Контрольная работа: Христианская духовность в современной России
Уже сам Булгаков заключал термин "христианский социализм" в кавычки, ибо прекрасно знал его непростую историю. Имея основание в Новом Завете и взяв свое начало с апостольской Иерусалимской общины, христианский социализм бытовал в учении святых отцов о собственности и богатстве (св. Василий Великий, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский и др.), а также в таком традиционном церковном институте, как монастыри (отметим, что по-латыни монастырь - "коммуна").
Но в нашем падшем мире высоким социальным идеям осуществиться очень трудно. Церковь, связав свою судьбу с государством (что выразилось в "симфонии" между ними), надеялась, что сила государственной власти поможет защитить Церковь и постепенно привести общество к подлинно христианской жизни. Однако социальные результаты этой симфонии не следует переоценивать. Собственность оставалась одной из незыблемых основ социума, государство продолжало жить по велениям мира сего, стараясь, к сожалению, использовать Церковь в качестве "министерства идеологии", которое должно оправдывать существующий порядок вещей. Да и больно уж высок этот идеал - общения имуществ. Он требует непросто достигаемых христианских добродетелей терпения и смирения, и, главное, - нелицемерной любви к ближнему. Иначе говоря, требует подвига, христианства не на словах, а на деле. А подвигом хотят жить далеко не все.
В результате идея общения имуществ постепенно стала в Церкви забываться; она начала вытесняться на окраины, стала маргинальной, перерождалась и деградировала. И вот христианский социализм, не получив официальной поддержки в Византии и Европе, уходит в полусектантскую среду (богумилы, табориты, вальденсы, альбигойцы, анабаптисты и пр.), сливается с профсоюзным движением в Англии, существует как одно из течений протестантской религиозной мысли, влачит нелегкое существование как глухая оппозиция в современном католичестве. В России христианский социализм, тускло мерцая в крестьянской общине, вдруг иногда давал удивительно яркие вспышки (имеется в виду основанное помещиком Н. Н. Неплюевым Крестовоздвиженское Трудовое Братство, в котором возродилась на трудовой основе апостольская идея братского обобществления имуществ).
Но с социализмом происходит и более страшная метаморфоза. Этим по недоразумению заброшенным чадом Церкви начинает интересоваться мир с намерением использовать преимущества коллективизма для создания безбедной жизни. Но в мире им быстро завладевает сатана, который, одев его в красные атеистические одежды, заставляет служить против Христа. И именно эта, атеистическая, версия социализма находит свое воплощение в России, осуществив самые жестокие в истории христианства гонения.
Попутно укажем, что концепция трех социализмов Булгакова выбивает из рук христиан-антисоциалистов самый главный, "убойный" аргумент: социализм нашел воплощение в России и привел к неисчислимым бедствиям для Церкви. Ответ: да, все это так, но реализован был именно атеистический социализм, являющийся антиподом социализму христианскому. Неудивительно, что такой социализм, отрицающий Бога и любовь к ближнему, оказался столь безблагодатен[3] .
3. Проблема возрождения христианской духовности в современной России
Возрождение христианской духовности должно ослабить роли политического элемента в церкви. И этим должна раскрыться возможность нового и одухотворенного социального творчества в христианстве. Мы вступаем в совершенно новую эпоху и совсем по-новому должны ставиться проблемы единства и вселенскости. В старых постановках этой проблемы еще чувствовался партикуляризм и провинциализм исторической жизни церкви. Мы живем в революционную эпоху, и все исторические границы, казавшиеся вечными, сметаются. Вселенское христианство может быть актуализировано лишь при остром эсхатологическом чувстве жизни[4] .
