Дипломная работа: Нашествие Наполеона на Россию 1812 года в работах советских историков XX века
Низкой оценки заслуживают у Покровского русская армия и ее командование. Армия, утверждал он, «управлялась так же плохо, как и всегда». Кутузов «оказался слишком стар для каких бы то ни было решительных действий…», а при Бородине он «достиг только того, что не был разбит наголову…».
Народную войну вызвало лишь мародерство «Большой армии», а патриотизм русского народа – всего лишь результат «защиты своего очага от мародеров»[1] . Эти высказывания М.Н.Покровского не являются оригинальными. Родоначальником подобной «концепции» явился помощник московского почт-директора в 1812 г. впоследствии член Главного управления училищ и попечитель Петербургского учебного округа, известный реакционер Д.П.Рунич, который в своих записках, опубликованных в «Русской старине» (1902. № 3) утверждал, что в войне 1812 года «патриотизм был … не при чем ... русский человек защищал в 1812 году не свои политические права. Он воевал для того, чтобы истребить хищных зверей, пришедших пожрать его овец и кур, опустошить его поля и житницы… русский крестьянин… живет только для удовлетворения своих физических потребностей и для того, чтобы пользоваться свободою, которую он ищет в растительной жизни…».
Многое, что шло вразрез с его концепцией, Покровский в ряде случаев попросту замалчивал. Это и игнорирование им неудач наполеоновских войск на самом раннем этапе войны, и стремление не придавать никакого значения ополчению, и нежелание разобраться в содержании и характере вспыхнувшего с самого начала войны массового партизанского движения.
И хотя рассматриваемая концепция Покровского не нашла широкого отражения в исследовательской литературе 20-х и начала 30-х годов, его взгляды на характер войны 1812 года оказали определенное воздействие на научно-популярные и учебные издания.
Но поскольку в эти же годы основным учебным пособием были книги самого М.Н. Покровского «Русская история с древнейших времен» и «Русская история в самом сжатом очерке», ничего концептуально нового авторы этих работ в историографию рассматриваемой проблемы не внесли.
С иных позиций и на основе достаточно глубокого знания конкретно-исторического материала были написаны труды ряда видных военных историков (А.И. Верховского, А.А. Свечина, М.С. Свечникова и др.), пришедших в Красную Армию из старой царской армии и включивших в преподавание военных наук в стенах высших военно-учебных заведений.
Так, А.И. Верховским уже в начале 20-х годов было опубликовано несколько трудов, представлявших собой обработанные для печати лекции, прочитанные им для слушателей Академии Генерального штаба РККА, в которых большое место заняли вопросы стратегии и тактики в войнах нового времени. Существенное внимание в них было уделено и войне 1812 года.
Отдельные выводы, к которым пришел А.И. Верховский, представляют несомненный интерес. Один из них о непосредственной связи военного искусства А.В.Суворова и М.И.Кутузова.
Преемственность традиций суворовской школы и позволила русскому оружию выстоять, а затем и победить сильнейшую армию Европы того времени. Важнейшие причины этого Верховский видит в крепком боевом духе русской армии и в способности ее командиров к самостоятельным действиям.
Вместе с тем он неоднократно утверждал, что, хотя русская армия численно значительно уступала армии Наполеона, она была хорошо обучена и готова отразить натиск захватчиков. Именно в этой «страшной силе сопротивления» Верховский видит основу «потрясающего успеха» тыла и фронта, определившего невиданный национальный подъем в стране. Что же касается мнения Верховского по поводу причин пожара Москвы, то здесь он продолжает придерживаться точки зрения, ранее уже утвердившейся как в отечественной дореволюционной, так и во французской историографии, что население Москвы, покинув город, сожгло ее.
Работы А.И. Верховского, хотя и не вводившие новые источники, были основаны на глубоком анализе конкретного материала и давали достаточно цельную картину развития военного искусства и характеристику отдельных войн, среди которых существенное место заняла кампания 1812 года.
Наряду с А.И. Верховским значительный вклад в разработку проблем истории военного искусства внес А.А. Свечин. Так же, как и Верховский, Свечин после Октябрьской революции перешел на службу Красной Армии и в качестве профессора Академии РККА активно участвовал в подготовке военных кадров. Отражение в его работах нашла и война 1812 года.
