Контрольная работа: Глобализация как предмет социально-философского осмысления

В последние годы понятие «глобализация» стало наимоднейшим термином современных обществоведческих теорий. Причины повышенного исследовательского интереса к указанному концепту очевидны. С конца 60-х годов ХХ столетия в мире начинают нарастать процессы ослабления и слома традиционных экономических, социокультурных и государственно-политических барьеров, потери государствами национальной автономии в макроэкономической сфере и становления новой, лишенной всякого протекционизма системы международного взаимодействия и взаимосвязи. Осмысление сущности глобализации предполагает определение реальной структуры отношений взаимосвязи. Действительно, взаимосвязаны и друзья, и враги, и те, кто сотрудничает на основе принципов партнерства и уважения, и те, кто связан диалектикой раба и господина. Поэтому нам необходимо рассмотреть конкретные формы и способы образования глобального мира, выделить основные тенденции его эволюции и возможные пути коррекции процесса глобализации в соответствии с гуманистическими ценностями и национальными идеалами.

Как и любой сложный общественный процесс, глобализация представляет собой единство спонтанного и целеволевого начал, объективного и субъективного факторов социальной динамики. Объективными предпосылками процесса глобализации являются, в частности, общедоступная возможность мгновенного и практически бесплатного перевода любой суммы денег из любой одной точки мира в любую другую, а также столь же мгновенного и практически бесплатного получения любой информации по любому поводу.

Кроме того, одной из значимых тенденций развития современного мира является унификация образа жизни, стилей поведения, взглядов, вкусов. Во всех уголках планеты люди сегодня имеют возможность носить одинаковую одежду, потреблять одинаковую пищу, получать информацию от одних и тех же средств массовой информации. Чуть ли не весь мир потребляет продукцию Голливуда ( в различных странах мира она составляет от 60 до 100% национального кинопроката), читает разрекламированные вездесущей рекламой одни и те же книги, слушает по преимуществу англоязычную поп- и рок-музыку и т.п. При этом национальные языки нередко засоряются английским космополитическим сленгом, синтаксическими кальками, что угрожает деформацией веками сложившихся ментальных структур, которые, наряду с прочим, непосредственно связаны с языковым своеобразием народов.

Однако наиболее рельефно глобализация представляет себя в виде тенденции к формированию глобальной экономики, единого всепланетарного рынка, находящее свое выражение в деятельности транснациональных корпораций (ТНК), экономическая мощь которых вполне сопоставима с возможностями не только небольших, но и средних национальных государств. Современная волна глобализации выступает, прежде всего, в форме расширения деятельности именно ТНК. Эти субъекты хозяйствования и политики, освоившие буквально все закоулки мира, цементируют современное производство в единую глобальную систему, наглядно демонстрируя, тем самым, мощь и силу утвердившегося ныне в мире «глобального экономического монстра». Последний тезис подтверждается богатым статистическим материалом и математическими расчетами. Так, в течение нескольких последних десятилетий возникла совокупность 37000 ТНК, имеющих около 200000 филиалов. Они образуют определенную единую сеть, систему, охватывающую всю планету. В середине 1990-х годов на долю 500 крупнейших ТНК приходилось около 28% мирового производства, 30% производства промышленной продукции, 40%мировой торговли, 80% закупок и продаж технологий.

Транснациональные корпорации как закономерный итог концентрации производственного и финансового капитала обрели в ряде аспектов возможность уходить из-под национального регулирования, контроля со стороны государственных и общественных структур отдельной страны. Сегодня ТНК способны как объективно, так и субъективно влиять на внутреннее положение большого количества государств, темпы и направления их развития, на деле, тем самым, ограничивая суверенитет этих государств. Причем этому очень поспособствовало возникновение электронных финансовых инфраструктур, открывших возможности за считанные минуты перебрасывать любое количество денежной массы спекулятивного капитала из одних стран и регионов в другие. В своей совокупности все это означает, что на нашей планете возникли и утверждаются новые центры принятия решений и реальной власти, способные конструировать на глобальном уровне новые правила игры для многих секторов (субъектов) современных международных отношений. Результат этого – потеря некоторыми сильно отставшими странами возможности не только создавать, но и поддерживать на своей территории конкурентноспособные предприятия без активного вмешательства ТНК. Лишь ТНК в состоянии извлекать прибыль из современных технологий. Отсталым странам это не дано.

