Как выглядит разграничение между понятиями искусство и красота?

Ответить на этот вопрос как целостный, в один раз тоже трудно. С математической точки зрения, с точки зрения теории множеств, нужно сначала определить, существует ли между обоими понятиями, которые в данном случае рассматриваются как атрибуты, качества, которые можно приписать различным абстрактным объектам или конкретным предметам, прямая однозначная связь или, в математических терминах, двухсторонне однозначное отображение между объектами и объектами искусства. Для начала достаточно ответить на следующие два вопроса.

Должен ли быть объект искусства обязательно быть красивым, обязательна ли ассоциация с понятием искусство?

Нет. Ответ на этот вопрос показал в частности автор «логической теории»[1]: он, по его мнению, результирует из введенного им определения объекта искусства. Для того чтобы какой-либо объект мог быть объектом искусства он должен лишь вызывать ассоциации "выходящие за рамки простого понимания о роде, предназначении и использовании этого объекта". Ассоциация с понятием "искусство" для этого не обязательно необходима. Это может быть и ассоциация с понятием новизны, необычности или, возможно, даже угрозы (почему кобры и крокодилы кажутся нам завораживающими?). Примеры этому можно найти во многих галереях современного искусства, где выставляются, так называемые, инсталляции, первоначальный замысел создания которых состоит не в красоте, а создании других ассоциаций (например, даже страх или утесненности).

Является ли каждый красивый объект автоматически так же и объектом искусства?

Тоже нет. Красивый объект прикладного искусства, который вызывает только ассоциации "красивый объект", "используется для украшения помещений", "создан специально с этой целью", не является объектом искусства в прямом понимании этого слова. В качестве другого примера могут служить красивые животные, которые вызывают ассоциации с понятием красоты, но не созданы с этой целью (их родителями) и не используются для украшения чего-либо.[1]

Из ответов на эти два дискутированных здесь вопроса можно заключить, что существуют красивые вещи, которые не являются искусством, и, что существуют некрасивые вещи, которым нельзя приписать красоту как качество, но которые, тем не менее, являются объектами искусства. Если выразить это с точностью математики, то искусство и красота могут быть атрибутами, качествами объектов, и появление этих качеств одновременно, парами, вместе не обязательно.

Стремление к красоте совпадает со стремлением к истине. Рабиндранат Тагор в своем понимании прекрасного отождествляет его с добром или Благом, а Благо, в свою очередь, с Истиной. Таким образом. Благо неразрывно связано с Прекрасным. “Прекрасно сострадание, прекрасно милосердие, прекрасна любовь... Красота любви гармонизирует с красотой окружающего мира, составляя идеальную гармонию вселенной. Индийская мифология воплощает это единство в образе богини Лакшми — олицетворения Счастья, Красоты и Добра”[3] .

Толстой также искренне считал, что красота есть последствие добра, и что: “...красота, не имеющая в основании своем добро, как например, красота цветов, форм, женщины, не суть, ни истина, ни добро, ни красота, но только подобие их”[4] . Он был уверен в том, что “искусство, чтобы быть уважаемым, должно производить доброе”[5] .

Считается, что красота в жизни не так уж важна, а если и важна, то для развлечения чувств, что допустимо, пока это не нарушает добропорядочности, не мешает вере. Красота может пониматься и как нечто злое, дьявольское, как плотское искушение. И тогда ценна только та красота, которая непосредственно ведет к Богу (ангельская красота), которая и есть добро. Подчеркнем, что здесь речь идет не об органичном единстве добра и красоты, а о том, что только добро и добродетель прекрасны. И, следовательно, о том, что произведение искусства ценно лишь тогда, когда в нем ясно выражено нравственное содержание, когда оно очевидно способствует нравственному совершенствованию человека. Остальное в искусстве выглядит или пустым (и поэтому неценным), или просто аморальным (изображение, скажем, обнаженных тел). Художники, артисты, вся атмосфера их жизни тоже кажутся в лучшем случае подозрительными, а в худшем вызывают нравственное негодование.

Вывод, который можно сделать из вышесказанного: искусство (уважаемое) – это добро, а если оно доброе, следовательно, красивое. Следовательно, красота – сущность[6] истории .

