Книга: Анабасис Ксенофонт книга 5
(1) (О том, что совершили эллины во время похода вглубь, страны вместе с Киром и во время отступления к морю – Понту Евксинскому – и как они прибыли в эллинский город Трапезунт и совершили жертвоприношение, согласно обету принести жертву за спасение там, где они впервые вступят на дружественную землю, – рассказано в предыдущих главах].
(2) Затем эллины собрались и совещались о дальнейшем пути. Первым выступил Леон из Фурий и сказал: "Воины, мне, – право, надоело укладываться, снаряжаться, шагать, бежать, нести оружие, строиться, стоять на страже и сражаться. Я хочу освободиться от этих трудов и, поскольку мы достигли моря, остальную часть пути проплыть на корабле и приехать в Элладу, растянувшись подобно Одиссею" [1] . (3) Выслушав эту речь, солдаты стали криками выражать свое одобрение. Еще один человек высказался в том же смысле, а за ним и все присутствующие. (4) Тогда выступил Хирисоф он сказал: "Воины, Анаксибий – мой друг, и он сейчас как раз состоит навархом [2] . Если вы пошлете меня к нему, то я надеюсь вернуться с триэрами и (грузовыми) судами, чтобы перевезти вас. И если только вы в самом деле хотите плыть, ждите моего возвращения, я быстро вернусь". Выслушав это, солдаты обрадовались и постановили отправить Хирисофа в путь как можно скорее.
(5) После него выступил Ксенофонт и сказал: "Итак, Хирисоф отправляется за кораблями, а мы будем его дожидаться. Я скажу о том, что, по моему мнению, надлежит сделать, пока мы будем ждать его. (6) Прежде всего, надо достать продовольствие из вражеской страны, так как базара недостаточно и, кроме того, покупать нам не на что, за исключением немногих. А, между тем, страна здесь враждебная и поэтому многие из вас могут погибнуть, если вы отправитесь за продовольствием неосмотрительно и без достаточной охраны. (7) Поэтому я предлагаю добывать продовольствие путем совместных набегов, а вообще не слоняться по окрестностям; тогда вы останетесь невредимыми. Нам (стратегам) надо позаботиться об этом". Это было принято.
(8) "Слушайте дальше. Некоторые из нас наверно пойдут за добычей. Я думаю, что будет всего лучше, если желающий пойти заявит об этом и сообщит также, куда он отправится, чтобы мы были осведомлены и о числе ушедших и о числе оставшихся и могли бы оказать содействие этим приготовлениям, а в случае необходимости, если потребуется помощь, знали бы куда ее подать. Равным образом, если кто-нибудь из неопытных возьмется за это дело, мы совместно обсудим предприятие, пытаясь узнать силу тех, против кого они пойдут". Это тоже было принято.
(9) "Примите во внимание еще следующее, – сказал он, – враги имеют возможность совершать на нас набеги. И они правы, относясь к нам враждебно: ведь мы захватили их имущество. Поэтому они и подстерегают нас. Итак, я предлагаю выставить сторожевое охранение вокруг лагеря. Если мы по очереди будем сторожить и наблюдать за врагами, то им будет трудней охотиться: за вами.
(10) "Подумайте еще вот о чем: если бы мы были уверены в том, что Хирисоф приведет корабли в достаточном количестве, то не было бы никакой необходимости говорить то, что я скажу, но поскольку это неопределенно, я предлагаю, со своей стороны, попытаться достать корабли здесь на месте. Если он вернется не с пустыми руками, то мы, располагая уже кораблями, поплывем на большем количестве судов, если же он вернется ни с чем, то мы воспользуемся здешними судами. (11) Я часто вижу плывущие мимо корабли. Если мы, достав у трапезунтцев крупные суда, захватим их и, сняв рули, оставим корабли под стражей до тех пор, пока не наберется достаточное их количество, то легко может статься – у нас не будет недостатка в транспорте, в котором мы нуждаемся". Это также было принято.
(12) "Обдумайте, – продолжал он, – не следует ли из соображений справедливости кормить на общественный счет тех, кого мы захватим, все время, пока они будут страдать здесь из-за нас, а также назначить им по взаимному соглашению плату за перевоз, чтобы они, принеся нам пользу, также имели выгоду". И это было принято.