Более глубокое рассмотрение объективной стороны глобализации предполагает определение вектора социально-экономической и социально-политической эволюции человечества. В древности и в средние века развитие экономики и технологических укладов не требовали больших пространств. Поэтому, несмотря на различные военно-политические объединения, союзы, завоевания и т.д., имела место тенденция к раздробленности, к созданию независимых образований в виде отдельных небольших княжеств, герцогств и т.п. Позже, с развитием заводского и фабричного производства возникла объективная потребность в формировании общенационального рынка, в возникновении крупных национальных государств. Как свидетельствуют факты истории, процесс образования национальных государств был весьма сложным, противоречивым и длительным.

Со второй половины ХХ века (особенно последней его четверти) ситуация изменилась. Экономика, новые технологии потребовали для своего более успешного функционирования еще «больших пространств». То есть, если для предшествующего этапа развития было характерно создание крупных национальных государств, то сегодня наблюдается тенденция выхода экономических систем за рамки национально-территориальных образований. Мир вступил в эпоху глобализации. Вектор развития экономической, политической, да и в целом, социокультурной жизни оказался направленным в сторону интернационализации и интеграции в особой, новой, пока еще не до конца себя проявившей форме.

Развертыванию этого процесса в решающей степени способствовали именно научно-технические достижения, глобальный характер современных технологий. Оказалось, что в условиях современности новейшие технологии способны обеспечить рентабельность производства, прибыльность только на транснациональном уровне. Национальные же рамки для новейших технологий узки и не позволяют им раскрыть свои преимущества. К таким технологиям сегодня прежде всего относятся средства и инфраструктура телекоммуникаций, информационные потоки, высокоскоростной транспорт, а также распространение образовательных моделей благодаря научному и другим видам интеллектуального обмена.

Таким образом, глобализация в значительной степени представляет собой естественный, стихийно-спонтанный процесс. Однако наряду с объективной стороной глобализационные процессы имеют и субъективную составляющую, во многом являются рукотворной, сконструированной реальностью. Глобализацию инициируют, направляют и проводят в жизнь вполне определенные силы, а точнее сказать, транснациональные круги США, Западной Европы и Японии, реализующие в этом процессе свои экономические и геополитические интересы, отнюдь не совпадающие с национальными интересами других народов и государств. Конкретно, непосредственными агентами в становлении глобальной экономики явились правительства стран «большой семерки» и их международные институты – МВФ, Всемирный банк, ВТО. Причем глобализация «вводилась» с помощью механизма политического давления, посредством прямых действий правительства или через деятельность МВФ, Всемирного банка, ВТО и целого ряда теневых структур, которых открыто не декларируют. Это явление осуществлялось в целях унификации всех национальных экономик вокруг набора одинаковых правил игры, обеспечивающих выгодные условия для стран-лидеров глобализации. Страны-лидеры глобализации вовсе не ориентированы на установление равноправных партнерских отношений со слаборазвитыми государствами, а наоборот, стремятся к последовательному наращиванию различий между государствами в уровне производства. Результат этого – ослабление и дестабилизация конструктивной взаимозависимости национальных экономик и усиление социально-экономической дифференциации народов и, соответственно, господствующего положения одних стран и зависимо-подчиненного положения других стран. Причем, здесь важно понять, что такого рода «асимметричная взаимозависимость», как правило, не определяется действием нейтральных экономических сил, но является следствием осмысленных действий крупнейших финансово-хозяйственных субъектов, а точнее сказать, действий государств-гегемонов, создающих правовые механизмы, позволяющие или облегчающие присвоение прибавочной стоимости в любом уголке нашей планеты и защищающие результаты такого присвоения, задействовав (в зависимости от конкретных условий, силы сопротивления, значимости задачи и т.д.) все имеющиеся рычаги контроля, все меры воздействия – от предоставления кредитов до прямого вооруженного вмешательства.

Колониальное или периферийное положение множества стран мира – объектов глобализации не оставляет им шансов выйти на траекторию устойчивого роста и сравняться со странами «центра». Более того, на деле происходит нечто совершенно иное: развитие стран мировой периферии направляется таким образом, чтобы они играли роль амортизатора проблем развитых стран. Сбалансированность хозяйственного развития стран периферии невыгодна развитым странам, поскольку позволяет аутсайдерам отказаться от роли донора последних. Диспаритет цен, утечка умов, отток капитала, растущие долги становятся постоянным источником возобновления структурных диспропорций, зависимости и отсталости. Именно такого рода ситуация и устраивает страны-гегемоны.

