Контрольная работа: Развитие Росийской исторической науки на рубеже XX-XXI вв.
Большое значение приобрел психологически-личностный подход в истории, их влияние на ее ход. Прежде к этой проблеме был совсем иной подход. Скажем, историки представляли, что XVIII в. проходил под доминантой таких революционных фигур, как А.Н. Радищев и Е. Пугачев, но совершенно игнорировались другие исторические личности, а также их совсем иное, причем подавляющее влияние на российскую историю. В последних трудах ощущается плюралистический и многофакторный личностный подход. Не отрицается роль того же Радищева в развитии российского либерализма (причем со значительными коррективами в сторону не столько революционных, сколько демократических черт в его идеологии), не отрицается роль Пугачева в 70-е гг. XVIII в. в мобилизации низов общества на борьбу с его верхами (однако с коррективами в сторону освещения разрушительной и антицивилизационной стихии пугачевского восстания). Но не только в этом заключалась жизнь России на всех этапах ее истории от древности до начала XX века. Были в ней и либералы, и реформаторы – И.И. Шувалов, Н.И. Панин, М.М. Сперанский, Д.А. и Н.А. Милютины, СЮ. Витте, П.А. Столыпин, военные деятели и дипломаты: Г.А. Потемкин, А.А. Аракчеев, М.Б. Барклай де Толли, А.М. Горчаков; были выдающиеся российские монархи Александр I и Александр II и другие, которые оставили неизгладимый, в основном позитивный, след в истории нашего отечества. По существу в последние годы произошла переоценка практически всех крупных фигур в отечественной истории в сторону объективности, взвешенности, отказа от убогих антинаучных идеологических стереотипов как дореволюционного, так и советского времени.
Все это отражается и в работах Института российской истории РАН, в работах университетских историков Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Екатеринбурга, Новосибирска, Омска, Владивостока и других городов и научных центров нашей страны, в исторической периодике.
В настоящее время российская историография базируется на новых, сквозных темах. Если мы сегодня говорим, например, «аграрная история» или «аграрная революция», то вкладываем в это порой совсем иной, нежели прежде, смысл. Такова статья В.П. Данилова «Аграрная революция в России. 1902–1922 гг.». Перед нами предстает совершенно новый подход, включаются новые понятия, рассматривается период не только дореволюционный, но и советский. Конечно, тамбовское восстание крестьян в 1920–1921 гг. было продолжением аграрной революции начала XX в., хотя и в иных условиях и общественных взаимосвязях. Думаю, что такой же подход характерен и для коллективизации страны – сложной и противоречивой аграрной революции уже советского времени, в которой ударной революционной силой стала крестьянская беднота. Одновременно жизнеспособная, хозяйственно крепкая, заинтересованная в своем индивидуальном труде часть крестьянства поднималась против тоталитарного обезличивающего, антисобственнического нажима со стороны власти и поддерживающей ее бедноты.
Новые исследовательские подходы, новые темы появились на горизонте российской историографии. В свое время мы «упивались» закрытием «белых пятен» в истории. Впрочем, вскоре историки всей своей исследовательской практикой показали, что дело не в этом. На каждом историческом отрезке, на каждом периоде истории, у каждой исторической личности, каждого масштабного события имеются свои «белые пятна». Выявилось, что практически вся наша история – это огромное «белое пятно». Но не потому, что историки сегодня пытаются переписать всю историю, а потому, что новые подходы, о которых говорилось выше, касаются не отдельного события и не отдельного периода, или отдельной личности, а всей российской истории в целом. Происходит не переписывание, а переосмысление истории России.