(13) "Но мне кажется, – сказал он, – на тот случай, если и это нам не удастся, т.е. не удастся заполучить достаточного количества кораблей, следует велеть приморским городам починить дороги, каковые, по слухам, находятся в плохом состоянии. Они послушаются из страха, а также для того, чтобы поскорее отделаться от нас.
(14) Тут стали кричать, что не надо итти по дорогам. Ксенофонт, видя их безрассудство, не поставил ничего на голосование, но убедил города добровольно починить дороги, говоря, что эллины уйдут скорее, если дороги будут в исправности. (15) От трапезунтцев они получили пентеконтеру и назначили лаконского периэка [3] Дексиппа ее начальником. Однако он и не подумал о ловле судов, но бежал и скрылся вместе с кораблем за пределы Понта. Впоследствии он получил за это возмездие: во Фракии у Севфа он повел какие-то интриги и был убит лаконцем Никандром. (16) Получили эллины и тридцативесельный корабль, начальником которого был назначен афинянпн Поликрат, который приводил к лагерю все, захваченные им суда. Если на судах были товары, эллины выгружали их и приставляли к ним стражу, чтобы они были целы, а корабли употреблялись для плавания вдоль берегов. (17) В течение этого времени эллины ходили за добычей, одни успешно, другие нет. Клеайнет повел собственный и другой лох против недоступного укрепленного поселения и погиб вместе со многими другими из его отряда.
Глава II
(1) Когда уже больше нельзя было достать продовольствия с расчетом в тот же день вернуться в лагерь, Ксенофонт, взяв проводников из Трапезунта, одну половину войска повел на дрилов [4] , а другую – оставил охранять лагерь. Дело в том, что колхи, изгнанные из собственных домов, собрались в большом числе на горах и оттуда неотступно следили за эллинами. (2) Однако трапезунтцы не повели эллинов туда, где легко было достать продовольствие, так как люди, жившие там, были их друзьями. Но они с готовностью повели их на дрилов, которые причиняли им много хлопот, в местность гористую и малодоступную, против самого воинственного из припонтийских племен.
(3) Когда эллины пришли в горную местность, дрилы принялись жечь все те укрепленные поселения, которые, по их мнению, могли быть захвачены, а сами уходили. Поэтому здесь нечего было взять, кроме разве свиньи или коровы, или другой какой-либо скотины, спасшейся от огня. Но одно укрепленное место было их главным городом, и туда укрылись все дрилы. Вокруг города был очень глубокий овраг и подступ к городу был труден. (4) Пельтасты ушедшие вперед от гоплитов стадий на 5 или 6, перешли через овраг, увидели много овец и других богатств и бросались на укрепленное место. За ними последовали многочисленные дорифоры [5] , которые вышли за продовольствием, так что перешедших через овраг было более 1000 человек. (5) Когда же они оказались не в силах с боем овладеть укрепленным местом, так как оно было окружено широким рвом с валом и на валу возвышался частокол с поставленными близко друг от друга деревянными башнями, то они начали отступать. (6) Но тут враги напали на них. Поскольку отступление было невозможно, так как спуск с укрепленного места в овраг мог быть осуществлен только по одиночке, то они послали к Ксенофонту. Тот вел гоплитов. (7) Посланный сказал: "Укрепленное место полно всяких богатств. Но мы не можем ни взять его, так как оно сильно укреплено, ни отступить без потерь, так как враги сражаются, сделав вылазку из города, в отход затруднен".
(8) Выслушав это, Ксенофонт подвел войско к оврагу и приказал гоплитам остановиться, держа оружие наготове, а сам вместе с лохагами перешел через овраг и стал размышлять, что выгоднее – отвести ли обратно тех, кто уже переправился, или переправить гоплитов в надежде на захват города. (9) Он увидел, что отступление немыслимо без больших потерь. А лохаги считали взятие укрепленного места возможным, и Ксенофонт соглашался с ними, веря жертвенным предзнаменованиям, ибо гадатели объявили, что состоится сражение и исход его будет удачен. (10). Он послал лохагов за гоплитами, а сам остался на месте, отвел назад всех пельтастов и никому не позволял метать снарядов. (11) Когда подошли гоплиты, он приказал каждому лохагу построить свой лох так, как, по его мнению, всего выгоднее для ведения боя: те лохаги, которые всегда соревновались между собой в доблести, стояли по соседству друг с другом. (12) Они исполнили это, и Ксенофонт приказал всем пельтастам итти в бой, продев руку через ремень дротика, чтобы метнуть его по сигналу, а стрелкам – натянуть тетиву, чтобы по сигналу пустить стрелы; гимнетам он приказал наполнить сумки камнями. Он также разослал надежных людей, чтобы проверить выполнение приказа.