Таким образом, глобальный мир, о котором так много сегодня говорят, не «формируется» исключительно сам собой, стихийно, спонтанно, а создается силой и нуждается в ней для своей самореализации (разве не об этом свидетельствует война в Ираке?). В сущности, этот мир, если чем и отличается от сколоченных в прошлом мечом империй, так это своими масштабами, но не внутренним принципом. В самом деле, нельзя не согласиться с мыслью, согласно которой устранение с мировой арены фактора военной мощи непременно обернулось бы тем, что экономика нашей планеты стала бы функционировать и развиваться по-другому и в другом направлении. Без постоянного присутствия фактора военного давления (разумеется, здесь нельзя забывать и о других факторах – финансовых, информационно-идеологических и т.п.) мировая экономика структурировалась бы совершенно иначе. В этом случае все разговоры о том, что глобализация представляет собой исключительно продукт стихийно-спонтанного развертывания рынка, выглядели бы предельно наивно.

В сущности, можно вести речь о двух сторонах глобализации: глобализации как естественном, стихийно-спонтанном, неуправляемом процессе и глобализации как искусственном, организуемом и управляемом процессе. Глобализация как естественный процесс является результатом различных незапланированных и в очень малой степени предсказуемых трансформаций и изменений в техносфере, в экономической, политической и, в целом, социокультурной жизни общества. Глобализация как искусственный процесс включает в себя элемент прямого или замаскированного, осознанного (просчитанного) насилия, то есть попыток навязать силой или другими методами, подкупом, обманом, убеждением и внушением тех или иных ценностно-мировоззренческих, экономических, политических представлений и соответствующих им решений и направленности действий. На деле рукотворная глобализация характеризует собой претензии вырвавшихся вперед в технико-экономическом развитии стран получать, используя естественный процесс взаимопроникновения различных социокультурных достижений, доминирующее положение в структуре международных отношений, придать характер универсальности своей модели развития, навязать ее всем другим странами народам, лишив их тем самым возможности самостоятельного исторического творчества.

Наличие субъективной составляющей глобализационных процессов предполагает разработку соответствующей идеологии и механизмов ее реализации. Идеологическим фундаментом творцов глобального мира являются обновленные принципы социал-дарвинизма и расизма. Современный глобализм недвусмысленно отрицает общность исторической судьбы и антропологическое единство человечества, сообща поднимающегося с одной ступени развития на другую. Все более откровенно заявляется, что человечество состоит из неравноценных антропологических и культурных типов, имеющих разные перспективы в современном высокосложном мире.

Эти шокирующие положения обосновываются вполне респектабельной аргументацией. Во-первых, утверждается, что обнаружившиеся экологические «пределы роста» делают невозможным прогрессивное развитие всего человечества – оно остается прерогативой «золотого миллиарда». Во-вторых, в ходе культурно-антропологических исследований было показано сущностное различие ментальной организации народов Запада и не-Запада. При этом следующим логическим ходом является утверждение, что научно-технический и культурный прогресс есть продукт западной ментальности и культуры, в принципе не могущий возникнуть на иной культурной почве. Тем самым глобальный мир должен стать той средой, в которой созданы все условия для развития наиболее достойных и приспособленных.

Основным механизмом реализации этих идеологических принципов является «последовательное отстранение от всех местных интересов, норм и традиций»[1] . Наиболее полное выражение реализация этого механизма находит в трансформации политической и экономической элиты стран не-Запада. По мере углубления глобализационных процессов национальные элиты все меньше прислушиваются к голосу своих избирателей и национальных субъектов хозяйствования и все больше ориентируются на наднациональные центры принятия решений. В экономической сфере отстраненность выражается в новой волне расцвета ростовщичества и спекулятивных практик. Баснословные прибыли современных буржуа во многом являются результатом манипуляций с краткосрочным спекулятивным капиталом: игр на бирже, искусственном изменении курсов валют и т.д., что приводит к деградации реального сектора экономики, производящего нужные людям товары и услуги. Другими словами, происходит радикальная смена идентичности элиты. Она более не чувствует связи с «этим» народом, судьба которого ее совершенно не интересует. Коллективное «мы», объединяющее народ и элиту, распадается, и вместо единого национального пространства сегодня образуются параллельные, практически нигде и никак не пересекающиеся пространства туземной массы и глобализирующейся элиты.

