Контрольная работа: Войны с Персией и Турцией в I половине XIX века

Дагестанские владетели свою прорусскую ориентацию выражали принятием присяг, что свидетельствовало о закреплении покровительственных отношений, которые существовали ранее. Иного же вида "подданства" России в то время еще практически не существовало для народов Кавказа.[8]

Феодальные владения Северного Кавказа являлись государственными объединениями, с которыми правители России, Ирана и Турции поддерживали постоянную связь и переписку. Персия могла отказаться от дальнейших притязаний на Дагестан, но не могла распоряжаться чужими владениями. В то же время признание Ирана не давало право царскому самодержавию объявить дагестанские земли присоединенными к себе, кроме указанных трех феодальных владений, которые к тому времени были уже присоединены. Ни один дагестанский или северокавказский феодал не принимал участия ни в подготовке, ни в подписании этого документа. Их даже не информировали об ожидаемой их участи. Более двух лет царские власти скрывали от дагестанцев содержание ст. 3 договора.

Бесспорно, как положительный факт нужно отметить, что Гюлистанский мирный договор создал предпосылки ликвидации в дальнейшем феодальной раздробленности Дагестана и других северокавказских владений, включения их в общеевропейский рынок, приобщения к передовой русской культуре и русскому освободительному движению.[9]

3. Русско-турецкая война 1828–1829 года

Важнейшей проблемой внешней политики России времен царствования Николая Iбыл Восточный вопрос, неумолимо поставленный самой жизнью еще во второй половине 18 века. Гигантская Османская империя была близка к распаду. Волнения в провинциях постепенно расшатали ее некогда могучий организм. Попытки султанов Селима III, Мустафы IV и Махмуда II провести реформы не увенчались успехом. И теперь Турцию сравнивали с большим человеком, нуждающимся в помощи. А между тем эта «большая страна» контролировала важнейшие территории на стыке трех частей света, где проходили главные международные торговые пути.

В 20–е годы XIX века интересы ведущих европейских держав пересекались на Ближнем Востоке. Англия, Австрия и Франция стремились воспользоваться слабостью некогда блистательной Османской империи и прибрать к рукам как можно большую часть ее территориального наследства. Не отставала от них и Россия, экономические и политические связи с южными соседями толкали правительство на необходимость решить восточный вопрос.

Русская дипломатия использовала борьбу Балканских народов в собственных интересах: создание независимых славянских государств усилило бы позиции России на Востоке, помогло бы ей утвердиться на Балканах и получить преобладающее влияние в Константинополе. И наконец, позволило бы контролировать Мраморное море и проливы между Средиземным и Черным морями – Босфор и Дарданеллы. Россия была черноморской державой, и контроль над проливами имел для нее жизненно важное значение, так как обеспечивал безопасность южных рубежей империи.[10]

Грубейшим образом нарушались условия договоров с Россией о свободе торгового судоходства в проливах. Русские суда турки захватывали, как пираты. Так же они поступали и с кораблями ходившими под российским флагом. Южное судоходство оказалось парализованным. Огромный ущерб был нанесен экономике южных губерний России. Порта не реагировала на неоднократные требования российского министерства иностранных дел не нарушать условий русско-турецких договоренностей, и прежде всего Бухарестского мира 1812года. Дело дошло до ультиматума со стороны России – турки, чувствуя поддержку западных держав, проигнорировали и его. Российская миссия, заявив о разрыве дипломатических отношений, покинула турецкую столицу.

Российская дипломатия сказалась перед реальной угрозой провала всей ее балканской политики. В1825 году император Александр наконец пришел к выводу, что необходимо военным путем «разрубить гордиев узел» восточных противоречий. Началась подготовка к войне с Турцией.

Вступивший на престол Николай оказался более решительным, чем старший брат. В узком кругу придворных император заявил, что война с султаном вот – вот начнется.

В апреле 1828 года была объявлена война Турции, причем Николай I особо подчеркнул, что он всегда будет готов вступить в мирные с Портой. Турция находилась в сложном положении: ослабленная предшествующими войнами, с расстроенными финансами, почти без военно-морского флота, она казалась легкой добычей.[11]

3.1 Начало войны

Предполагалось, что кампания будет закончена к наступлению зимы. Русское командование планировало переправиться через Прут и Дунай и занять Варну, Браилов и другие турецкие крепости, а затем решительными действиями под Константинополем принудить турок к миру на русских условиях. Предвкушая близкую и легкую победу, император сам отправился на Европейский театр военных действий, где 95-тысячной армией командовал заслуженный, но уже престарелый и нерешительный, особенно в присутствии царя, фельдмаршал П. X. Витгенштейн.

В Закавказье к войне с Турцией готовился 25-тысячный корпус генерал-адъютанта И. Ф. Паскевича, наместника на Кавказе. На Черноморском побережье была блокирована принадлежавшая туркам крепость Анапа.

Султан располагал 80-тысячной армией, созданной по европейскому образцу, и приблизительно 100-тысячными иррегулярными войсками, в основном кавалерией.