(13) Когда все было готово и лохаги, их помощники и те, кто считал себя ничем не хуже их, заняли свои места на виду друг у друга, – в соответствии с рельефом местности строй имел форму полумесяца, – (14) тогда они запели пэан, затрубила труба, солдаты закричали "а-ля-ля!" в честь Энниалия и гоплиты бегом пустились вперед. В то же время полетели снаряды, дротики, стрелы, камни из пращей и очень много камней, брошенных от руки, а некоторые (солдаты) даже несли с собой огонь. (15) Из-за большого количества падавших снарядов враги оставили палисад и башни, и Агасий из Стимфалы, отбросив оружие, взобрался на вал в одном хитоне и втащил за собой другого, а некоторые солдаты сами взошли наверх, и укрепленное место, казалось, было уже взято.
(16) Пельтасты и легковооруженные тоже вбежали в город и начали грабить кто что мог. А Ксенофонт встал перед воротами и по мере сил препятствовал гоплитам входить внутрь города, так как на некоторых укрепленных пунктах на горах показались новые враги. (17) Спустя небольшой промежуток времени из внутренней части города послышался крик, и солдаты побежали оттуда, кое-кто с награбленным имуществом, а вскоре показались и раненые. У ворот произошла страшная давка. В ответ на вопросы бегущие рассказали, что внутри города имеется акрополь и многочисленные враги, сделав оттуда вылазку, бьют вошедших в город эллинов. (18) Тогда Ксенофонт приказал глашатаю Толмиду объявить, что всякий, желающий захватить добычу, может войти в город. Много солдат кинулось туда и, пробиваясь вперед, они победили сделавших вылазку врагов и снова загнали их в акрополь. (19) Все находившееся вне акрополя подверглось грабежу и было унесено эллинами. Гоплиты выстроились с оружием наготове, одни у вала с частоколом, другие на дороге, ведущей к акрополю. (20) А Ксенофонт и лохаги стали обсуждать, нельзя ли захватить акрополь, в каковом случае благополучный исход был бы обеспечен; иначе, казалось, отступление будет очень затруднено. Но в результате осмотра они пришли к заключению, что акрополь совершенно неприступен.
(21) Тогда стали готовиться к отступлению: каждый вырывал находившиеся около него колья палисада, а неспособных сражаться и всех, у кого была кладь, отослали, так же как и большую часть гоплитов и [лохаги] оставили на месте только тех, на кого вполне можно было положиться. (22) Когда они начали отступать, то из внутренней части города выбежала масса врагов с плетеными щитами и копьями, в поножах и пафлагонских шлемах, а другие взобрались на дома, стоявшие по обе стороны дороги к акрополю, (23) так что было не безопасно преследовать врагов к воротам, ведущим туда: они сбрасывали сверху большие бревна, и нельзя было без риска ни стоять на месте, ни отступать. Приближавшаяся ночь была страшна.
(24) Однако пока они сражались в трудных условиях, некий бог послал им средство к спасению. Внезапно, видимо от поджога, воспламенился дом на правой стороне дороги. Когда он рушился, все враги, находившиеся у домов на правой стороне улицы, бежали. (25) Как только Ксенофонт понял это указание судьбы, он приказал поджечь дома и с левой стороны дороги, и они быстро запылали, так как были деревянными. (26) Враги бежали и от этих домов. Теперь внушали опасение только враги, находившиеся у входа в акрополь, и было ясно, что они будут наседать при отступлении эллинов и при спуске. Тогда Ксенофонт приказал всем стоящим вне выстрелов солдатам сносить бревна в свободное пространство между эллинами и неприятелем. Когда бревен набралось достаточно, их подожгли; подожгли также дома у палисада, чтобы враги занялись ими. (27) Таким образом эллины, наконец, удалились из укрепленного места благодаря огненной преграде, отделившей их от врагов. Весь город сгорел: дома, башни, палисады и все прочее, кроме акрополя.
