Дипломная работа: Совместная деятельность семьи и школы как условие преодоления школьных неврозов
- тестирование;
- анкетирование;
- наблюдение;
- беседа;
- анализ результатов деятельности учащихся.
Обоснованность, достоверность положений и выводов исследования обеспечивается результатами опытной работы, адекватность методики исследования его предмету и задачам.
Апробация и внедрение результатов исследования осуществляется в процессе непрерывной педагогической практики.
Практическая значимость исследования: результатами исследования могут воспользоваться учителя, родители, студенты, учитывая особенности детей и причины неврозов.
База исследования: опытно-экспериментальная работа была проведена в 2005-2006 учебном году, в 4-х классах МОУ СОШ № 105 города Купина Новосибирской области.
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОБЛЕМЫ ШКОЛЬНЫХ НЕВРОЗОВ ПОСРЕДСТВОМ СОВМЕСТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕМЬИ И ШКОЛЫ
1.1 Влияние пережитого в детстве насилия на возникновение личностных расстройств
Представители различных теоретических ориентаций указывают на патогенное влияние физического и психологического насилия, в том числе сексуальных домогательств, телесных наказаний, неадекватных родительских установок и манипуляторства, на личность и психику ребёнка.
Однако проблематика насилия, несмотря на всю важность и актуальность, до сих пор не имеет единого теоретического и исследовательского основания, в то время, как и психотерапевтическая практика, и ряд экспериментальных данных отечественных и зарубежных авторов свидетельствуют об общности генезиса личностных расстройств различной специфики и последствий посттравматического стрессового расстройства вследствие пережитого насилия.
Последствия насилия, пережитого в детстве, лишь в последнее время становятся объектом эмпирических исследований в психологии. Большая часть публикаций по этой тематике представляет собой описание психотерапевтических клинических случаев, отсутствует корреляционный анализ, недостаточно статистических данных.
Традиционно основное внимание уделяется инцестуозному паттерну «отец-дочь», который описан и исследован наиболее полно. Сравнительно мало работ касающихся иных форм сексуального насилия, в частности, плохо изучены последствия сексуального насилия для мальчиков, а также другие виды насилия, такие как физическое и эмоциональное.
Разноречивость исследовательских данных, в том числе и статистических, обусловлена также и отсутствием универсального представления о том, что считать насилием. Исследования, базирующиеся на различных критериях, дают чрезвычайно широкий разброс результатов относительно распространённости сексуального насилия в семье. В последние годы эти цифры колеблются от 6 до 62% применительно к женщинам и от 3 до 31% - к мужчинам в Европе (Г. Тейлор, цит. по [11]). В нашей стране показатели такого рода ещё более противоречивы и неоднозначны, так как лишь в последние 5-6 лет мы стали более информированными о проблеме сексуального насилия в отношении несовершеннолетних. По утверждению известного российского сексолога И.С. Кона, криминальная статистика не заслуживает доверия, так как приуменьшает реальные цифры до 5-7%. При использовании анонимных опросов эти цифры возрастают до 15-17%. Опросы подростков, живущих в крупных российских городах (Москва, Санкт-Петербург, Воронеж, Нижний Новгород), проводившихся в 1997 - 1998 гг., показали, что жертвами сексуального насилия стали 22% девочек и 2% мальчиков [2]. Таким образом, проблема насилия в семье далека от разрешения и требует новых исследовательских программ, оригинальных методических приёмов и специфического подхода к людям, пережившим насилие, в психотерапевтической практике.
В настоящее время большинство исследователей сходятся в том, что результатами пережитого в детстве сексуального насилия являются нарушения Я - концепции, чувство вины, депрессия, трудности в межличностных отношениях и сексуальные дисфункции (Б. Бернштейн)
Особое внимание в настоящее время уделяется феномену нарушения физических и эмоциональных границ как последствию насилия, пережитого в детстве, в результате которого травматический опыт в дальнейшем воспроизводится в течение жизни. Вторжение несёт за собой нарушение отношений с собственным телом, которое включает не только изменение позитивного отношения к нему, но и искажение телесной экспрессии, стиля движений. И всё же главным последствием детской сексуальной травмы современные исследователи считают утрату базового доверия к себе и миру, препятствующую формированию психотерапевтического альянса и, таким образом, затрудняющую терапевтическую работу с этой группой клиентов
Следует отметить, что до сегодняшнего дня одной из основных дискуссионных и далёких от разрешения проблем в этой области остаётся проблема идентификации знаков сексуальной или иной травматизации, или, иными словами, диагностика наличия фактов насилия в анамнезе.
Действительно, в литературе существуют указания на то, что некоторые жертвы инцеста частично или полностью амнезируют травмирующее событие. Особенно вероятно, что это произойдет, если факт насилия имел место в довербальном периоде жизни ребенка и относился к категории раннего опыта, о котором «невозможно рассказать словами». В этом случае сексуальная травма, будучи «переживаемой» и находя выражение (и в этом смысле - высказывание) в различных симптомах, не является «знаемой», осознаваемым событием.
