Доклад: Военные мемориалы старой Москвы

Современные москвичи, большей частью дети советской эпохи, воспитывались в атмосфере памяти о Великой Отечественной войне. Многое напоминает о ней на карте нашего города. А что же другие, предшествующие, войны, также удостоенные называться отечественными? Им тоже посвящались мемориалы, но о них нашему современнику известно меньше, а что-то, как выясняется, и в этой сфере намеренно вычеркивалось из памяти в предшествующие десятилетия. В настоящей публикации мы хотим обратиться к истории создания старейших городских мемориалов, связанных с памятью о Первой и Второй Отечественных войнах. Это мемориальный комплекс «Кутузовская изба» и Братское кладбище во Всехсвятском. Мы не оговорились, заведя речь об «отечественных войнах». Второй Отечественной именовалась Первая мировая, или империалистическая, до октября 1917 года. Советская историческая наука намеренно отказалась от этого названия из-за известного лозунга поражения собственного правительства в войне, выдвинутого в свое время большевиками. Однако мемориал, о котором мы сегодня вспоминаем, официально именовался в годы его создания «памятником Второй Отечественной войны».

Судьба старейших московских военных мемориалов впоследствии сложилась по-разному: один получил дальнейшее развитие, другой был полностью стерт с лица земли.

Память об Отечественной войне 1812 года вообще занимала очень важное место в мемориальной сфере XIX – начала XX вв. Немало памятников посвящено было ей. Наиболее известно Бородинское поле, мемориальный комплекс которого начинался с закладки памятного Спасо-Бородинского монастыря и создания музейной экспозиции по инициативе вдовы героя той войны генерала А.А. Тучкова – Маргариты Тучковой. Но и в самой Москве постепенно формировался военный мемориальный комплекс.

В 1907 года (начало ходатайства Городской Думы) началось создание Музея войны 1812 года, первая выставка его экспонатов прошла в 1909 году. Временно Музей размещался в кремлевском Арсенале, но в строгом смысле так и не был создан – война 1914-го года и революция помешали. Зато была создана и открыта во дни торжеств по случаю 100-летнего юбилея Бородинской битвы (29 августа 1912 г.) Бородинская панорама – 115-метровое полотно высотой 15 метров, установленное в виде кольца и представлявшее сцены Бородинского боя. Автором этой необычной работы был художник Ф.А. Рубо, павильон для панорамы построил на Чистых прудах инженер П.А. Воронцов-Вельяминов. После революции павильон был разобран, а через много лет – к стопятидесятилетию Отечественной войны отреставрированное полотно было выставлено во вновь построенном специальном здании музея около Кутузовской избы. Сегодня это известный всем россиянам Музей-панорама “Бородинская битва”.

Этой же войне был посвящен едва ли не самый знаменитый храм-памятник Российской Империи – храм Христа Спасителя, а на Красной площади возле Никольских ворот помещались памятные часовни Александра Невского и Святителя Николая. Вопрос о постановке памятника в честь Бородинского сражения на Моисеевской площади[1] [1] обсуждался на заседании Городской Думы, когда отмечали полувековую годовщину событий, однако эта идея осталась нереализованной.

Еще в 1849 году на Дорогомиловском кладбище на средства мануфактур-советника Прохорова был сооружен памятник-обелиск, копия Бородинского, над могилой 300 воинов[2] [2], умерших от ран после Бородинского сражения. В 1914 году, вскоре после юбилейных торжеств в связи со столетием событий 1812 года, Московская Городская Управа вышла с инициативой установки нового, более значительного памятника павшим героям, было сразу же выделено 9901 руб. 93 коп, однако начавшаяся новая война помешала еще раз увековечить героев прежней.

К 1940-му году прохоровский памятник был разрушен вместе с Дорогомиловским кладбищем. Вместо него Мосгорисполком (как это следует из надписи) соорудил новый обелиск над могилой воинов (это тоже следует из надписи) на новом месте, возле избы Кутузова! Останки их не переносились, а остались на месте будущей жилой застройки Кутузовского проспекта. Теперь уже рядовые граждане воспринимают псевдомогилу как настоящую. Специалистами музея-панорамы «Бородинская битва» поднимался было вопрос о необходимости точно идентифицировать место захоронения в одном из дворов жилого квартала и отметить его памятным знаком, но дело это заглохло.