(28) На следующий день эллины с забранным продовольствием пошли обратно. Но так как они опасались спуска к Трапезунту, который был крутым и узким, то была устроена ложная засада. (29) Некий уроженец Мисии, носивший также имя Мис, с 10 критянами остался в густо заросшей местности и сделал вид, будто он пытается спрятаться от врагов. Но их медные щиты просвечивали то тут, то там. (30) При виде этого враги испугались, предполагая засаду, а войско тем временем спустилось в равнину. Когда Мису показалось, что войско уже удалилось на достаточное расстояние, он подал знак бежать изо всех сил. Он сам поднялся и побежал, а также и бывшие с ним солдаты. (31) Критяне, которых, по их словам, враги стали настигать, уклонились с дороги в лес и, скатившись в овраг, спаслись, а Мис бежал по дороге и кричал, прося о помощи. (32) Ему помогли и подняли его раненым. Оказавшие ему помощь сами отходили лицом к врагу и под снарядами, а некоторые критяне отстреливались из луков. Таким образом все спаслись и прибыли в лагерь.
Глава III
(1) Поскольку Хирисоф не возвращался и налицо не было достаточного количества кораблей, да и продовольствие больше неоткуда было доставать, эллины решили итти дальше пешим порядком. На корабли погрузили больных, тех, кому было свыше 40 лет, детей, женщин и все вещи, без которых можно было обойтись. Посадили на корабли и старших стратегов Филесия и Софенета и велели им заботиться о плывущих. Остальные пошли пешком, так как дорога была исправлена.
(2) На третий день похода эллины пришли в Керасунт [6] – эллинский город на берегу моря, колонию Синопы в Колхиде. (3) Там они пробыли 10 дней и произвели смотр и подсчет войска, причем налицо оказалось 8600 человек. Эти спаслись, а остальные погибли в борьбе с неприятелем, от холода и разных болезней.
(4) Тут они разделили деньги, полученные от продажи пленных. Для Аполлона и Артемиды Эфесской они отделили десятую часть [7] , и каждый из стратегов получил известную долю (этих денег), чтобы сохранить ее для богов. За Хирисофа деньги получил Неон из Асины. (5) Ксенофонт [8] (на эти деньги) изготовил приношение Аполлону и поместил его в сокровищницу афинян [9] в Дельфах, начертав на нем свое имя и имя Проксена, погибшего вместе с Клеархом; Ксенофонт ведь был связан с ним узами гостеприимства. (6) Часть, предназначенную для Артемиды Эфесской, Ксенофонт, когда он вместе с Агесилаем удалился из Азии [10] , направляясь в поход против Беотии и предполагая, что ему грозит опасность, оставил у Мегабиза, неокора [11] Артемиды, и велел Мегабизу возвратить эти деньги, если Ксенофонт останется жив, если же с ним случится какое-нибудь несчастье – посвятить их Артемиде, изготовив для нее то, что, по его мнению, будет угодно богине.
(7) Когда Ксенофонт стал изгнанником [12] и поселился благодаря лакедемонянам в Скиллунте [близ Олимпии], Мегабиз в числе других зрителей [13] прибыл в Олимпию и передал Ксенофонту вверенное ему на хранение. Приняв деньги, Ксенофонт купил для богини небольшой участок земли по указанию бога. (8) Получилось замечательное совпадение, так как через этот участок протекает река Селинунт, и в Эфеса около храма Артемиды протекает река того же названия, и в обеих реках есть рыба и раковины. Но на участке у Скиллунта, кроме того, можно охотиться на всевозможных, пригодных для охоты зверей. (9) На предназначенные для богини деньги Ксенофонт также построил алтарь и храм и с этого времени всегда выделял десятую часть плодов с полей и приносил ее в жертву богине, причем все местные граждане и окрестные жители, как мужчины, так и женщины,, принимали участие в празднестве. Участников празднества на средства храма снабжали ячменем, пшеничным хлебом, вином, плодами и долей мяса как от жертвенных животных со священных пастбищ, так и от зверей, убитых на охоте. (10) Дело в том, что ко дню празднества сыновья Ксенофонта и других граждан устраивали охоту и в ней участвовали по желанию и взрослые мужчины. На животных, а именно на кабанов и оленей, охотились частью на самом священном участке, частью на горе Фолое.