Заключение

Некоторые эстетики основания для объяснения красоты пытались обнаружить в природе, взятой безотносительно к человеку. Они доказывали, что объективно, сами по себе, красивы кристаллы, кораллы, бабочки, леса и озера. Красивы же они якобы потому, что в них явлена особая природная гармония, выраженная в упорядоченности составных частей, симметричности, пропорциональности и т. д. Однако никакая природно-объективная упорядоченность (симметрия, пропорциональность, соразмерность и т. д.), никакие объективные цветовые или звуковые соотношения сами по себе не выступают в качестве красоты. Ибо, во-первых, симметричное, пропорциональное, соразмерное – вовсе не обязательно красиво. А во-вторых, о красоте вообще не может быть и речи, если нет того, кто способен ее воспринять и оценить.

Говорить о красоте математической формулы совершенно бессмысленно, если нет людей, знающих математику, и способных испытать чувственное наслаждение от того, что в данном случае выступает как красота. Но, с другой стороны, красота формулы есть только тогда, когда есть сама формула (и ведь не любая красива!). И человеческое лицо, которое воспринимается как красивое (этим человеком, этой эпохи, этой культуры, в этом слое общества) – обладает какими-то особенностями, а не просто правильностью черт. Но что же это за особенности? Что такое красота? Красота – едва ли не самая трудноопределимая ценность. В общем, красоту видимо можно представить как отношение человека и мира (какого-то явления), выражающее момент предельной очеловеченности, одухотворенности конкретной чувственности человека. Такое отношение возникает тогда, когда явление в высшей степени значимо, но значимо не утилитарно, не в плане его использования. В таком случае говорят о “заинтересованной незаинтересованности” (И. Кант), о бескорыстности чувств. Явление оказывается духовно-значимым и, в то же время, чувственнопривлекательным.

Красота должна присутствовать на всех этапах становления личности, способствуя ее гармоническому развитию и совершенству. И действительно, красота, наряду с истиной и добром, неизменно выступает в составе исходной триады ценностей, представляющей фундаментальные основания бытия. Так красота у прагматичных японцев тесно связана с пользой, которая может пониматься и достаточно эгоистично. Бережное отношение к природе, являющееся в Японии этической и эстетической нормой, имеет свои четкие пределы. У себя дома японцы добились неприкосновенности священных рощ, окружающих синтоистские храмы, однако соображения выгоды не останавливают их перед хищнической вырубкой тропической древесины в странах Юго-Восточной Азии или захоронением радиоактивных отходов в Малайзии.

…“поскольку красота — это ничто иное как божество. Красота как атрибут земных вещей вторична. Осознать все прекрасное, чудесное, священное, что составляет жизнь как часть божественного начала — значит быть прекрасным, правдивым и счастливым”http://www.philosophy.ru/iphras/library/aesthvosp/ - _edn2.[7]

Далеко не всякое искусство прекрасно, но, тем не менее, это искусство. Дело в том, что человеческий мозг и нервная система у разных людей устроены в принципе одинаково, а потому мысли и суждения людей в чем-то основном совпадают. Другое дело вкусы: они определяются исключительно условиями той культуры, в которой человек воспитан, и диапазон людских вкусов так широк, что единых критериев в области искусства установить просто нельзя. Следовательно, наше восприятие, наша оценка искусства не может подчиняться каким-то общим правилам, действительным для всех стран и эпох; произведения искусства необходимо рассматриваться исключительно в контексте времени и обстоятельств, в которых они создавались.

Источники

1. http://aam.ugpl.de/?q=iskusstvo

2. http://ru.wikipedia.org/

3. http://www.modern-aforizm.boom.ru/stran/krasota.htm

4. Большаков В. П. Культура как форма человечности. Учебное пособие. – Великий Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2000.

5. Большая советская энциклопедия. 1969-1978

6. Борев Ю. Эстетика - М.: Изд-во полит. лит-ры, 1975

7. Брескин В. Триада. Искусство языка. Мельбурн, 2006

8. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Искусство, 1986

9. Киященко Н.И. Современные концепции эстетического воспитания: - М., 1998

10. Любимова Т.Б. Человек и искусство. – Вып. 1: Антропос и поэсис. – М., 1998.

11. Соловьев Вл.С. Общий смысл искусства, 2004

12. Художественный журнал, №2-1993

13. Янсон Х.В., Янсон Энтони Ф. Основы истории искусств, С.-Пб, 1996