С точки зрения формирования компактного мемориального комплекса перенос памятника к Кутузовской избе выглядит логично, но зачем было искажать истину, обозначая памятник как надгробие? Впрочем, если вспомнить, что дело происходило в известную эпоху, вопрос этот прозвучит риторически.

Вернемся к самой Кутузовской избе . Ей суждено было стать центром формирования мемориального комплекса Отечественной войны 1812 года в Москве . Это обычная крестьянская изба, принадлежавшая когда-то крестьянину деревни Фили Андрею Севостьяновичу Фролову и находившаяся в четырех верстах от Дорогомиловской заставы. Первого сентября 1812 года именно в ней, неподалеку от линии фронта, главнокомандующим М.И. Кутузовым был созван Военный совет, решивший судьбу Москвы и страны.

Семья Андрея Фролова, а затем его сына Ивана жила здесь вплоть до 1850-х гг. В избе сохранялись иконы, стол, лавки, помнившие Военный Совет 1812-го года, скамья, на которой сидел М.И. Кутузов. В 1850 г. по распоряжению Э.Д. Нарышкина, владевшего здешними землями, изба была отремонтирована с заменой соломенной кровли и окружена невысоким земляным валом. По мере нарастания потока посетителей изба приобрела функции неофициального мемориального музея. Интерьер левой комнаты избы-шестистенки включал в себя, помимо сохранившихся вещей-меморий, портреты участников Военного совета, военные карты и книги о войне 1812-го года. В правой комнате жил отставной солдат-инвалид, выполнявший обязанности смотрителя. Однако в 1867 году Э.Д. Нарышкин пожертвовал избу с участком в пределах канавы и земляного вала (216 кв. саженей) городу и лишил солдата содержания. Городские же власти о смотрителях не побеспокоились. Покинутую избу заколотили, а в 1868 г. произошел роковой пожар, полностью уничтоживший ее. Прибежавшие крестьяне успели вынести иконы и скамью, на которой сидел М.И. Кутузов. Однако посещение пепелища и окрестностей как памятного места войны продолжалось, и перед созданной в 1870 г. Городской Думой вскоре стал вопрос об увековечении места тем или иным образом. В ходе дебатов было выявлено три мнения. Первое: возобновить избу в первоначальном виде, и построить при ней часовню на средства города или по подписке. Второе: построить на месте избы, и, кроме того, на Бородинском мосту две часовни, предоставив их в ведение Спасо-Бородинского монастыря с правом пользоваться доходом от кружечных сборов и молебнов. Около часовни на месте избы сделать помещение для 2–3-х инвалидов, долженствующих следить за порядком и сохранностью часовен. Ежегодно в день Совета предлагалось устраивать панихиду, а затем народное гулянье, для чего окультурить Поклонную гору. Инвалидам же предоставить знакомить публику с историей московских событий 1812 года. И, наконец, третье – на месте Кутузовской избы поставить простой гранитный памятник в виде столба или глыбы с мемориальной надписью. Специально созданная Комиссия отвергла первое предложение, признав большинством голосов, что памятники не представляющие художественной ценности, конечно тоже должны быть оберегаемы, но в случае утраты заменять их новоделом не стоит. Второе предложение было отклонено из-за отсутствия средств у монастыря (о чем сообщила игуменья), из-за отдаленности места, что даст малый сбор и из-за трудностей, возникающих вокруг народных праздников. “Общий характер наших т.н. народных праздников,– отмечалось в докладе Городской Управы,– хорошо известен всем и не представляет ничего такого, что могло бы побуждать к умножению их и без того слишком значительного числа”(4, С.3).

Интересно, что доводы противников возведения музеев и часовен буквально совпадали с доводами наших современников, протестовавших против восстановления храма Христа Спасителя, Казанского собора на Красной площади и др. Предлагалось обратить внимание на приоритетные нужды, а именно, школы, больницы, места заключения, при этом отмечалось, что “всякая копейка, употребленная на распространение грамотности, скорее и вернее, чем затрата на какие-либо сооружения, поведет их [людей – авт.] к цели, т.е. к оживлению народной памяти”. В результате было принято третье предложение как самое дешевое, и 6-го апреля 1872 года Дума поручила своим архитекторам разработать несколько проектов памятного знака и ограды. Архитекторы оказались весьма вдохновлены идеей увековечения Отечественной войны и представили девять разнообразных проектов. Среди них “крепостная башня” с бюстами участников Совета поверх зубцов и венчающим все куполом с картой России, поверх которого – бюст М.И. Кутузова; восьмигранный гигантский обелиск с нишами, уставленными бюстами генералов; жертвенник с пылающим костром и четырьмя крестами, медальонами и гербом Москвы, “принесенном на всесожжение”. Однако никакого решения не было принято, пепелище и вал зарастали травой, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не инициатива с неожиданной стороны.