(11) Этот участок расположен на проезжей дороге из Лакедемона в Олимпию и отстоит от храма Зевса в Олимпии примерно на 20 стадий. В пределах священного участка имеются луг и лесистые горы, где находят себе корм свиньи, козы и коровы, а также кони, так что и вьючный скот приезжающих на праздник гостей пасется там. (12) А вокруг самого храма посажена роща из фруктовых деревьев, плоды которых, когда они зрелы, съедобны. Храм в малых размерах повторяет великий эфесский храм [14] , а сделанная из кипарисового дерева статуя богини походит на золотую статую в Эфесе. (13) Около храма стоит стела [15] с надписью: "Священный участок Артемиды. Владелец, собирающий с него доходы, обязан ежегодно приносить в жертву богине десятую их часть, а из остальных средств содержать храм. Если он этого не исполнит, ему воздаст богиня".
Глава IV
(1) Прибывшие в Керасунт морем отправились оттуда дальше таким же путем, а остальные пошли по суше. (2) Когда они подошли к границе моссинойков [16] , то послали к ним трапезунтца Тимесития, который был проксеном [17] последних, с вопросом – итти ли им через их область как через страну дружественную или как через страну враждебную. Моссинойки ответили, что не пропустят эллинов. Они полагались на неприступность своих укрепленных мест. (3) Тогда Тимеситий сообщил, что моссинойки, живущие по ту сторону гор, враги этим моссинойкам. Решено было связаться с ними и узнать, не согласны ли они заключать союз. Тимеситий отправился к ним и вернулся с их предводителями. (4) Тогда предводители моссинойков сошлись со стратегами эллинов и Ксенофонт сказал следующее, а Тимеситий переводил: "Моссинойки, мы хотим вернуться в Элладу пешком, так как у нас нет кораблей, но нам преграждают путь те люди, которые, как мы слышали, являются вашими врагами. Если хотите, то вы можете стать нашими союзниками, отомстить им за все когда-либо нанесенные вам обиды и на будущее время подчинить их себе. (7) Если однако, вы откажетесь от нас, то подумайте только, (8) откуда в другой раз к вам явится на помощь такая воинская сила?". (9) На это глава моссинойков ответил, что они согласны и принимают союз. "Итак, – сказал Ксенофонт, – скажите, чем мы можем быть вам полезны, когда станем вашими союзниками, и сами вы, чем вы в состоянии помочь нам при прохождении через эту страну?". (10) Они ответили: "Мы можем вторгнуться во враждебную нам обоим область с противоположной стороны, а сюда прислать вам лодки и людей, которые помогут вам и укажут дорогу". (11) Дав и получив в этом клятву, они удалились. А на следующий день они прибыли на 300 долбленых лодках, причем в каждой лодке находилось по три человека. Двое из них высаживались на берег и строились в боевом порядке, а один человек оставался в лодке. (12) Последние отплыли, а оставшиеся построились следующим образом. Они встали рядами, самое большее по 100 человек в ряд, подобно тому, как стоят друг против друга хоры [18] , причем каждый имел при себе щит, покрытый белой косматой воловьей кожей, похожий на лист плюща, а в правой руке – копье, длиной примерно в 6 локтей, с острием на одном конце; на другом конце древко имело форму шара. (13) На них были короткие хитоны, не доходившие до колен, плотные как холщовые мешки, а на головах кожаные шлемы вроде пафлагонских, с гребнем посередине, очень похожие на тиару; у них были также железные секиры. (14) Один из них начал петь, и все двинулись вперед, шагая в такт распеваемой песне. Пройдя сквозь ряды эллинских гоплитов, они прямо устремились на врагов, на то укрепленное место, которое казалось наиболее доступным для нападения.