Интересна мысль Свечина о том, что до войны с Россией Наполеон осуществлял свои операции на сравнительно тесных театрах военных действий, когда все распоряжения были проникнуты только мыслями Наполеона и его волей. Свечин подчеркивал, что подчиненным Наполеона «представлялась лишь минимальная доля творческой инициативы». Маршалы, писал он, «являлись не сотрудниками, а исполнителями приказаний императора… творческая часть оставалась целиком в руках Наполеона». Свечин отмечал, что, когда численность армии Наполеона приблизилась к полумиллиону человек, а проводимые им сражения развернулись на огромном пространстве, в полной мере оказались все невыгодные стороны чрезмерной централизации управления, которые лежали в основе всей стратегии французского императора. И катастрофа, постигшая ее в 1812 г., стала, как указывал автор, не следствием русской зимы, а невозможностью наладить коммуникации для армии, вторгшейся на многие сотни километров вглубь территории противника.
К началу 20-х годов относится также появление работ, принадлежавших перу В.И. Пичеты, уже известного своими трудами по истории Отечественной войны 1812 года, изданными в дореволюционный период. Не принимая концепцию некоторых исследователей, утверждавших, что у Наполеона с самого начала войны с Россией был план взятия Москвы, В.И. Пичета поддерживал точку зрения тех отечественных и зарубежных историков, которые полагали, что французский император надеялся разгромить русскую армию в приграничном сражении и навязать России свою волю. Когда же из этого плана ничего не получилось и «Большой армии» пришлось идти вслед за русской армией, то «Наполеон продвигался вперед, не преследуя «неприятеля», а подчиняясь тактическим планам последнего. Наполеон впервые потерял инициативу действий, он выигрывал пространство, но живая военная сила ускользала от него».
Рассматривая социальную политику Наполеона в России, В.И. Пичета подчеркивал значение борьбы литовских и белорусских крестьян против помещиков и отрядов наполеоновской армии и призывал отказаться от легенды, созданной самим Наполеоном и его ближайшим окружением, о якобы имевшемся стремлении французского императора освободить русских крепостных крестьян.
Вскоре после смерти Покровского в 1932 г. началась подготовка и выработка известного постановления Совнаркома и ЦК ВКП (б), принятого 16 мая 1934 г. о преподавании гражданской истории, и способствовавшего восстановлению исторических факультетов в университетах, созданию стабильных учебников для школ и вузов и решению других проблем исторического образования. Вернулся к тематике своих дореволюционных работ и Е.В. Тарле.
Решительный сдвиг в области изучения истории наполеоновских войн и событий Отечественной войны в 1812 года наблюдается в середине 30-х годов, когда историческая наука была выделена в начальной, средней и высшей школе в самостоятельный предмет обучения. Именно с этого периода она приступила к фронтальному изучению войны 1812 года.
Наметившийся перелом достаточно четко прослеживается с 1936 г., явившегося кануном 125-летия великой эпопеи, когда увидела свет монография Е.В. Тарле, а также отдельные статьи, посвященные наполеоновским войнам и международной политике России начала XIX в.
Книга Е.В. Тарле «Наполеон» (2-е изд. М., 1936; 3-е изд. М., 1939) открыла новую страницу в изучении истории наполеоновских войн, в том числе Отечественной войны 1812 г. Она была опубликована в серии «Жизнь замечательных людей» и переведена на французский, английский, польский, шведский, норвежский и др. языки. В увлекательном описании наполеоновских походов, сражений, дипломатических комбинаций и административной деятельности первого консула, а потом императора перед читателями встает яркий, живой образ Наполеона Бонапарта. Безграничное властолюбие, жажда славы, страсть к войне, огромный государственный ум, решительное преобладание рассудка над эмоциями – таковы основные черты его характера.
Но наряду с позитивной и благожелательной оценкой книги Тарле специалистами против историка в 1937 г. была развернута для того времени разгромная кампания, нашедшая свое отражение и в центральной печати (газетах «Правда» и «Известия»). Авторы опубликованных на их страницах рецензий на «Наполеона», продолжая уже имевшие место наскоки на Е.В. Тарле, относящиеся к периоду 1930-1931 г., вновь обвинили ученого в контрреволюции, троцкизме, фальсификации источников и т.д.