Девятого октября 1883-го года начальник штаба 1-й Гренадерской дивизии уведомил Думу о том, что офицеры Гренадерского корпуса, участвовавшие в полевой поездке в районе деревни Фили, узнали, что месту Кутузовской избы грозит полное исчезновение, и решили принять срочные меры к увековечению оного места простыми средствами, не исключая в будущем более существенной мемориальной акции. Офицеры перенесли с близлежащей Смоленской дороги старый верстовой столб с сохранившейся на нем датой изготовления “1783” (т.е. ровно сто лет спустя!) и установили возле несуществующей избы. На кубическом основании этого обелиска прикрепили две мемориальные доски с текстами. Надпись на лицевой стороне гласит: ”На этом месте находилась изба, принадлежавшая крестьянину деревни Филей Фролову, где 1-го сентября 1812 г. был созван военный Совет под председательством фельдмаршала князя М.И. Кутузова, решивший участь Москвы и спасение России. Изба сгорела в 1868 г. Офицеры Гренадерского корпуса, бывшие на полевой военной поездке в 1883 г. в окрестностях Москвы и проникнутые чувством благоговения к историческому месту, возымели желание увековечить это место камнем и обнести оградою, что и исполнено заботами и усердием чинов Гренадерского корпуса 8 ноября 1883 г.”. А на оборотной: “На Совете фельдмаршал высказал: с потерею Москвы еще не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самым уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю. Из Москвы я намерен идти по Рязанской дороге. Знаю, что ответственность падет на меня, но жертвую собою для блага отечества”.

Затем Общество офицеров просило Думу принять в свое ведение памятный знак и сделанную вокруг ограду. Идея памятника думцам очень понравилась, так как импровизированный верстовой столб-обелиск являлся одновременно и памятным знаком и меморией – атрибутом эпохи, поскольку был свидетелем отступления русской армии по Смоленской дороге в 1812 году. При этом памятник как нельзя лучше соответствовал конкурсным требованиям, в отличие от затейливых профессиональных проектов, и не требовал никаких расходов. Дума приняла памятник, поблагодарив военных, но вопрос о возрождении из пепла самой избы, оказалось, был снят с повестки дня преждевременно.

В 1886 году Общество хоругвеносцев храма Христа Спасителя вошло в Думу на предмет разрешения строительства новой избы на средства, собираемые Обществом. Поставленный военными обелиск при этом сохранялся, а на счет Общества предлагалось привлечь вновь инвалидов-смотрителей. Дума не возражала, и в 1887 году была отстроена новая изба по проекту архитектора Н.Р. Струкова. Она не стала копией старой, уступая той по размерам, но превосходя капитальностью, что и требовалось для музея.

Экспозиция этого музея включала в себя живописные и скульптурные портреты русский военачальников, батальные картины. В начале XX столетия правнук М.И. Кутузова П.П. Голенищев-Кутузов-Толстой преподнес в дар музею коляску своего прадеда. На которой тот ездил во время боевых действий. Для нее был построен отдельно стоящий каменный сарай (сохранился). Первого сентября 1910 года, ровно за два года до столетия Совета в Филях, в присутствии Митрополита Московского и Коломенского Владимира, московского губернатора В.Ф. Джунковского, Московского градоначальника А.А. Андрианова и Городского головы Н.И. Гучкова было заложено новое здание музея-часовни рядом с избою. Примечательны слова, сказанные при закладке одним из выступавших, Н.П. Богачевым: “Пусть созидаемый храм будет служить памятником, что Россия спаслась не наукою и не оружием, а верою народною” (Центральный исторический архив Москвы – далее ЦИАМ– ф.179.– оп.21.– д.2741.– С. 49). Освятили часовню 9 сентября 1912-го г. Постепенно формируемый мемориальный комплекс стал особенно известен среди москвичей после столетнего юбилея победы над Наполеоном. Как отмечал путеводитель 1912-го года, “экскурсия в Фили представляет не меньший интерес, чем экскурсия на Бородинское поле“ (8, С.V).

