Доклад: Параметры взаимодействия КНР с мировой экономикой
Необходимо заметить, что, неизменно подчеркивая важность этапа замещения импорта в стратегиях соседних стран и территорий, китайские авторы еще в 80-е годы обращали особое внимание на то, что в обоих «маленьких драконах» в 50-е годы предпринимались значительные усилия по самообеспечению продовольствием – более успешные, кстати, на Тайване – в том числе по причине «разорительного для корейских крестьян ввоза американского зерна.
Похожая на продовольственную ситуация сложилась на рынке таких товаров, как сталь и прокат. Еще сравнительно недавно, в 1993 г., за рубежами КНР прогнозировалось крупное увеличение – до 40 млн. т в 1998 г. импорта этой продукции. Действительность в очередной раз существенно разошлась с этими ожиданиями. Кроме того, представленные в таблицах данные не учитывают экспорта из Китая чугунных отливок, а также стальных слитков и поковок.
Аналогичным образом сложилась ситуация с хлопком. В 1999 г. в КНР принято решение организовать национальную хлопковую биржу – в том числе для либерализации торговли этим сырьем, снижения цен и сокращения субсидируемых государством закупок. Из-за перепроизводства накоплены крупные запасы волокна. Поэтому сбор хлопка сокращается: в 1997 г. он составил 4,4 млн. т, в 1998 г. – 4,1 млн. т. Характерно, что ожидания по поводу резкого увеличения экспорта хлопка Китаем послужили, по мнению биржевиков, одним из факторов значительного снижения мировых цен на этот товар – до 50 центов за фунт в 1999 г. Заметную роль на мировых рынках играет также политика КНР по свертыванию закупок растительного масла и увеличению ввоза маслосемян соевых бобов и рапса.
Похожая ситуация с содой и др. Медь и алюминий Китаем не только ввозятся, но и вывозятся, к крупным экспортным позициям относится цинк и цинковые сплавы, редкоземельные металлы и т.д.
Во внешней торговле первичными источниками энергии в первой половине 90-х годов положение сложилось неоднозначное – вопреки широко распространившимся представлениям о перманентном и усиливающемся дефиците энергоресурсов в стране. В середине 90-х годов импорт энергоресурсов в КНР, впрочем, расширился. В 1997 г. страна ввезла около 60 млн. т нефти и нефтепродуктов стоимостью свыше 9 млрд. долл. В то же время китайский экспорт энергоресурсов также представлял значительную величину: 25 млн. т нефти и нефтепродуктов, 41 млн. т угля и кокса. Суммарное отрицательное сальдо в торговле первичными энергоресурсами, однако, резко сократилось в следующем, 1998 г., когда из-за падения мировых цен и сокращения объема ввоза доля минерального топлива и технических масел в импорте Китая снизилась с 7,3% до 4,8%, а в экспорте – с 3,8% до 2,8%.
Учитывая перечисленные факты и тенденции, небезосновательным кажется следующее предположение: Китай в краткосрочном плане может представлять проблему для мирового рынка не со стороны спроса, а со стороны предложения, тем более, что с 1998 г. внутри страны впервые в ее послевоенной истории наблюдаются тотальное перепроизводство и падение цен. Однако и здесь КНР, как было показано выше, сталкивается с проблемой непредвиденных ценовых реакций мирового рынка, связанных с масштабом китайского фактора. Колебания цен и весьма резкие колебания международной товарной конъюнктуры в 90-е годы заставляли руководство страны проявлять осмотрительность, пытаться максимально точно планировать производство и сбыт массовых товаров, в том числе на внешних рынках, рассматривать при развитии отношении с теми или иными странами возможность натуральных обменов на долгосрочной основе и т.п. Ведь при современной прозрачности спроса и предложения на массовые товары, а также высокой степени монополизации многих внешних рынков КНР не приходится рассчитывать на выигрыши при крупных рыночных обменах за пределами собственного хозяйства, как и крестьянину в старом Китае. Скорее, это грозит убытками. Соответственно, самообеспечение и четкое планирование внутреннего производства выглядят еще привлекательнее.