Разрыв связи элиты и массы порождает ряд опасных следствий. Во-первых, отрыв элиты от народа означает лишение последнего всех прав, включая основополагающее право на жизнь. Дало в том, что элита является голосом нации, выразителем и инструментом отстаивания ее интересов. В случае если элита отказывается выполнять эту функцию, нация погружается в молчание и даже самые законные ее требования и интересы остаются неудовлетворенными. Как пишет А.С. Панарин, «если противостояние государства с гражданским обществом рождает тоталитаризм, то противостояние элит местному населению рождает гетто, у которого нет выхода во внешнюю среду и нет будущего»[2] .

Но еще более важным является второе следствие. Оторванность элиты от народной культуры, являющейся по своей сути христианской, приводит к формированию у нее совершенно особого мировоззрения, свободного от общепринятой морали и духовных ценностей. На протяжении многих столетий интеллигенция являлась голосом «униженных и оскорбленных», отстаивала права тех, кто сегодня не преуспел и является изгоем современности. Тем самым духовная элита деятельно реализовывала заповеди блаженства, предложенные человечеству Христом: «Блаженны нищие духом, яко их есть Царствие Небесное. Блаженны кроткие, яко они наследуют землю». Сегодня произошло предательство большей части элиты своего статуса «светской церкви», и она совершенно недвусмысленно становится на сторону богатых. Если ранее духовное творчество питалось чувствами сострадания к потерпевшим и безгласным, то сейчас оно питается расистскими и социал-дарвинистскими комплексами, презрительной ненавистью к неприспособленным. Словом, всем гонимым и заподозренным в неадаптированности к мировому рынку навязывается образ изгоев, враждебных современной цивилизации. Но историческая логика двух последних тысячелетий вела в прямо противоположном направлении – в создании режима благоприятствования более слабому, но и более тонкому, рафинированному, хрупкому, в признании самоценного значения высших форм духовного опыта, носителями которого эти слабые и являются. Тем самым, можно утверждать, что и в материальном и в духовном плане глобализация является сильнейшим «вызовом» всей системе цивилизации и культуры, сложившейся и апробированной в течение многих столетий.

Еще одним важнейшим следствием глобализации является формирование особого типа личности, соответствующего новым социокультурным и экономическим реалиям. Самое первое представление о нем мы получим, если вслед за американским социологом Зб. Бауманом и российским философом А.С. Панариным, проведем различие между двумя крупными антропологическими типами, которых можно условно назвать «паломником» и «туристом». Тип «паломника» достался современности от прошлых эпох, когда различие добра и зла, истины и лжи было абсолютным, а моральные ценности неколебимыми. Как пишет А.С.Панарин, «сознание паломника центростремительно: где бы он не находился, его путь в Мекку или Иерусалим означает, что место его постоянного пребывания и священный центр мира суть точки единого организованного и иерархизированного пространства, придающего нашей жизни высший смысл»1 . «Паломник» имеет четко определенную систему ценностей, которая его ангажируют и мобилизует.

Современный мир порождает иной тип человека – «туриста». Сознание «туриста» центробежно – он не ищет единого смысла, не определяет сакральный центр и профанную периферию. Более того, чувство отстраненности от любых смыслов и ценностей – единственный способ его существования в мире. В сохранившемся пока разнообразии мира «турист» видит не возможные альтернативы, не аккумулированный человечеством жизнеспособный опыт, но культурную экзотику. Ж. Аттали, бывший директор ЕБРР и один из ведущих идеологов «открытого общества», убедительно показывает, что сформировавшийся тип «туриста» имманентен глобальному миру. «Покончив с любой национальной привязкой, порвав семейные узы, заменив все это миниатюрными микропроцессорами, такие граждане – потребители из привилегированных регионов мира, превратятся в богатых номадов»1 . Их сущностными чертами является сепаратное освобождение от любых национальных, культурных и нравственных ограничений, замена национальных языков английским в качестве нового эсперанто, осмысление отечества как места, где находятся банковские счета.