После революции 1917 года часовня была ликвидирована и отчасти разрушена, музей закрыт в 1928 году, а затем вновь открыт в 1938-м как филиал Бородинского.[3] [3] Коляска М.И. Кутузова была отправлена в Бородинский музей, столб-обелиск с надписью “1783” сохранился до сих пор. О судьбе братской могилы вы уже знаете.

А теперь обратимся к известному старым поколениям москвичей и пока мало известному нынешним мемориалу еще одной войны – Второй Отечественной или Первой Мировой. Это Московское городское Братское кладбище во Всехсвятском . История его создания такова. Шестого сентября 1914 года на заседании Соединенного совещания Городской Управы и Комиссии гласных по мероприятиям, вызванным войной 1914 года, была оглашена телеграмма Ее Императорского Высочества Великой княгини Елисаветы Феодоровны: “Не признаете ли вы возможным,– писала она,– отвести на окраине Москвы участок земли под кладбище для умерших в московских лазаретах воинов настоящей войны; их родственникам и нам всем утешительно будет знать точное место упокоения павших при защите нашей дорогой родины героев и иметь возможность там помолиться” (7, С.3) Совещание поручило гласному Городской Думы врачу С.В. Пучкову, председателю Совета Городской общины сестер милосердия “Утоли моя печали”, и представителю Городской Управы Л.Г. Урусову в срочном порядке разработать вопрос землеотвода и основные принципы создания мемориала. А уже 9 сентября в докладе С.В. Пучкова на следующем совещании была определена главная идея: “Проектируемое кладбище должно быть не только во всех отношениях благоустроенным, но оно должно служить памятником великих событий, ныне нами переживаемых, а также памятником дружной объединенной работы общественных сил в деле оказания помощи жертвам войны, почему участок земли для кладбища должен быть значительного размера и на нем необходимо соорудить храм, по величине и архитектуре отвечающий указанной выше цели. Вместе с тем <...> на этом кладбище должно быть отведено место для погребения умерших сестер милосердия Московских общин, самоотверженно работающих в деле служения больным и раненым как в мирное, так и в военное время, и часто умирающих на своем посту от заразных болезней, а иногда и от неприятельского оружия.” (7, С. 4) Перед входом на кладбище предлагалось начертать слова Спасителя: “Больше сея любви никто же имать, да кто душу положит за други своя”. Была образована особая Подкомиссия в составе 5-ти членов под председательством С.В. Пучкова для рассмотрения поступающих предложений и оперативного разрешения срочных вопросов. Было осмотрено девять земельных участков, остановились на участке “Сад села Всехсвятского”, принадлежавшем А.Н. Голубицкой (бывший М.А. Софиано). 21 ноября 1914 г. участок был приобретен по решению Городской Думы за 271 тыс. рублей в городскую собственность, а вскоре получено согласие Великой княгини Елисаветы Феодоровны и изволение государя принять устраиваемое Братское кладбище под ее покровительство. 10-го декабря С.В.Пучков докладывал о состоянии дел самому государю, находившемуся в Москве, информация была принята благосклонно, и, кроме того, государь распорядился прирезать восемь десятин земли из владений Ведомства Удельного и Государственных имуществ и открыть прямой проезд от Петроградского шоссе к кладбищу.

Планировкой кладбища занимался инженер С.С. Шестаков, ознакомившийся с опытом создания подобных некрополей-мемориалов в Петрограде, Риге и Севастополе. В начале 1915-го года в работу по собственной инициативе включился известный городской архитектор, гласный Городской Думы, Роман Иванович Клейн. По его замыслу “все кладбище должно представлять собою один величественный всероссийский памятник-пантеон самоотверженным героям, покрывшим неувядаемыми лаврами славы и русское воинство и русскую землю”. При этом предлагалось собрать на территории кладбища “в отдельных музеях все, что относится к переживаемому нами необычайному событию и представляет собою исторический интерес, как для уяснения общего хода событий, так и для характеристики отдельных эпизодов и лиц, принимавших в них участие.” (7, С. 9) По замыслу Р.И. Клейна, к стоящему в центре кладбища храму должны примыкать две галереи, в которых располагались бы музеи – один для литературы переживаемого момента, а другой для трофеев, “взятие которых во многих случаях может быть связано с подвигами погребенных на кладбище героев.” Предполагалось привлечь к разработке проекта и оформлению мемориала лучшие художественные силы России.

