоборствам[16] .

Первый уровень является фундаментом деятельности, его основой, базой. Для того чтобы овладеть техникой избранного вида единоборств, необходимо прежде всего иметь достаточную физическую подготовленность (кондицию). Не владея достаточным объемом техники, невозможно обучать других. Объем технических действий отражает спортивная квалификация. Повышая свою спортивную квалификацию, специалист улучшает и двигательную подготовленность, причем не только количественно, но и качественно. Поэтому двигательная подготовленность лежит в основе модели специалиста по восточным единоборствам.

Второй уровень - это психолого-педагогическая подготовленность. Профессия педагога предполагает наличие педагогических способностей и профессионально важных качеств, которые необходимы для передачи обучающимся двигательного опыта (для обучения технике избранного вида единоборств и повышения уровня физического состояния).

Третий уровень отражает специальную теоретическую подготовленность. Для того чтобы быть специалистом, мало владеть техникой и иметь способности к обучению, нужно еще знать, где