Витгенштейн, форсировав Прут и Дунай во время одного из главных мусульманских праздников – Байрама, практически без сопротивления занял Молдавию и Валахию. Затем завязал упорные бои за хорошо укрепленную крепость Браилов. Под крепостные стены подвели подкопы, и русская армия двинулась на приступ. Турки встретили штурмующих градом картечи, расстреливая их в упор. Несмотря на кинжальный огонь, атакующие оседлали стены, но взять крепость им не удалось. Однако положение турецкого гарнизона было безнадежным, и 7 июня 1828 г. Браилов капитулировал.

Тем временем на Кавказе корпус Паскевича все лето продвигался вперёд, русские войска захватили Анапу и важнейшие турецкие крепости Карс, Ардаган, Ахалцих, Поти и Баязет. Всего за три месяца были полностью заняты пашалыки (турецкие административные области) – Карский, Ахалцихский и Баязетский. Кроме того, специально выделенные отряды оккупировали Черноморское побережье от Анапы до Поти.

Между тем положение дел на Дунайском фронте ухудшалось. Первые победы сменились неудачами: русской армии пришлось бороться с эпидемиями, лазареты оказались не готовы принять огромное количество больных.

Безрезультатно окончилась изнурительная осада другой крепости – Силистрии. Более успешно шла борьба за приморскую крепость Варну. Ее осаждали и с суши, и с моря. 29 сентября 1828 г. Варна сдалась: 6 тыс. турок были взяты в плен; победителям досталась вся артиллерия – 178 орудий разных калибров. Взятие Варны – наиболее крупный успех русских войск в кампании 1828 г. [12]

Европейские державы с большой тревогой следили за событиями, не скрывая своего сочувствия султану. Туркам оказывалась моральная, дипломатическая и финансовая поддержка. Австрия усиленно вооружалась на границе с Дунайскими княжествами. Николаю I приходилось спешить, чтобы не очутиться перед лицом новых противников.

Существовали две точки зрения на дальнейшее развитие кампании. Витгенштейн и его сторонники предлагали действовать не спеша, брать турецкие крепости одну за другой и окончить войну у Балканского хребта, перейти через который с армией, по их мнению, было невозможно. Оппоненты Витгенштейна стояли за решительное наступление: они предлагали идти к Балканам, оставив в тылу дунайские крепости, и, перевалив через горы, двинуться на турецкую столицу.

Приняли последний, более радикальный план. Его сторонник генерал И.И. Дибич сменил нерешительного Витгенштейна на посту главнокомандующего. Затем Николай I сделал то, что ему следовало сделать с самого начала. Заявив приближённым: «При мне все идет дурно», - он удалился из действующей армии. Присутствие императора более не связывало рук военному командованию.

Весной генерал Дибич, реорганизовав и усилив армию до 125 тыс. человек, возобновил военные действия. Тогда же турки перешли в контрнаступление, которое, в конце концов, оказалось неудачным.[13]

3.2 Наступление армии Дибича

37-тысячный корпус русских войск вновь окружил Силистрию, и 7 мая начались осадные работы. Крепость сражалась больше месяца. Тем временем турецкий визирь Решид–паша вознамерился захватить Варну. Чтобы предотвратить подобный поворот событий, Дибичу пришлось с частью войск покинуть Силистрию, не снимая ее блокады, и ударить в тыл наступавшим войскам визиря. У деревни Кулевчи произошло генеральное сражение, завершившееся решительным поражением турецкой армии, которая обратилась в паническое бегство. В середине июня капитулировал гарнизон Силистрии, крепость пала.

Русский корпус в 35 тыс. человек совершил замечательный переход через Балканские горы. Сначала в непривычную жару, когда казалось, что «плавятся камни», затем в проливные дожди, размывшие дороги, с тяжёлой амуницией за плечами, преодолевая крутые подъёмы и головокружительные спуски, порой падая от изнеможения, русские солдаты упорно двигались по горным перевалам. Тщетно небольшие отряды турок пытались преградить в горах путь русским полкам – они неуклонно стремились к цели. Российские части спустились с горных перевалов на приморскую низменность и с ходу взяли ряд крепостей и город Бургас.

Моральный дух турецких войск был сломлен. На стороне русских в борьбу вступили болгарские ополченцы. Генерал П.Д. Киселев, находившийся со своими солдатами у Шипкинского перевала, предлагал графу Дибичу двинуться к столице Болгарии Софии, до которой было рукой подать, но получил отказ, поскольку главнокомандующий опасался подъема национального движения в Болгарии.

Русская армия продолжала наступление: на пути к Константинополю ей оставалось взять последний оплот турок – Адрианополь, вторую столицу империи. За неделю пройдя 120 км, части армии Дибича внезапно появились у стен старинной крепости, которую ошеломленные турки сдали без боя. При султанском дворе царила растерянность, почти паника: ведь и на Кавказском фронте русские войска овладели к этому времени хорошо укрепленной крепостью Эрзерум, а затем взяли Байбурт; готовилось наступление на Батум и Трапезунд. Русские авангардные отряды вошли в глубь турецкой территории. Их можно было видеть в нескольких километрах от стен Константинополя.[14]

3.3 Адрианопольский Мир