15-го февраля 1915 г. состоялось торжественное открытие Братского кладбища, освящение временной часовни и первое погребение. В церкви находившегося неподалеку[4] [4] Сергиево-Елисаветинского трудового убежища преосвященным Димитрием, епископом Можайским, была отслужена литургия. На открытии присутствовали августейшая покровительница Елисавета Феодоровна, московский генералитет во главе с командующим войсками округа А.Г. Сандецким, главноначальствующий Москвы А.А. Андрианов, главноначальствующий Московской губернии гр. Н.Л. Муравьев, военный комендант Т.Г. Гарковенко, губернский предводитель дворянства А.Д. Самарин, Городской Голова М.В. Челноков, гласные Думы, иностранные консулы Великобритании, Франции, Бельгии, Японии и Сербии. Церемония открытия кладбища включала погребение первых пятерых героев: сотника В.И. Прянишникова и нижних чинов Ф.И. Папкова, А.И. Анохина, Е.И. Гутенко и Я.Д. Салова. Первый гроб несли георгиевские кавалеры, второй – консулы союзных государств, третий и четвертый – городские гласные, а пятый, с телом сотника Прянишникова, – генералитет. У могил отслужили литию, прогремел ружейный и пушечный салют. К временным деревянным табличкам возложили венки.

В апреле 1915-го года был открыт и отдельный участок Братского кладбища – единственный в городе некрополь сестер милосердия. Первой оказалась погребена погибшая на передовой сестра милосердия О.И. Шишмарева. На надгробной плите была сделана надпись: “Ольга Николаевна Шишмарева, 19-ти лет, сестра милосердия перваго сибирскаго отряда Всероссийскаго союза городов, скончалась 28-го марта 1915-го года от смертельной раны, полученной на передовых позициях”.

15-го февраля 1915 г., в день открытия мемориала, была освящена временная часовня, призванная обслуживать молитвенные потребности приходящих на кладбище до возведения основного храма-памятника. Осуществление проекта такого храма (над ним работал архитектор Р.И. Клейн) оказалось делом нескорым и требующим серьезных вложений. Но вопрос о кладбищенской церкви разрешился весьма скоро с неожиданной стороны. В начале июля 1915 г. в Городскую Думу обратились с заявлением супруги А.М. и М.В. Катковы, потерявшие на войне двоих сыновей, и предложили соорудить храм на свои средства на следующих условиях: 1) Храм созидается во имя Преображения Господня с приделами во имя Архангела Михаила и Андрея Первозванного; и 2) Храм должен быть построен по одобренному храмоздателями проекту архитектора А.В. Щусева. Сыновей звали Михаил и Андрей, а погибли они в канун праздника Преображения, 6 августа 1914 г. В первую годовщину гибели братьев-воинов была произведена закладка храма, приделы освятили 15 января 1917 г., а главный престол – в 1918 г. В день закладки состоялся молебен и Крестный ход, а в основание будущей церкви положили металлическую доску – “в память и первую годовщину смерти сыновей Михаила и Андрея, павших в славном бою с германцами в Восточной Пруссии”.

Дальнейшие события российской истории помешали воплотить в жизнь архитектурный замысел Р.И. Клейна (помимо строительства храма и музеев, вокруг кладбища предполагалось соорудить подобия фортов, на которых установить орудия), но захоронения продолжались. Авторы первого, вышедшего в наше время, биографического словаря по Братскому кладбищу (1) приводят сведения о 355 упокоенных на кладбище, не считая жертв красных расстрелов в 1917 г. В соответствии с Положением о Московском Братском кладбище, оно официально получило статус Всероссийского памятника Великой войны.

Судьбы описанных мемориалов сложились по-разному. Мемориальный комплекс у Кутузовской избы получил дальнейшее развитие при советской власти, превратившись по существу в центр притяжения для московских памятников и меморий 1812 года. Именно здесь соорудили новое здание Бородинской панорамы (1962 г.), образовав специальный одноименный музей, где помещено отреставрированное полотно Ф.Рубо; здесь, как отмечалось, установили новый обелиск 300-м воинам Бородинского сражения, похороненным когда-то на Дорогомиловском кладбище (см. выше); здесь появились бюст М.И. Кутузова (1958 г., ск. Н. Томский) , а затем и долгожданный памятник полководцу (1973 г., ск. Н Томский). Сегодня комплекс находится в ведении Музея-панорамы «Бородинская битва». Неподалеку, на площади Победы, в 1966-68 гг. воссоздана разрушенная в 1936 г. Триумфальная арка архитектора О.И. Бове, когда-то встречавшая русских воинов-победителей, возвращавшихся из Парижа.