В силу перечисленных выше обстоятельств хозяйство страны и стратегия его развития оказываются вне сферы действия некоторых статистически подтвержденных тенденций, действующих на мировом рынке в отношении малых и средних стран. На КНР, к примеру, явно не распространяется замеченная специалистами закономерность снижения самообеспечения продовольствием в большинстве стран вследствие усиления аграрного протекционизма в развитых государствах. К тому же субсидируемый этими государствами аграрный экспорт представляет для КНР серьезную долгосрочную угрозу, не позволяя выпускать ситуацию из-под жесткого административного контроля. С другой стороны, Китай в силу структурных особенностей своего хозяйства, общего уровня благосостояния, а также относительно невысокой включенности в мировую экономику просто не может позволить себе масштабов субсидирования сельского хозяйства, сопоставимых с развитыми и некоторыми соседними странами. Пока директивной остается установка на 95-процентное самообеспечение зерном. Не думаю, что в ближайшие годы этой сфере экономической политики что-нибудь может серьезно измениться.
Повторю: принцип самообеспечения пронизывает всю систему хозяйства Китая, во второй половине 80-х – начале 90-х годов он в отдельных регионах фактически воспроизводился на провинциальном и уездном уровне, охватывает он и армию, в которой до сих пор часть личного состава занимается сельским хозяйством, обеспечивая по различным позициям до 30–70% потребления. Чисто экспортная специализация даже в районах, расположенных наиболее благоприятно для ведения внешней торговли, как правило, не превышает 30–50% товарной продукции на уровне уездов и 10–25% – на провинциальном уровне. Только применительно к этой части китайского хозяйства, которая охватывает примерно 30–40 млн. человек, можно говорить об интернационализации хозяйства, сопоставимой со средним мировым уровнем. Однако и здесь указанный процесс имеет выраженную географическую ограниченность, региональную привязку. Наиболее тесные кооперационные связи исчерпываются, как правило, партнерами в «Большом Китае», в основном – в Сянгане.
Очень существенное значение имеет и крайне низкий уровень непосредственной включенности агросферы КНР в международное разделение труда на принципах производственной и торговой интеграции с зарубежным капиталом. Можно сказать, что для Китая не характерна в сколько-нибудь значительных масштабах тенденция превращения в часть «формирующегося мирового супермаркета, где покупатели разных стран берут продовольствие с одного прилавка». То же касается средств производства для сельского хозяйства: для Китая как их потребителя, опять-таки, не типична ситуация, когда «передаточное устройство, произведенное во Франции, английский двигатель и мексиканский коленчатый вал соединяются стальной плитой из США и созданный таким образом в Бразилии трактор продается где-то в Юго-Восточной Азии». И даже популярный «Мак-Дональдс» из 60 тысяч расположенных в Азии точек общепита располагал в КНР в 1999 г. лишь двумя сотнями заведений. В то же время Китай в последние двадцать лет опережал в развитии агросферы практически все азиатские страны, в том числе преуспевшие в использовании внешних факторов, и вплотную приблизился к решению продовольственной проблемы. Сравнительно высоким уровнем отличается урожайность зерновых, впрочем, в этой области есть еще и скрытые резервы. Достаточно убедительно выглядят и показатели сельского хозяйства в последние два года. Они, помимо прочего, иллюстрируют отсутствие прямой связи между производством зерновых и внешней торговлей ими. Налицо, таким образом, еще один признак отсутствия сильного напряжения в обеспечении продовольствием из внутренних источников самой населенной страны мира.
Урожайность основных продовольственных культур 41 ц/га, кукурузы 50–52 ц/га. К этому можно добавить, что урожайность хлопка в Китае более чем втрое выше индийского показателя. Для сравнения можно привести и данные об осеннем урожае риса на плодородной равнине Чэнду в 1941 г. – 11,5 ц/га. Тогда население Китая составляло около 450 млн. человек.
