Дипломная работа: Церковно-государственные отношения в московско-киевский период (1461-1589)

Безусловно, многие негативные аспекты церковного землевладения Вассиан передергивал и преувеличивал – в политике без этого никуда. Но факт: Иосиф Волоцкий занимался широкой благотворительностью из средств монастыря во время неурожая или голода, но одновременно с этим он запретил, чтобы монахов не обвиняли в насилии, «правеж» (взыскания за долги) в монастырских стенах (монастырское управление, как и всякое имущественное управление, всегда предполагает такие вещи, как твердо установленный оброк, и следовательно, предполагает какие-то средства взыскивать этот оброк), но сам «правеж» разрешался и вменялся в обязанность за пределами монастырских стен.

По этому поводу Вассиан Патрикеев пишет: «Отвергшись страха Божия и своего спасения, повелевают нещадно мучить и истязать неотдающих монастырские долги, только не внутри монастыря, а где-нибудь за стенами. По-ихнему казнить христианина вне монастыря не грех. О, законоположитель! Или лучше назвать законопреступник! Если считаешь грехом внутри монастыря мучить братию свою, то и за монастырем также грех. Область Бога, почитаемая в монастыре, не ограждается местом. Все концы земли в руках Его. Откуда же ты взял власть нещадно мучить братий, а особенно неправедно!»[20]

Обличая монастырское любостяжание, Нил Сорский, спрашивая членов собора о сущности монашества, дал следующий ответ: «Это добродетель, возведенная в степень примера для подражания. Но если примера нет, если нет и добродетели, если монахи не могут освободиться от претензий на роскошь, от любостяжания, то какой же пример и кому они могут подать? А если так, то зачем вы существуете?»[21]

Этого же мнения держался и Сергий Радонежский, запрещавший просить милостыню по богатым дворам, и особенно Кирилл Белозерский. Развивая такую свою концепцию, Нил Сорский настаивал, что при монашеском укладе, существующем в конце XV- начале XVI веков, монашество «является не примером для мира, а поношением».

Оппонентом преподобного Нила Сорского явился другой подвижник – преподобный Иосиф Волоцкий – игумен Успенского монастыря в Ламском Волоке.

Иосиф Волоцкий отстаивал монастырские богатства, указывая на монастырскую благотворительность, и тот факт, что монастырские крестьяне, не смотря на все издержки, все равно жили лучше окружающих. В качестве примера преподобный приводил Волоцкий монастырь, который в голодные годы кормил сотни голодающих крестьян,^[22] собиравшихся со всей округи. Спасение же Иосиф видел в умножении строгостей.

Стоит отметить, что в дальнейшем, когда речь будет идти о борьбе «иосифлян» с «нестяжателями», то необходимо помнить, что сам преподобный Нил Сорский политикой никогда не занимался (чего с уверенностью нельзя сказать о Иосифе Волоцком). Но его последователи – нестяжатели позднейшего времени активно включились в политическую борьбу и встали в оппозицию линии уже столь же политизированных иосифлян. Дифференциация между этими двумя партиями прошла не только по признаку отношения к церковным землям, но и по политическим: среди идеологов нестяжательства было немало тех, кто поддерживал старые удельные порядки. Иосифляне же, напротив, были приверженцами единодержавной линии, иногда вплоть до готовности подчинить Церковь власти государя, как это позднее продемонстрировал митрополит Даниил.[23]

2.3 Ересь жидовствующих и ее роль в споре о церковных землевладениях

Во второй половине XV века в Новгороде возникло религиозное движение, известное под именем ереси «жидовствующих». По словам летописцев, основоположником ереси был лейб-медик еврей Схария,^[24] появившийся в Новгороде в 1471 г. в свите киевского князя Михаила Олельковича (правнук Ольгерда Литовского).

Скудные сведения в летописях, посланиях архиепископа Новгородского Геннадия и «Просветителе» преподобного Иосифа Волоцкого позволяют сделать вывод, что жидовствующие отвергали церковную иерархию и монашество, отрицали поклонение иконам и оскверняли их, не верили в таинство Евхаристии, отрицали Троицу и божественность Иисуса Христа. Некоторые жидовствующие крайнего толка не признавали бессмертие души.

Собственно еврейский элемент не играл в учении жидовствующих главной роли. По сути эта ересь, с одной стороны, была отражением на русской почве происходившего в это время в Западной Европе религиозного брожения, проявлявшегося в возникновении ряда рационалистических учений.

С другой – следствием пороков церковного общества и недостатков церковного устроения: падение светского и церковного просвещения в то время достигло своего апогея. Почти не было грамотных священников (даже в таких местах, как Новгород, где в XII веке была поголовная грамотность населения).[25] В письме Геннадия Новгородского митрополиту Московскому Симону, тот пишет абсолютно откровенно: «Приводят ко мне мужика в попы ставить. Я ему велю Псалтирь читать: еле бредет. А почему? Школ нет. Только частное обучение, и сами учителя полуграмотные... Возьмутся дитё учить, так только язык ему портят».[26]

Всюду пышным цветом развилось суеверие, знахарство, в том числе среди членов великокняжеского дома.[27] Широкое распространение получает «эзотерическая» литература XV века: «Рафли», «Аристотелевы врата», «Шестокрыл», «Зодея» и другие. Еще в XIV-м веке оказывалось, что, например, в Вятской области у людей по 8-10 венчанных жен – спустя век ситуация в области нравственности ни сколько не изменилась. Духовенство тоже занималось «волхованием», но на священных предметах.[28]

К этому всему примешалось то, что в 1492 году от Рождества Христова по летоисчислению от сотворения мира наступил 7000 год, в котором ожидался конец света.

Схария и его помощники^[29] начали пропаганду, обличая пороки духовенства и церковные нестроения, в том числе монастырское землевладение. На эту пропаганду поддалось крупное духовенство: соборный протопресвитер, настоятель новгородского кафедрального собора Гавриил и иереи Дионисий и Алексий.

В Новгороде к жидовствующим примыкали люди нравственно наиболее строгие и выдержанные, которые и себе казались праведниками. Среди активистов жидовства не было маргинальных элементов - там были именно люди, известные строгостью и всеми уважаемые.

Поначалу ересь распространялась тайно, и внешне еретики оставались православными. В 1481 году Иван III посетил Новгород, где познакомился с некоторыми представителями ученого духовенства. Алексия и Дионисия князь забирает к себе в Москву.^[30] Одного делает соборным протоиереем Успенского собора, другого настоятелем Архангельского Собора Кремля. В Москве Алексий и Дионисий организовали круг еретиков, куда, в частности, входил архимандрит Симонова монастыря Зосима, и ряд лиц из высшей администрации Иван III: дьяк Федор Курицын (главный советник Ивана III по международным отношениям), Дмитрий Коноплев и Иван Максимов (подручные великого князя), и брат Федора Курицына - Волк Курицын.^[31]

Поначалу сам великий князь Иван III снисходительно относился к еретикам, пытаясь использовать их своих целях: жидовствующие облегчали ему борьбу с противниками секуляризации, поскольку еретики, помимо прочего, были противниками «стяжательства».

Трудно сказать, насколько участвовала в этом Елена Стефановна, тогда еще жена наследника престола Ивана И?