Тем самым мы наблюдаем глобальное смешение внутренней и внешней, своей и чужой сферы, чреватое тотальным сбоем механизмов человеческой идентичности. В самом деле, принципиальная отстраненность от какой бы то ни было «почвы» (культурной, национальной, государственной) разрушает процесс идентификации, основанный на противопоставлении теплой структуры «мы» и холодной чуждой структуры противостоящего «они». Глобальная личность, не различая «мы» и «они», и связанные с этим различием ценностно-нормативные кодексы, пускается в открытое плавание ничем не регулируемых транснациональных контактов. Но вступая в взаимодействие с представителями инокультурных сред, несущими разные смыслы, иначе оценивающими одни и те же события и явления, личность, не имеющая идентичности, легко трансформируется в личность, не имеющую норм. Действительно, эта неупорядоченная и неустойчивая контактность, характерная для «туриста», сопровождается утерей свойственных человеку как социальному существу привязанности и ответственности, а значит, и нормативной упорядоченности действий. Легко представить себе, что взаимодействие личностей такого типа будет весьма напоминать круговую поруку маргиналов, принимающих самые непредсказуемые и опасные решения за спиной «туземного» большинства. Более того, логическим завершением маргинализации «граждан мира» является формирование мондиалистского «подполья», оторванного от нормального общества с его нормальными взглядами, моралью и здравым смыслом. Их цель – свободное экспериментирование в культурной и нравственной сфере, не стесненная правилами «реструктуризация» мира.

Тем самым глобализационные процессы нуждаются в глубинной трансформации своих сущностных оснований, формы и характера протекания. Подобно тому как глобализация имеет материальную и духовную составляющие, противодействие ее разрушительным тенденциям также будет разворачиваться в материальной и духовной плоскости. Выше уже отмечалось, что в наше время вектор развития экономической, политической, да и в целом, социокультурной жизни направлен в сторону создания «больших пространств». Сегодня невозможно отрицать, что для успешного развития и функционирования современного технико-экономического комплекса границы национальных государств стали тесными. Но это совсем не означает, что для развития современных хозяйственных структур нужен обязательно «весь мир», вся наша планета. Процессы экономической интеграции вполне успешно и эффективно могут протекать на континентальных и субконтинентальных пространствах, в географических регионах, населенных родственными народами в цивилизационном и социокультурном отношениях. А если исходить не из мифа о всепроникающей и всепобеждающей глобализации, и из действительных фактов, то можно увидеть, что и сейчас реальные интеграционные процессы и связи, будучи предоставленными самим себе, имеют тенденцию ограничиваться континентальными и субконтинентальными пространствами. Иначе говоря, интернационализация и интеграция сегодня осуществляется прежде всего в рамках локальных цивилизаций.

Исходя из этого, есть все основания утверждать, что в настоящее время противостоять хищной глобализации можно только путем формирования самодостаточных региональных центров развития и силы, объединяющих в себе целую группу государств, путем создания не зависимой от стран-лидеров глобализации коалиции, способной пресечь тенденцию к утверждению моноцентрической геополитической структуры мира и трансформировать ее в полицентрическую структуру. Другое дело, что данные центры силы будут формироваться под непосредственным воздействием и руководством сильных, но не принадлежащих к мировым лидерам по уровню экономического развития, государств. Такими государствами могут стать, хотя и не очень богатые, но имеющие мощный военный потенциал, длительную историю и глубокие культурные традиции страны. Эти страны никогда не смогут смириться с постулатом заведомого неравенства, с униженностью в мировой иерархии, со сведением их до уровня управляемой геополитической величины и непременно найдут способ своей консолидации. Это просто несовместимо с их генетическим кодом исторического самосознания. Не так легко (если вообще возможно) полностью перевести в русло контролируемой политики такие страны как Россия, Китай, Индия, Германия и др., чьи историческое прошлое и национальное самосознание препятствует унизительной зависимости от любой державы или группы держав. Поэтому наверняка можно утверждать, что будущая геополитическая структура мира будет состоять из автономных самодостаточных центров силы, каждый из которых обзаведется собственной сферой влияния. Это и будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил.