Традиционное место у современных историков занимает история Древней Руси. Но это уже не борьба за углубление марксистского понимания древнерусского феодализма, а, напротив, попытка поставить под сомнение старую идеологизированную схему, за которой стояли толкователи Сталине кого курса «Истории ВКП(б)». Санкт-петербургская школа во главе с И.Я. Фреймовым сегодня выступает против завышения социально-экономического и политического уровня Древней Руси и оценивает ее с иных, чем прежде, цивилизационных критериев. Пересмотру подвергается и история борьбы за объединение русских земель в XIII–XV веках. Ранее считалось, что самой судьбой первенствующая роль была здесь уготована Москве. Сегодня разрабатывается версия о полицентрическом характере объединительных процессов, когда лидерами попеременно становились Юго-Западная Русь, Литовско-Русское государство, Тверь и, наконец, Москва. И пути России могли бы быть иными, если бы это объединение пошло иным, нежели состоявшимся, путем.
Сегодня историков уже не удовлетворяют прежние подходы к проблеме крепостного права в России. В работах группы санкт-петербургских ученых, а также в трудах акад. Л.В. Милова осуществляется поворот в сторону выявления исторически оправданных закономерностей появления крепостного права в России, когда в условиях бедности русской нации, ограниченных климатических возможностей, малой производительности крестьянских хозяйств и одновременно необходимости всевозрастающих расходов на поддержание боеспособности страны, укрепления ее ударной силы – помещиков, землевладельцев вообще, завоевания страной независимости в борьбе с Ордой, преодоления военно-экономической блокады с Запада у государства не было другого способа соединения работника со средствами производства, мобилизации сил для решения национальных задач кроме постепенного усиления крепостнического режима. Получает дальнейшее развитие и точка зрения историков XIX в., согласно которой именно на время Петра I приходится пик российского крепостничества, когда происходило закрепощение всех сословий, начатое еще до этого, а с начала XIX в. осуществляется их медленное поэтапное раскрепощение под влиянием экономических, политических и моральных обстоятельств. Получает развитие и идея о более широком понятии крепостного права, включавшей в себя и крепость личности по отношению к коллективу (общине). В область полного переосмысления вошла и тема так называемых крестьянских войн. Подвергается обоснованному сомнению не только их сущность, идеология (отнюдь не антигосударственная, а скорее царистская), но и аргументируется их в основном казацкое, вольно-бунтарское содержание, подчеркивается негативное (в отличие от прошлых, лишь позитивных, оценок) влияние крестьянских войн, а, по существу, казацко-крестьянских восстаний на судьбы России.
К новым темам относятся также русский реформизм и либерализм, предпринимательство, консерватизм.
Новый исторический пласт поднят современной исторической наукой в исследовании российской эмиграции. Разрабатываются проблемы эмиграции XIX в., послереволюционной политической эмиграции, третьей ее волны в послевоенный период и ее новый, так сказать, «диссидентский» облик в 60-е-70-е годы. В сфере исследовательского интереса оказываются условия жизни, адаптация, правовой статус российской эмиграции, ее различные общественно-политические, религиозные течения и организации, ее наука и культура, политика различных зарубежных правительств по отношению к российским эмигрантам, взаимоотношения эмиграции с окружающей средой, отношения между эмигрантами и их бывшей родиной – Россией и СССР.
Практически заново разрабатывается история русской церкви, монашества. Вновь пробудился потухший было в советские годы исследовательский интерес к истории российских представительных учреждений, истории местного самоуправления. Если прежде этот интерес ограничивался в основном обращением к истории Земских соборов в связи с их ролью в укреплении абсолютистских начал в России, то в 90-е гг. и на рубеже XX и XXI веков этот интерес принял совсем иной характер. Историки стали рассматривать представительные учреждения в России с древнейших времен до начала XX в. как элементы складывавшейся новой цивилизации, как модели, ведущей к будущему переустройству России на новых антиабсолютистских, а позднее и демократических началах. Объектом анализа стали демократические традиции древности, восходящие еще к догосударственному периоду, Новгородская Республика, представительные и выборные государственные учреждения Московского царства, Земские соборы. Уложенная комиссия, земские учреждения, российская Дума и другие.
