Дипломная работа: Отражение этнических стереотипов в тексте анекдота
Проблема взаимосвязи языка, культуры и мышления изучается в рамках лингвокультурологии. В.В. Воробьев вводит основную единицу лингвокультурологического анализа – лингвокультурему, определяя ее как “диалектическое единство лингвистического и экстралингвистического (понятийного и предметного) содержания” [Воробьев 1997: 45]. Лингвокультурема, в отличие от слова, имеет более сложную структуру: план содержания дробится на языковое значение и культурный смысл. Лингвокультурема обладает коннотативным смыслом и “живет до тех пор, пока живет идеологический контекст, ее породивший” [Воробьев 1997: 52].
Схожие задачи решает и В.В. Красных: в работе “Этнопсихолингвистика и лингвокультурология” она определяет последнюю как “дисциплину, изучающую проявление, отражение и фиксацию культуры в языке и дискурсе, непосредственно связанную с изучением национальной картины мира, языкового сознания, особенностей ментально-лингвального комплекса” [Красных 2002: 12].
Карасик рассматривает лингвокультурологию как “комплексную область научного знания о взаимосвязи и взаимовлиянии языка и культуры” и делает акцент на ее сопоставительном характере [Карасик 2002: 103]. Основной единицей лингвокультурологии он называет культурный концепт, а в качестве единиц изучения выдвигает реалии и “фоновые значения, т.е. содержательные характеристики конкретных и абстрактных наименований, требующие для адекватного понимания дополнительной информации о культуре данного народа” [Карасик 2002: 129].
Исследования А. Вежбицкой продолжают многолетние споры вокруг проблемы взаимоотношения языка и культуры. Каждый язык, по ее мнению, служит уникальным средством выражения человеческого опыта, представляя собой “лучшее доказательство реальности культуры” [Вежбицкая 1997: 289], а “языковые данные оказываются решающими при выявлении фундаментальных моделей мышления у различных групп людей” [Вежбицкая 1997: 291].
Суммируя вышесказанное, можно отметить прямую связь между языком, культурой и мышлением, при этом культура понимается как содержание, а язык - как форма существования данного содержания. Языку отводится приоритетная роль в процессе познания и концептуализации окружающего мира.
1.2. Языковая и ценностная картины мира
В последнее время всесторонне обсуждается проблема взаимосвязи культуры, языка и сознания: проводятся всевозможные исследования языковой картины мира у носителей определённого языка, изучаются особенности восприятия действительности в рамках той или иной культуры. Проблема взаимосвязи языка и картины мира стала предметом специального исследования в теории лингвистической относительности, представленной в Европе неогумбольдтианством (Л. Вайсгербер), в Америке - Э. Сепиром и Б. Уорфом.
Термин “картина мира” возник в рамках физики на рубеже XIX–XXвеков. Но в настоящее время эта область вызывает интерес у представителей разных наук – лингвистики, философии, искусствоведения, антропологии, психологии и так далее.
В. Гумбольдт, а также его последователи, утверждают, что язык системой своих понятий создает промежуточный мир между человеческим сообществом и действительностью. “Каждый язык, - пишет В. Гумбольдт, - образует вокруг народа своего рода сферу, которую надо оставить, чтобы прийти в сферу другого народа. Поэтому изучение чужого языка всегда должно бы быть приобретением новой точки миросозерцания”. [Гумбольдт 1959:57]
“Множество языков нужно культуре именно потому, – утверждает М.С. Каган, – что её информационное содержание многосторонне богато, и каждый специфический информационный процесс нуждается в адекватных средствах воплощения” [Каган 1996:16]. Словом, становится актуальной высказанная Л.В. Щербой мысль о том, что “мир, который нам дан в нашем непосредственном опыте, оставаясь везде одним и тем же, постигается различным образом в различных языках, даже в тех, на которых говорят народы, представляющие собой известное единство с точки зрения культуры” [Щерба 1958:34].
Рассмотрим более подробно трактовку понятия “картина мира” у разных лингвистов. Этот термин впервые был введен Людвигом Витгенштейном в "Логико-философском трактате", но в антропологию и семиотику он пришел из трудов немецкого ученого Лео Вайсгербера.
“Словарный запас конкретного языка, - писал Л.Вайсгербер, - включает в целом вместе с совокупностью языковых знаков также и совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество; и по мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами; в этом смысле можно сказать, что возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определенную картину мира и передает ее всем членам языкового сообщества” [Вайсгербер 1993: 250].
По мнению Серебренникова Б.А., “картина мира – есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной ее стороны. Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром. Поскольку в формировании картины мира принимают участие все стороны психической деятельности человека, начиная с ощущений, восприятий, представлений, и кончая высшими формами – мышлением и самопознанием человека, то всякая попытка обнаружить какой-либо один процесс, связанный с формированием картины мира у человека с неизбежностью окончится неудачей” [Серебренников 1988: 21].
