Ильин рассматривает познание в контексте культуры, видя основной порок современной ему общества и современного ему человека в «расколотости», в противопоставлении ума - сердцу, разума – чувству: «Чистая воля безнадежно противостоит эмпирической чувственности; абстрактный закон – желанному содержанию; единство отвлеченного добра – множеству единичных поступков и субъектов, нереальный долг – реальной жизни человека»[33] .

«В основе пренебрежения, с которым современное человечество относится к «сердцу», лежит, по мнению Ильина, представление о человеке как вещи среди вещей и тела среди тел, вследствие которого творческий акт трактуется «материально, количественно, формально и технически»[34] .

Широкую известность получила работа И.А.Ильина «О сопротивлении злу силою», в которой он аргументированно критикует учение Л.Толстого о непротивлении. Рассматривая физическое принуждение как зло, не становящееся добром от того, что оно используется в благих целях, Ильин, считает, что за неимением других средств человек для противостояния злу не только имеет право, но и может иметь обязанность применять силу. «Насилием» же, согласно Ильину, оправданно называть только произвольное, безрассудное принуждение, исходящее из злой воли или направленное ко злу.

К центральным проблемам социальной философии Ильина относятся проблема партийности, проблема соотношения республики и монархии, а также проблема национализма. В работе «Яд партийности» Ильин пишет: «Деление людей на партии неизбежно, ибо всюду, где люди думают, - обнаруживается и разногласие, и единомыслие; а объединение единомышленников дает им умственную уверенность увеличивает их силы в борьбе. Но дух политической партийности всегда ядовит и разлагающ. Сущность его состоит в том, что люди из честолюбия посягают на власть, ставят часть выше целого; создают атмосферу разлагающей нетерпимости; обращаются в борьбе к самым дурным средствам; становятся зловредными демагогами; превращают партийную программу в критерий добра и зла. Этим духом заряжаются одинаково как левые партии так и правые. 1.Политическая партия всегда добивается верховной власти: это ее основная цель, к этому направлены все ее усилия. Но именно поэтому во главе оказываются те люди, которые способны профессионально заниматься захватом власти, - профессионалы честолюбия. Обычно бывает так, что лишь очень немногие из них уже были у власти; почти никто из них не проверил своего умения властвовать… Итак, дух партийности выдвигает наверх профессиональных честолюбцев, непризнанных дилетантов, политических карьеристов. 2. Всякая партия представляет лишь меньшинство людей в стране… Поэтому «победа» любой партии при любой избирательной системе дает меньшинству власть над большинством. Это меньшинство, восходящее к власти снизу и лишенное традиций здоровой государственности, несет с собою интересы того народного слоя, которому его программа «угодила» и который поэтому за него голосовал… Дух партийности разжигает своекорыстие классов и групп и тем самым искажает и предает государственное дело. 3. Всякая партия хотела бы иметь страстных приверженцев. Страстность есть залог избирательной «победы», бурная пропаганда, настойчивая агитация, темпераментные речи – все это приобретает голоса для выборов и … сбивает людей, лишает их собственного мнения и навязывает им партийный трафарет… Дух партийности затемняет у людей разум и правосознание, создавая атмосферу нетерпимости, разъединения и гражданской войны. 4. В борьбе за власть одержимые партийные честолюбцы обычно обращаются ко всем средствам и не останавливаются даже перед самыми низкими… Дух партийности расшатывает у людей совесть и честь и незаметно ведет их на путь продажности и уголовщины. 5. В этой атмосфере и выборы, и партийное правление становятся делом порочной демагогии: партии,… развращая народ, постепенно доводят его до состояния черни… Итак, дух партийности развращает народ и ведет государство к гибели. 6. При всем этом партийный дух создает своего рода массовый психоз в пределах самой партии… Готовить для будущей России мы должны именно не партийный дух, а национальный, патриотический и государственный»[35] .

Для И.А. Ильина очевидны преимущества монархического правления перед республиканским. В книге «О монархии и республике» он выделяет около 20 моментов, характеризующих противоположность этих форм правления, главные из которых: олицетворение государственного дела, народа в монархе – растворение личного начала в республике; религиозно-мистическое отношение к верховной власти в первом случае – утилитарно-рассудочное восприятие ее во втором; ощущение государства как великой семьи, спаянной кровью предков и общей историей – отношение к государству как конгломерату индивидуумов; пафос верности природному монарху – избрание того, кто республиканцу удобен или выгоден, и т.п.

Свое отрицательное отношение к духу республиканства (особенно в России) Ильин выражал, напрямую связывая его с духом революционности, утверждая, что Россия распалась от «водворения» в ней духа политической интриги, классового интереса и честолюбия, свойственный республиканству. Поэтому, по мысли Ильина, «возрождение России невозможно на республиканских путях. Но и просто провозгласить монархию нельзя, монархия «не предрешена», надо «уметь иметь Царя». Монархия должна быть подготовлена религиозно, морально и социально, и такую подготовку Ильин связывает с возрождением русского национализма»[36] .