Историю внешней политики России нельзя отнести к новым темам. Тем не менее, в 90-е гг. она зазвучала в историографии по-иному. Ушла в прошлое привязка ее то к феодальной, то к феодально-буржуазной, самодержавной государственности, а на первый план вышли геополитические интересы нашего Отечества, складывавшиеся еще в глубокой древности и модифицировавшиеся, но не утратившие своей первоосновы в последующие века. В соответствии с этим по-иному предстают и творцы этой политики – А.Ф. Адашев, А.Л. Ордин-Нащокин, В.В. Голицын, Г.А. Потемкин, А.М. Горчаков и многие другие, а также русские правители – первые Романовы, Петр I, Екатерина II, Александр I, Александр II, Александр III и Николай II, вся деятельность которых была направлена в одних случаях более, в других менее, успешно на защиту геополитических интересов России. Эти новые тенденции отразились в 5-томном издании «История внешней политики России», охватывающем период от глубокой древности до начала XX века.
На новой основе изучается история русской культуры, российского меценатства, филантропии. Прежде историки, как правило, базировались на концепции существования двух антагонистических культур: революционной, демократической, пролетарской, с одной стороны, и буржуазной – с другой. Сегодня есть большие сомнения в правильности такого жесткого подхода к этой теме. Оказывается, что история культуры, как и другие области истории, не терпит таких сектантских подходов. Она богаче, ярче, красочней, наполнена яркими людьми разных общественных направлений: и либералами, и консерваторами, и реакционерами, и радикалами, и революционерами. И все это – история нашей культуры, нашей духовности. Что касается истории филантропии, филантропических учреждений и русских филантропов, то эта тема, запретная для советской историографии, сегодня звучит в полный голос Совершенно по-новому разрабатывается история народов России. В первую очередь это касается проблемы присоединения народов к России и последующего их существования в рамках Российской империи. Сегодня отступает в сторону апологетический подход. Ученые стремятся объективно рассматривать эту сторону российской истории, учитывая как действительно добровольный характер присоединений, так и насильственный, сложный, противоречивый путь этих процессов, когда осуществлялись различные формы вхождения народов в состав России, занимались разные позиции как верхами, так и низами общества. Анализируется и складывание системы управления национальными окраинами России, которая имела не только противоречивый, насильственный, но и весьма гибкий, порой достаточно терпимый, характер. Новый историографический пласт составляют сегодня исследования депортации советских народов в 30-е – 40-е годы. В сфере острых дискуссий остаются отношения России с северокавказскими народами в XIX в., особенно в период так называемой Кавказской войны. Освобожденная от старых идеологических схем эта тема сегодня обрастает новыми идеологическими стереотипами, о чем откровенно пишут историки Особо следует сказать об истории России близкого XX века, когда бушевали различные политические страсти, которые до сих пор мешают взвешенному и спокойному изучению этой темы. И все же предпринимаются попытки анализа этого периода. К сожалению, историки постоянно находятся под воздействием тенденции, связанной с политизацией истории XX века. Когда берешь в руки труды, касающиеся XX века, сразу чувствуешь, какой политической ориентации придерживается тот или иной автор. Скажем, существует точка зрения, что 1917 год – величайшее событие в истории страны, но одновременно с этим высказывается и полярная концепция, а именно, 1917 год – проклятое событие в истории России. Существует и такая позиция, что время с 1917 по 1929 год – благодатный период в нашей истории и лишь с усилением власти Сталина открылась эпоха тоталитаризма. Но высказываются и прямо противоположные суждения, что все это один период и что Ленин «породил» Сталина, ГУЛАГ, именно он заложил основы тоталитарного государства. Такой разброс мнений вполне корреспондирует и с основными направлениями научных исследований истории XX в. в России, ведущихся на Западе.