В.Б. Касевич подчеркивал изменчивый характер картины мира. “Картина мира, - пишет он, - закодированная средствами языковой семантики, со временем может оказаться в той или иной степени пережиточной, реликтовой, лишь традиционно воспроизводящей былые оппозиции в силу естественной недоступности иного языкового инструментария. С помощью последнего создаются новые смыслы, для которых старые служат своего рода строительным материалом. Иначе говоря, возникают расхождения между архаической и семантической системой языка и той актуальной ментальной моделью, которая действительна для данного языкового коллектива и проявляется в порождаемых им текстах, а также в закономерностях его поведения” [цит. по Гречко 2003: 168]
Ю.М. Лотман утверждает, что “каждому отрезку исторического времени соответствует своя картина мира. В то же время, можно выделить универсальную картину мира, свойственную всему человечеству, правда, она будет слишком абстрактна. Так, для всех людей, по-видимому, характерна бинарная оппозиция (основной инструмент при описании или реконструкции картины мира) белого и черного, но у одних групп белое будет соответствовать положительному началу — жизни, а черное — отрицательному началу — смерти, а у других, например, китайцев, наоборот. У любого народа будет свое представление о добре и зле, о нормах и ценностях, но у каждого народа эти представления будут различными” [Лотман 1996: 57].
При описании картины мира невозможно не упомянуть о языковой картине мира. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа, – с другой.
Л.Вайсгербер указывал на стимулирующую роль языка по отношению к формированию у человека единой картины мира. Он писал : “Язык позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира и заставляет его забыть о том, как раньше, до того, как он изучил язык, он воспринимал окружающий мир” [Вайсгербер 1993: 51].
Б.Уорф выводил картину мира прямо из языковой, что неминуемо вело его к их отождествлению. Он писал: “Мы расчленяем природу (и мир в целом) в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании” [Уорф 1960: 174].
Современные представления о языковой картине мира в изложении Ю.Д.Апресяна выглядят следующим образом. “Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. С другой стороны, языковая картина мира является “наивной” в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от “научной” картины. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, представления о внутреннем мире человека, которые отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир” [Апресян 1995:187].
Таким образом, взаимосвязь языка и картины мира, складывающейся у индивидуума в процессе духовной активности, очевидна. Именно поэтому многие современные лингвисты различают понятия “картина мира”, “языковая картина мира” и “концептуальная картина мира”.
Так, по мнению Е.С Кубряковой, границы концептуальной картины мира гораздо шире, чем границы языковой картины мира. “Картина мира – то, каким себе рисует мир человек в своем воображении, - феномен более сложный, чем языковая картина мира, т.е. та часть концептуального мира человека, которая имеет “привязку” к языку и преломлена через языковые формы” [Кубрякова 1994:120].
Сходную мысль встречаем и в работах В.А. Масловой: “Термин “языковая картина мира” - это не более чем метафора, ибо в реальности специфические особенности национального языка, в которых зафиксирован уникальный общественно-исторический опыт определенной национальной общности людей, создают для носителей этого языка не какую-то иную, неповторимую картину мира, отличную от объективно существующей, а лишь специфическую “окраску” этого мира, обусловленную национальной значимостью предметов, явлений, процессов, избирательным отношением к ним, которое рождается спецификой деятельности, образа жизни и национальной культуры данного народа” [Маслова 2001: 79].
По мнению Ю. Д. Апресяна, “наивная языковая картина мира представляет отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации мира, когда основные концепты языка складываются в особую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка” [цит. по Гречко 2003: 166].
Л. Леви-Брюль также подчеркивал превалирующую роль языка в формировании коллективного восприятия мира. “Представления, называемые коллективными, присущие всем членам социальной группы передаются в ней из поколения в поколение, они навязываются в ней отдельным личностям, пробуждая в них, сообразно обстоятельствам, чувства уважения, страха, поклонения и т.д. Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида как такового. Так, например, язык, хоть он и существует, собственно говоря, лишь в сознании личностей, которые на нем говорят, - тем не менее, социальная реальность, базирующаяся на совокупности коллективных представлений. Язык навязывает себя каждой из этих личностей, он предшествует ей и переживает ее”. [Леви-Брюль 1999: 9]
Н.И. Жинкин в своей работе “Язык. Речь. Творчество”, как и многие другие исследователи, отмечает взаимосвязь языка и картины мира. Он пишет: “Язык – это составная часть культуры и её орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнажённом виде специфические черты национальной ментальности. Язык есть механизм, открывший перед человеком область сознания”. [Жинкин 1998: 56]
“Языковая картина мира” в понимании В.А. Гречко “представляет собой индивидуальное содержание, образованное в результате отражения и познания действительности народом-носителем данного языка. Языковая картина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закрепленное прежде всего в базисном понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира в семантике различных языковых единиц” [Гречко 2003: 171].
Одной из основных составляющих национальной картины мира является ценностная картина мира, в которой находят отражение ценности и приоритеты определенной лингвокультурной среды.
Ценностные категории образуются в сознании человека в процессе когнитивной деятельности. “Постигая действительность, человек определяет для себя существенное и несущественное, формируя ценностное отношение к миру. Таким образом, ценностные ориентиры возникают не только на основе знания и информации, но и собственного жизненного опыта человека, они представляют собой личностно окрашенное отношение к миру” [Гуревич 1995: 120].
И.А. Стернин под ценностями понимает свойственные определенной культуре “социальные, социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом и наследуемые каждым новым поколением” [Стернин 2000: 108].
К числу культурных ценностей относят такие принципы сосуществования и взаимопонимания людей как обычаи, нравы, стереотипы, нормы поведения, оценки и идеалы. На основе этих принципов создаются определенные правила поведения, регламентирующие жизнь человека в обществе. “ В значительной мере ценности определяются идеологией, общественными институтами, верованиями и потребностями, причем совершение поступков, противоречащих ценностям, осуждается общественным мнением” [там же: 109].