Судьба Братского кладбища оказалась, напротив, трагичной. Став местом расстрелов во времена “красного террора”, позднее (в 1930-х - 1950-х гг.) оно было разорено, храм сломан. На месте кладбища разбит сквер («мемориальный», как указывал путеводитель 1960-го года,– опять ложь, кроме одной-единственной могилы георгиевского кавалера студента С. Шлихтера, никакой памяти о войне и ее жертвах не оставили) и построен кинотеатр Ленинград. К сожалению, таковой была судьба многих московских кладбищ. Мотивация этого трудно понятна современному человеку. В случае со Всехсвятским это, по-видимому, было связано и с «заметанием следов» (хрущевская эпоха!) массовых расстрелов печально известного красного террора. Именно здесь были расстреляны некоторые министры Временного правительства, последний настоятель Покровского собора на Красной площади («Василия Блаженного») о. Иоанн Восторгов, защищавшие в ноябре 1917-го Кремль юнкера, а главное, многие совершенно невинные жертвы. Их тоже требовала революция. Известный специалист по московскому некрополю Л.В. Иванова пишет об этой эпохе: “Сносы храмов, закрытие монастырей и ликвидация старинных исторических кладбищ под лозунгами превращения кладбищ в парки (была уничтожена почти половина исторических некрополей – Симонова, Данилова, Новоспасского, Алексеевского, Покровского, Спасо-Андроникова монастырей, Лазаревского и Дорогомиловского кладбищ) усиливали нигилизм в отношении некрополя” (5, С. 42). С начала 1990‑х г.г. постепенно начинается возрождение мемориала. Поставлено несколько новых памятных знаков, сооружена часовня, стена памяти, обелиск, решено создать на базе кинотеатра Ленинград музейную экспозицию.

Существовали и нереализованные идеи в области создания комплексов. Так, предполагалось дополнить облик храма Христа Спасителя четырьмя мемориальными скульптурными памятниками на прилегающей территории. На плане храма, сделанном архитектором А. Резановым в 1875 году, видны памятники царям-храмоздателям Александру I и Николаю I и героям-полководцам М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю де Толли на угловых бастионах. На практике ни один из четырех не был осуществлен, а на месте отводившемся М.Б. Барклаю, позднее, в 1912 г., сел на троне бронзовый Александр III.

Удивительно, что при массовом интересе к мемориализации Отечественной войны 1812 года в дореволюционной России, в Москве так и не был сооружен памятник главному герою войны – М.И. Кутузову. Он появился в составе мемориального комплекса в Филях лишь в 1973 г., к 160-летию со дня кончины полководца. Однако определенные действия в этом направлении предпринимались и в прежнее время. В апреле 1912 года гласный городской Думы Н.А. Шамин, инициатор многих замыслов в мемориальной сфере нашего города, предложил разработать мероприятия в связи с отмечающейся в следующем году 100-летней годовщиной со дня смерти М.И. Кутузова. При этом вспомнили о необходимости сбора средств на памятник полководцу. Идея памятника прозвучала и в ходе массовых юбилейных мероприятий в связи со столетием Отечественной войны летом 1912 г. Наконец, 15 марта 1913-го года Государь Император по докладу Министра Внутренних дел по предложению Московского градоначальника разрешил открытие подписки и сбора средств на сооружение памятника Михаилу Илларионовичу Кутузову в Москве[5] [5]. Был учрежден Комитет по сбору пожертвований под председательством генерала от инфантерии Д.П. Зуева, и по состоянию на конец 1916 года было собрано, как указывает А.А. Смирнов (9, С. 69), 52 тысячи 254 рубля 89 копеек. На этом история первого, неосуществленного, памятника закончилась.

В заключение отметим, что сегодня интерес к поднятой теме объясняется помимо чисто научно-краеведческих соображений – набирающей силу тенденцией восстановления утраченных памятников, в том числе мемориальных сооружений. Это важное явление духовной жизни нашего современника, стремление обернуться к прошлому, на фоне господствующего прагматического мировоззрения, еще нуждается во всестороннем осмыслении.

Литература

1. Алабин И.М., Дибров А.С., Судравский В.Д. Московское городское Братское кладбище. Опыт биографического словаря.- М., 1992.- 84 с.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--