Новым направлением стала тема «Власть и общество» в России. Применительно к истории советского периода разработки ведутся на основании недавно рассекреченных архивных материалов, среди которых письма людей в карательные, партийные органы, советские судебные органы. Они раскрывают всю чудовищность тоталитарного сталинского режима с его подавлением личности, гражданской свободы, особенно в аграрной сфере. Новым словом в этой области стала фундаментальная многотомная публикация Института российской истории РАН «Совершенно секретно». Лубянка – Сталину о положении в стране. 1922–1934 гг.». В нее вошли недавно рассекреченные фонды архива ФСБ, которые содержат ежемесячные отчеты ВЧК, ОГПУ, НКВД руководству страны об истинном положении в СССР, о состоянии промышленности, сельского хозяйства, о настроениях среди рабочих, крестьян, интеллигенции, молодежи, в армии, анализ дел в церковной среде, в антисоветском подполье, в криминальной сфере и другие аспекты внутренней жизни страны. Эти материалы впервые формируют наше представление о другой стороне «строительства социализма», показывают весь драматизм истории народа, осуществившего кардинальную социально-политическую революцию в стране и оставшегося наедине с мировой и российской цивилизацией и продолжавшего жить и творить, реагировать на политику властей, также вышедших из народа, в соответствии со своим уровнем культуры и своей ментальностью. Эти материалы проливают истинный свет на некоторые тайные пружины политики большевистского руководства, в том числе и репрессии, как в отношении страны в целом, так и отдельных слоев ее населения, раскрывают грандиозную по своим масштабам систему тотальной слежки за своим народом. Дополнением к этой уникальной публикации является и вышедший первый том документов «Власть и общество. Российская провинция», который также на недавно рассекреченных материалах, касающихся абсолютно «закрытой» в годы Советской власти Нижегородской (Горьковской) области с ее мощным и секретным военно-промышленным потенциалом, дает возможность проследить истинные взаимоотношения народа, его отдельных слоев и власти».
На одно из первых мест в переосмыслении истории России и СССР выдвигается проблема Великой Отечественной войны СССР 1941–1945 годов, Наряду с традиционной историографией, не выходящей в основном за рамки официальной концепции войны, сформулированной в свое время И.В. Сталиным и в последующих партийных документах, разрабатывается и другая версия, подчеркивающая значительную ответственность советского режима за развязывание войны в рамках реализации концепции мировой революции, подготовку сталинского руководства к превентивной войне против Гитлера. Сегодня, кажется, уже никто не сомневается в наличии у Сталина такого намерения. Яростные споры идут лишь в отношении возможных ее сроков.
В России эти подходы оформились как самостоятельное научное направление и представлены группой ученых (в том числе молодых). Эта дискуссия нашла отклик и на Западе. Все это сегодня обсуждается, отражается на страницах журналов «Отечественная история», «Вопросы истории» и других, в многочисленных статьях, монографиях, на заседаниях «круглых столов». В этом политическом накале видны истоки реального научного плюрализма, в котором так нуждается настоящая историческая наука, стремящаяся стать объективной, неидеологизированной.
Под этим объективным углом зрения изучается революция и гражданская война, «военный коммунизм» и коллективизация, создание тоталитарной системы в СССР, проблема репрессий, в частности, расправа с Еврейским антифашистским комитетом в 1948 г., вопросы государственного антисемитизма в СССР, время «оттепели», история военно-промышленного комплекса СССР, внешняя политика СССР, особенно в 1939–1941 гг., возникновение «холодной войны», история ГУЛАГа, голода в СССР, смысл деятельности ЦК КПСС и Политбюро, направленной на складывание, совершенствование тоталитарной системы в стране, тайные пружины этой политики, облик «народных» вождей, их взаимоотношения между собой, и т.д.
Много объективного, документально подтвержденного видится в новых подходах к этим темам. Возьмем гражданскую войну. Конечно, здесь чувствуются политические симпатии и все же идет фронтальное изучение противоборствующих сторон. Мы знакомимся с программами антибольшевистских правительств, с книгами А.И. Деникина, с аграрной программой Врангеля, задуманной в Крыму, но так и не осуществле