Христиане думают, что их разделяет божественная истина. В действительности же разделяет их именно человеческое, человеческая душевная структура, различия в опыте и чувстве жизни в интеллектуальном типе. Объективируя свои собственные состояния, люди думают, что они борются за абсолютную истину. Но когда мы приходим к подлинным религиозным первореальностям, когда в нас раскрывается подлинный духовный опыт, мы приближаемся друг к другу и соединяемся во Христе. Православные имеют иное учение об искуплении, чем протестанты, и можно бесконечно спорить о том, чье учение более правильно. Но само искупление одно и то же, сама религиозная реальность едина. Православные имеют иное учение о почитании Божьей Матери, чем католики: они не приемлют догмата непорочного зачатия. Споры о догмате непорочного зачатия вызывают разделение и вражду. Но самый культ Божьей Матери, самый религиозный опыт один и тот же у православных и у католиков. Христианское сближение не следует ставить ни на почву схоластически-доктринальную, ни на почву канонически-правовую. Именно на этой почве произошли разделение и раздор. Сближение прежде всего нужно ставить на почву духовно-религиозную, внутреннюю. Внешнее от внутреннего пойдет, церковное единство от духовного единения христиан, от христианской дружбы. Объединяет прежде всего вера в Христа и жизнь во Христе, искание Царства Божьего, т. е. самая сущность христианства. Ищите прежде всего Царства Божьего, и все остальное приложится вам. Объединяться можно на самом искании Царства Божьего, а не на том остальном, что прилагается. Но в греховном христианском человечестве то, что прилагается, заслонило собой самое Царство Божие, и оно-то разрывает на части христианский мир. Идея Царства Божия в христианстве глубже, чем идея церкви, которая есть исторический путь к Царству Божьему. Идея Царства Божьего эсхатологична и профетична. На ней и должно быть построено единение. Это не минимум, а максимум, не абстракция, а конкретность. Перспектива достижения абсолютной полноты и абсолютного единства есть перспектива эсхатологическая, есть исполнение времен. Но исполнение времен совершается во времени еще[5] .
Заключение
Не подлежит сомнению, что нехристианская культура возможна у народов нехристианской веры; такова культура ислама, конфуцианства, буддизма, шинтоизма. Но народы, бывшие долго христианскими и утратившие эту веру, не приобретя никакой другой, могут делать только напрасные попытки создать культуру вне веры и Бога. т.е. безбожную культуру. Эти попытки заранее обречены на неудачу. Из них ничего не выйдет потому, что культура творится не сознанием, не рассудком и не произволом, а целостным, длительным и вдохновенным напряжением всего человеческого существа, отыскивающего прекрасную форму для глубокого содержания; значит — и бессознательными, ночными силами души и, прежде всего, инстинктом. А инстинкт способен держать и творить форму, вынашивать глубокие замыслы, вдохновляться, любить и беречь культуру, лишь постольку, поскольку он приобщен духовности в порядке любви и веры. Вера есть духовный язык инстинкта. Утратить веру значит повергнуть инстинкт в немоту и бессилие или же разнуздать его. Поэтому человек без веры — или живет в отрыве от своего инстинкта, еще не разнуздавшегося до полной бездуховности и бесформенности (Запад), или же пребывает во власти своего уже разнуздавшегося инстинкта (большевизм). В отрыве от своих ночных, бессознательных сил человек будет создавать только плоские, пошлые выдумки, рассудочные выверты, мертвые трафареты; находясь же во власти своего разнуздания, он создаст только бесформенный хаос, больные химеры, извращенные сновидения наяву. Ни то, ни другое не будет культурой; потому что культура начинается там, где духовное содержание ищет себе верную и совершенную форму.
Список литературы
1. Булгаков С.Н. Православие и социализм. М.: Просвещение, 2001.
2. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.
3. Ильин И.А. О грядущей России. М.: Юнити, 2000.
4. Круглова Л.К. Основы культурологи. СПб: Питер, 2003.
5. Культурология / Под ред. А.Ю. Юшенко. М.: СИТИ-Лайт, 2005.
[1] Культурология / Под ред. А.Ю. Юшенко. М.: СИТИ-Лайт, 2005. С. 80.
[2] Ильин И.А. О грядущей России. М.: Юнити, 2000. С. 102.
[3] См.: Булгаков С.Н. Православие и социализм. М.: Просвещение, 2001. С. 90.
[4] Круглова Л.К. Основы культурологи. СПб: Питер, 2003. С. 112.
[5] Иконникова С.Н. Диалог о культуре. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004. С. 302.