Урожай и внешняя торговля КНР пшеницей и кукурузой
| Показатели\Годы | 1996/1997 | 1997/1998 |
| Пшеница Урожай | 110,6 | 123,3 |
| Импорт | 2,7 | 1,9 |
| Кукуруза Урожай | 127,5 | 104,3 |
| Экспорт | 3,9 | 6,2 |
| Импорт | ОД | 0,3 |
Китая постигла жестокая засуха, а в 1998 г. в результате небывалого наводнения было затоплено 23 млн. га земли в центральных провинциях. С учетом этого обстоятельства, по-видимому, следует признать очень высокой устойчивость всего агропромышленного комплекса страны и достаточно низкой – его зависимость от внешних факторов. Справедлив, по-видимому, и вывод о постепенной стабилизации показателей развития агросферы.
Производство основных сельскохозяйственных продуктов в КНР
| Продукты | млн. т | в% к 1997 г. |
| Зерновые | 492,0 | 100,0 |
| Масличные | 22,92 | 106,3 |
| Хлопок | 4,4 | 95,7 |
| Джут и кенаф | 0,260 | 60,2 |
| Сахарный тростник | 83,63 | 106,0 |
| Сахарная свекла | 14,02 | 93,7 |
| Табак | 2,1 | 54,0 |
| Чай | 0,670 | 108,5 |
| Фрукты | 54,9 | 107,9 |
| Мясо | 43,55 | 106,5 |
| Продукция водных промыслов | 38,54 | 107,0 |
| Молоко коровье | 6,63 | 105,4 |
| Шерсть овечья | 0,290 | 98,6 |
| Шелковичные коконы | 0,548 | 116,8 |
Системность Китая, его внешнеэкономическая полноценность и самодостаточность позволяют предположить, что дальнейшее развитие этой страны будет сохранять значительную специфику-то есть базироваться главным образом на внутренних потребностях и закономерностях. При этом задача поддержания высокой экономической динамики еще длительное время будет иметь характер приоритетной национальной цели не только в силу внутренних обстоятельств, но и поскольку в ситуации депрессивного состояния хозяйства многих развитых и развивающихся стран продление фазы быстрого роста попутно дает еще целый ряд преимуществ – внешнеэкономических, политических и т.п.
Вряд ли хозяйство КНР будет полностью повторять известные траектории и этапы новоиндустриального развития, воспроизводить ориентированную на экспорт внешнеэкономическую модель, хотя в отдельных небольших частях этой гигантской системы сходство с соседними странами может оказаться значительным. При этом и постиндустриальное качество отдельных сегментов хозяйства Китая выглядит достижимым на основе уже сложившейся социально-экономической структуры, демонстрирующей в 90-е годы высокую и растушую зрелость внешнеэкономических показателей. При этом городская и сельская действительность внутри Китая по-прежнему во многом противоречат классическим и современным представлениям о капитализме и имеют немало потенциальных черт нового, постиндустриального строя, в том числе вследствие организации таких фрагментов при активном участии государства. Высокая роль политических факторов в общественной жизни очень часто ведет и будет вести в КНР к замещению рыночного регулирования субъективным целеполаганием – в планировании, распределении ресурсов, кредитной политике и т.п. В стране наблюдается опережающий рост коллективной собственности, а также индивидуальной собственности самостоятельно занятых и, соответственно, значение прибыли среди мотивов производства снижается, уступая первенство стабильности рынков. Быстро развивается общественное самоуправление, в том числе крестьянское, которое среди своих целей имеет стабилизацию цен, гарантированность устойчивых условий сбыта продукции и приобретения удобрений, техники и т.п. Все это так или иначе способствует воспроизведению идей самообеспечения на самых разных уровнях, распространению относительно замкнутых технологических цепей и т.д.
Не нужно исключать, что постиндустриальность в китайском варианте развития, помимо ставших уже привычными прорывов в наукоемких и высокотехнологичных отраслях, примет еще и необычные формы массовой модернизации деревенской жизни. На этом пути, уже давно обсуждаемом китайскими футурологами, есть немало заманчивых перспектив, впрочем как и сложных технико-экономических проблем. Ясно, однако, что аграрный компонент китайской цивилизации сыграл и сыграет куда большую роль в ее развитии, чем мы это обыкновенно представляем – хотя бы потому, что со многими мирохозяйственными проблемами, стоящими перед нынешними более урбанизированными экономиками стран ЮВВА, Китай уже сп?