Есть все основания полагать, что одновременное появление этих рецензий было спровоцировано лично Сталиным, который, придерживаясь своих обычных «методов», считал необходимым держать людей в постоянном страхе, напоминая, что в любой момент при малейшем «непослушании» их неизбежно настигнет карающая десница.
В этой ситуации Тарле написал Сталину письмо, прося его вмешательства. В ответ он получил личное послание адресата с обещанием поддержки. Сталин, делая подобный шаг, с одной стороны, хотел использовать одного из выдающихся советских историков в качестве автора работ по интересующей его (Сталина) тематике (что ему, в сущности, и удалось), а с другой – «вписать» проблему сильной власти и диктатуры в предшествующие этапы в концепцию своих конкретных практических планов утверждения собственного культа, и поэтому исторические экскурсы Тарле и его оценка деятельности Наполеона вполне устраивали Сталина. И уже на следующий день в «Правде» и «Известиях» появились материалы «от редакции», полностью дезавуирующие рецензентов.
К каким же основным выводам в своей книге пришел Е.В.Тарле? Главным препятствием на пути продвижения наполеоновских войск, как он показал, явилась необычайная сила сопротивления народов России. Об этом феномене историк писал: «Не только Наполеон, но и буквально никто в Европе не предвидел, до каких высот героизма способен подняться русский народ, когда дело идет о защите родины от наглого, ничем не вызванного вторжения».
Подготовка Наполеоном войны с Россией и ее ход нашли в монографии Тарле достаточно большое отражение. Автор рассматривает важнейшие дипломатические перипетии, характеризовавшие нагнетание Наполеоном военной угрозы, анализирует развитие самих военных действий, характеризует деятельность полководцев той и другой стороны, значение отдельных военных операций и т.д.
Так, в частности, Е.В. Тарле считал, что Наполеон, даже взяв Смоленск, уже не думал о «полной, подавляющей победе над Россией…». А вскоре, как полагал Е.В. Тарле, Наполеон приходит к окончательному решению не растягивать войну на два года, а попытаться кончить все за один год. «Наполеон, - пишет он, - верным инстинктом чуял, что не так прочна его великая империя и не так надежны его «союзники», чтобы ему надолго оставлять Европу и зарываться в русские снега».
Отступление Наполеона из Москвы, превратившееся вскоре в паническое бегство и полный разгром всей армии захватчиков, ярко и образно раскрыты в книге выдающегося советского историка. Так что популярность его книги среди читателей многих стран мира вполне закономерна.
В том же 1936 г. в журнале «Борьба классов» (№ 6) были опубликованы статьи К.Л. Селезнева и Е.А. Звягинцева, посвященные Отечественной войне 1812 года. Определенный интерес представляет статья Е.А. Звягинцева о причинах пожара Москвы. Привлекая источники, автор анализирует различные версии пожара. Он пишет, что на первых порах все покинувшие город владельцы недвижимости исходили из мнения о виновности в пожаре французов, что соответствовало и первичным утверждениям правительства. Эту версию Е.А. Звягинцев отвергает. «Ни самому Наполеону, ни его генералам и солдатам», - пишет он, - не имело никакого смысла производить поджоги в Москве после ее захвата: они рассчитывали отдохнуть в Москве».
В какой-то мере в пожаре, по мнению автора, повинен Ростопчин, приказавший вывезти из Москвы все пожарные заливные трубы с прислугой и упряжкой. Но главная причина, полагает он, все же в ином. Добравшись до Москвы, богатого и покинутого жителями города, офицеры и солдаты наполеоновской армии «перестали быть военными», приняв облик (за редким исключением) самых откровенных мародеров. «Будучи преимущественно деревянным городом, Москва, - считал Е.А. Звягинцев, - неизбежно должна была сгореть даже без поджога… Неприятелю при его вступлении в Москву не было никаких оснований ее поджигать, но его неряшливость в обращении с огнем привела к возникновению пожаров, а тушить было некому и нечем».
Год 125-летнего юбилея Отечественной войны оказался насыщенным литературой об эпопее 1812 года. Публикуются многочисленные статьи в газетах и журналах, брошюры и монографии, посвященные как общим вопросам, так и отдельным сторонам борьбы народов России, героям 1812 года.