«Национализм, считает Ильин – защитная реакция нации на извращение начал национального духа и бытия, это «любовь к духу своего народа и притом именно к его духовному своеобразию, вера в свою родину. Тем самым Ильин не разделяет понятия «патриотизм» и национализм», считая отрицательные проявления национальных чувств (обособление, ненависть к другим народам, самомнение) не сущность национализма, а его извращением. Более того, национализм в интерпретации Ильина не противоречит и христианскому универсализму, т.к. каждая нация имеет свой «религиозный смысл»: религиозная вера осмысливает национализм, а национализм возводит себя к Богу»[37] .

По поводу будущего России Ильин пишет: «История как бы вслух произнесла некий закон: В России возможны или единовластие или хаос; к республиканскому строю Россия неспособна. И еще точнее: бытие России требует единовластия – или религиозного и национально укрепленного, единовластия чести, верности и служения, т.е. монархии; или же единовластия безбожного, бессовестного, бесчестного и притом антинационального и интернационального, т.е. тирании».

Читать работы И.А. Ильина – одно удовольствие: интеллектуально тонок, глубок и ясен как сверкающий кристалл.

6. Питирим Александрович Сорокин (1889–1968)

магистр уголовного права, русский философ, социолог и культуролог. Окончил Психо-неврологический институт и юридический факультет Петербургского университета. В 1914 году Сорокин опубликовал свой первый труд «Преступление и кара, подвиг и награда. Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали ». Решающее влияние на его воззрения оказали идеи О.Конта и Г.Спенсера (сам Сорокин называл себя «эмпирическим позитивистом»). В работе «Преступление и кара…» преступность рассматривается как результат принципиальной разнородности и даже «разорванности» системы социальных отношений, несоответствия «шаблонов поведения» различных социальных групп. В перспективе человечество в состоянии решить проблему преступности, перейдя на качественно иной уровень социальной интеграции и согласия.

После февральской революции Сорокин редактировал газету «Воля народа» (орган правых эсеров), был личным секретарем А.Ф.Керенского, депутатом Учредительного собрания. Преподавал в Петроградском университете. В сентябре 1922 был выслан из страны вместе с большой группой деятелей русской культуры. Некоторое время преподавал в Русском университете в Праге, затем в университетах Миннесоты и Гарварда. Опубликовал труд «Современное состояние России » (1923). В последующие годы опубликовал ряд трудов, которые принесли ему мировое признание («Социальная мобильность», «Современные социологические теории » и др.). Последняя значительная работа ученого посвящена России: «Основные черты русской нации в двадцатом столетии» (1967).

Во второй половине 1920-х годов, разочаровавшись в позитивистской модели эволюции, Сорокин разрабатывает теорию социокультурных циклов, которая получает обоснование в его трудах «Социальная и культурная динамика» (в 4 т., 1937–1941) и «Кризис нашего времени» (1941). Проблеме типологии «кризисов» в истории посвящены и другие работы ученого: «Социокультурная причинность, пространство, время» (1943), «Общество, культура и личность: их структура и динамика. Система общей социологии» (1947), «Социальная философия в эпоху кризиса» (1950) и др. В конце 1940-х годов Сорокина все в большей степени привлекали проблемы нравственных отношений. Роли любви и альтруизма в человеческих отношениях посвящены его исследования-манифесты: «Альтруистическая любовь: исследование американских «добрых соседей » и христианских святых» (1950), «Пути и власть любви» (1954) и др.

В области правоведения имя Сорокина связано с оформлением русской школы социологии уголовного права и криминологии. Все правила поведения он подвел под три группы – дозволенные, запрещенные и рекомендованные. «Социальная среда и социальное взаимодействие динамичны по своей природе. Сообразно с этим вызывается необходимость в изменении шаблонов группового поведения. Нарушение шаблона превращается в преступление, реакция на него - наказание, «сверхнормальный акт» превращается в подвиг, а реакция на него – в награду»[38] .

Согласно развитой Сорокиным теории «социальной мобильности», любое общество обладает сложной структурой, неизбежно стратифицируется по многим критериям – экономическим, профессиональным, этническим, политическим и пр., однако общественные группы и отдельные группы постоянно меняют свое социальное положение («вертикальная» и «горизонтальная» мобильность). Вертикальная мобильность (повышение социального статуса) является показателем степени «открытости» общественной системы. В «закрытом» обществе динамика социальной жизни сведена к минимуму, что неизбежно приводит «закрытые» системы к кризису. В историческом процессе, считал Сорокин, имеет место периодическая смена различных «суперсистем», каждая из которых характеризуется особым культурно-историческим «стилем», уникальной «системой ценностей». Ученый выделял три типа «суперсистем»: «идеациональный», в котором определяющую роль играют альтруизм, мистицизм и аскетизм; «чувственный», в котором преобладают урбанистические черты и интеллектуализм; наконец, «идеалистический, характеризующийся сочетанием особенностей первых двух типов. История представляет собой социокультурный процесс, нормой которого является динамика ценностных ориентиров, их смена и постоянный поиск новых «идеальных целей».

«Критикуя современную «чувственную», прежде всего американскую потребительскую цивилизацию, П.А.Сорокин, тем не менее, отчетливо видел и тупиковость коммунистического советского тоталитаризма, бюрократии и обезлички. Его социальным идеалом была конвергенция капитализма и коммунизма, некая новая идеациональная цивилизация, основанная на ценностях Истины, Добра и Красоты, равно чуждая и социально-тоталитарному утопизму, и рыночно-потребительскому разрушительному идеологизму»