С этим положением, однако, спорит английский психоаналитик Л. Дейл, чей многолетний клинический опыт психотерапии жертв инцеста показывает, что подавляющее большинство пострадавших от сексуального насилия в детстве всегда имеют осознанные воспоминания о травмирующих событиях. Лишь небольшая часть из них обладают частичным знанием об инцесте, но в этих случаях присутствуют так называемые возрастные воспоминания о факте насилия, неподконтрольные сознанию. С точки зрения П. Дейла, проблема заключается не в отсутствии осознанных воспоминаний, а в тех трудностях, с которыми клиент сталкивается, пытаясь рассказать терапевту об инцесте. Кроме того, по данным ряда авторов, многие жертвы сексуального насилия вообще не связывают свои психологические проблемы с фактом инцеста.
Таким образом, материал, касающийся насилия, пережитого в детстве, может быть по той или иной причине недоступен терапевту, причем на это указывают и последователи психодинамической школы, и специалисты в области экзистенциальной терапии, и когнитивисты.
Каковы же пути для решения этой проблемы? Отметим, на наш взгляд, наиболее удачные и перспективные предложения, существующие в литературе на сегодняшний день.
Так, анализ данных анонимных социологических опросов позволил Дж. Герману и Л. Хиршману в 1981 году выделить и описать основные группы женщин - жертв инцеста: жертвы хронической сексуальной или физической травматизации во взрослом возрасте (например, пострадавшие от нескольких изнасилований или жертвы так называемого домашнего насилия, а также женщины, демонстрировавшие в детстве и подростковом возрасте такое девиантное поведение, как побег из дому); женщины, чьи матери имели тяжелое соманическое заболевание или длительно отсутствовали дома; усыновленные или взятые на воспитание третьим лицом в раннем детстве. Авторы считают, что надо обязательно опрашивать представительниц этих групп о наличии фактов насилия, так как вероятность, что таковые имели место, в этих группах намного выше среднестатистической.
Тщательная регистрация и дальнейшее изучение специфики поведения и характерных особенностей ведения беседы тех консультантов, чьи клиенты рассказывают о фактах насилия, позволили Г.С. Джозефсону и М.Л. Фон-Бейетт сформулировать основные правила, помогающие специалисту идентифицировать наличие сексуальной травматизации в детстве. Авторы рекомендуют использовать специализированный опросник, напрямую спрашивать о наличии факторов насилия в детстве, и, наконец, «настойчиво исследовать историю жизни клиента на предмет наличия в ней факторов насилия». Очевидно, что методы, предлагаемые Г.С. Джозефсоном и М.Л. Фон-Бейетт, требуют вертуозного владения техникой клинической беседы и в руках непрофессионала могут стать источником дополнительной травматизации. Мы имеем в виду феномен, обсуждение которого приняло в современной западной литературе широкий размах и открытие которого вносит дополнительные нюансы в проблему индентификации фактов насилия, пережитого в детстве. Речь идет о синдроме ложной памяти, обнаруженном британским психоаналитиком Дж. Фрид. Имеется в виду феномен возникновения у взрослого человека в процессе психодинамической психотерапии воспоминаний о совершенных над нм в детстве сексуальном насилии, в котором виновен один из родителей, причем сами родители, да и вся социальная и психологическая ситуация развития ребенка, полностью отрицают возможность совершения насилия.
Величайшей сенсацией и важнейшим открытием назвал И.С. Кон происшедшее в последние годы развенчание мифа о том, что эбьюз, и, в частности, инцест имеет место только в социально неблагополучных семьях. По мнению И.С. Кна, именно этот миф заставил З. Фрейда назвать «фантазмами» то, что в действительности происходило в состоятельных венских семьях конца прошлого века. Совращение несовершеннолетних, сексуальные домогательства существуют и всегда существовали на всех социоэкономических уровнях, считает И.С. Кон.
С этой точки зрения можно поставить под сомнение ложность возникающих у клиента воспоминаний. Можно предположить, что психотерапевт, обнаруживающий воспоминания об инцесте, и встречающийся с родителями пациента, чтобы прояснить ситуацию, скорее, по сложившейся традиции, поверит респектабельным родственникам, нежели «больному», пришедшему за психотерапевтической помощью. Не стоит для терапевта и вопрос «верить или не верить клиенту?». Значение имеет лишь тот факт, что в жизни человека, обратившегося за помощью, некие события его раннего детства были запечатлены как насилие, в том числе и сексуальное.
Отсутствие четкого определения эбьюза, дифференцированных критериев, отделяющих насилие от ненасилия, порождает не только методологические проблемы, но и множество других, не менее актуальных.
Большой интерес в настоящее время вызывает у исследователей вопрос о месте насилия в этиологии личностных расстройств различного генеза.