Однако противостояние глобализму будет осуществляться не только в сфере объективных материальных процессов формирования региональных центров развития и силы, но и в плоскости духовных решений и культурных смыслов. Выше был обоснован тезис, согласно которому глобалистская идеология своим основанием имеет принципы социал-дарвинизма и неорасизма. Поэтому и альтернатива нынешним деструктивным формам глобализации должна прийти со стороны принципиально другой традиции, ничего общего не имеющей с «моралью успеха».

Важнейшей задачей духовной альтернативы глобализму должна стать реабилитации всех тех, кого современность подвергла физическим или символическим репрессиям – народов не-Запада, бедных, стариков и т.п. Такая реабилитация будет оправдана как в высшем нравственном смысле, так и во вполне прагматическом функциональном плане. Необходимым условием развития и в природной и в культурной среде является многообразие, «цветущая сложность» (К. Леонтьев), которая создается за счет признания самоценности различных типов опыта, систем мировоззрения и жизненных практик. Сегодня большая часть из них отрицается апологетами глобализации, видящими будущее только за либеральным проектом. Но он уже продемонстрировал поразительную слепоту и бесчувственность и к разрушению природы, и к разрушению социума и культуры. Как знать: может быть именно тем, кто сегодня не вписался в жесткие границы глобального мира, будет дано урезонить сверхчеловеческую гордыню покорения природы и истории в духе любовного отношения и к внешнему миру природы, и к внутреннему миру человеческой души. Поэтому отстаивание человеческого достоинства «униженных и оскорбленных» в конечном счете является отстаиванием прав жизни и права истории на дальнейшее развитие.

Вторым духовным измерением антиглобалистского проекта является глубинная трансформация ценностно-нормативной сферы цивилизации. В глобальном мире четко прослеживается тенденция технократического решения всех жизненно важных проблем с отказом от апелляции к высшим ценностям и идеалам. Наряду с этим повсеместно наблюдается высвобождение инстинкта и влечения от давления культурной цензуры. Все большее количество людей уходит в виртуальный мир масскульта, алкогольно-наркотических фантазий и Интернет-реальности. При этом сфера реальных объективных экономических, политических и социальных процессов никуда не исчезает – она заполняется грубыми «прагматиками», теми, кто не питает иллюзий и сантиментов. Но практика свидетельствует о том, что такие социальные «робинзоны», не ангажированные высокими культурными ценностями, как правило, не способны не только к настоящей кооперации в рамках сотрудничающего гражданского общества, но и к элементарному цивилизованному и законопослушному поведению. Поэтому сегодня необходимо переоткрыть для себя ценности альтруизма, сострадания, сочувствия, придающие человеческой деятельности вертикальное измерение.

Разумеется, такой масштабный проект по силам лишь хорошо подготовленной, классически образованной элите. Но более значимым условием преобразования социальной реальности в сторону ее гуманизации является глубочайшая укорененность в национальной почве и великой духовной традиции. Только элита, которая отождествляет себя со своим народом, может понять его глубинные интересы и защитить их. Именно национальная элита способна к созданию такого социального пространства, в котором достигнуто согласие между социальными группами и классами, этносами и конфессиями. Только национально ориентированная элита будет иметь достаточно сил для ведения самостоятельной внешней политики, и что очень важно, будет иметь народную поддержку и опору в случае сложных конфликтов или агрессии извне.

Но более важным является вопрос, откуда элита будет черпать энергетику для своей творческой активности? Цели и приоритеты творчества не изобретаются на пустом месте: они предложены и апробированы великими духовными традициями, в частности, христианством. Одной из истин, предложенных христианством миру, является неразрывная связь подлинно действенной, имеющей долгосрочную перспективу власти со служением высшему идеалу и принципам защиты слабых. Та власть прочна и жизнеспособна, которая не угодничает перед сильными, но защищает человеческое достоинство народного большинства. Кроме того, все без исключения великие духовные традиции предлагают такой способ организации общественного устройства, при котором духовная сфера является основополагающей и определяющей тенденции развития экономической и политической сфер. В глобализирующемся мире, выстраивающемся на началах рыночного фундаментализма, указанный принцип жизнестроения приобретают огромную актуальность и смысл.

[1] Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. С.6.

[2] Панарин А.С. Народ без элиты: между отчаянием и надеждой // Наш современник. – 2001 - №11. С.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--