(15) Последнее было расположено впереди города, называвшегося главным городом моссинойков, где находился и их акрополь. Из-за него-то и происходила война, так как считалось, что владеющие акрополем являются тем самым и господами всех моссинойков, а передавали, будто теперешние его обладатели владели им не по праву, но пользовались преимуществом, захватив силой это общее достояние.
(16) За варварами последовали и некоторые эллины, но не по приказанию стратегов, а ради грабежа. Враги держались спокойно до тех пор, пока моссинойки не приблизились. Когда же те подошли к укреплению, враги сделали вылазку, обратили их в бегство и убили много варваров и нескольких сопутствовавших им эллинов и преследовали их до тех пор, пока не увидели идущее на помощь эллинское войско.
(17) Тогда они повернули назад и стали уходить, отрезав головы убитых; они показывали головы эллинам и своим врагам и в то же время плясали под звуки какого-то напева. (18) А эллины очень досадовали на то, что враги теперь станут еще смелее и что их товарищи, сопровождавшие моссинойков, побежали вместе с ними, хотя их и было много. Ничего подобного еще не случалось за все время похода.
(19) Ксенофонт созвал поэтому эллинов и сказал: "Воины, не печальтесь по случаю этого происшествия, из которого для нас произойдет не меньше добра, чем зла. (20) Прежде всего, вам теперь известно, что варвары, готовые вести нас, действительно являются врагами тех, с которыми и мы по необходимости враждуем. Затем и те эллины, которые презрели нашу военную тактику и предполагали, что бок о бок с варварами они совершат такие же дела, какие они совершали вместе с нами, получили возмездие; в другой раз они не так-то легко покинут наши ряды. (21) Однако вам теперь надлежит быть наготове, чтобы доказать дружественным нам варварам ваше преимущество перед ними, а враждебным моссинойкам, – что они теперь будут сражаться с людьми совсем иного склада, чем солдаты, с которыми они бились, когда те не были в строю".
(22) Этот день они провели таким образом, а на следующий, совершив жертвоприношение и получив благоприятные предзнаменования, позавтракали, построились прямыми лохами, поместив варваров в таком же строю на левом крыле, и выступили, имея стрелков между лохами, немного отступя от фронта гоплитов. (23) Дело в том, что легковооруженные из войска врагов сбегали вниз и метали камни. Лучники и пельтасты отгоняли их, а остальные шли размеренным шагом прямо на то укрепление, откуда накануне были отбиты варвары и те, что были с ними, так как там враги построились, ожидая эллинов. (24) Варвары выдержали натиск пельтастов и вступили с ними в бой, но когда подошли гоплиты, они повернули вспять. Пельтасты тотчас же стали их преследовать вверх к городу, и гоплиты шли за ними, оставаясь в строю. (25) Когда эллины взошли наверх и оказались у домов главного города, все собравшиеся здесь воедино враги вступили в бой и стали бросать дротики, а те, у кого были другие, очень толстые и длинные копья, какие едва в состоянии поднять один человек, пытались защищаться ими, не выпуская их из рук. (26) Но поскольку эллины не отступили и продолжали итти вперед, варвары бежали также и из этого пункта и оставили его, предварительно предав огню. А их царь, который пребывал в деревянной башне, построенной на самом высоком месте города, причем моссинойки кормят его на общественный счет, пока он сидит там под охраной, не захотел покинуть ее, так же как и тот (царь), который находился в прежде взятом укреплении, и оба сгорели там вместе с деревянными башнями.
(27) Эллины при грабеже укрепленных мест нашли в домах запасы хлеба, по словам моссинойков, заготовленные с прошлого года по заветам отцов, а новый хлеб, – по большей части полба, – лежал у них в стебле. (28) В амфорах была обнаружена солонина из мяса дельфинов [19] и в различных сосудах дельфинья ворвань, которую моссинойки употребляют так же, как эллины оливковое масло. (29) На крышах лежало много плоских каштанов без поперечных стенок. Моссинойки употребляли их в большом количестве в пищу, отваривая их и выпекая из них хлеба. Встретилось и вино, которое в несмешанном виде показалось кислым и горьким, но разбавленное водой имело приятный запах и вкус.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--