Содержание

Введение 2

Вооружение Китая на современном этапе 3

Вооружение в девяностые годы_ 3

Косово_ 5

Региональная стабильность 6

Односторонняя безопасность 8

Ядерные силы_ 9

Перспективы_ 11

Заключение 13

Литература 15

Введение

На фоне недавнего тайваньского кризиса и новых угроз применения военной силы накануне президентских выборов на Тайване 18-го марта этого года последнее повышение китайских расходов на оборону на 12,7% до 120,5 миллиардов юаней (29 миллиардов немецких марок) и выделение дополнительных ассигнований в размере 5,6 миллиарда юаней на вооруженные силы, военизированную полицию и юстицию усилили существующее у соседей Китая подспудное ощущение опасности. Оно тем более обоснованно, что прирост валового национального продукта в Китае в последние два года сокращался – соответственно до 7,8% и 7,1%, и повышение расходов на оборону явно опережало рост бюджетных расходов в целом (они увеличились на 7,9% по сравнению с 2004 годом).

Независимые анализы, в которых в качестве надёжного индикатора экономического роста учитывается, среди прочего, потребление энергии, констатируют ещё более низкий прирост, который не достигает и шести процентов. Увеличение оборонного бюджета в этом году на двузначную величину, как это постоянно было в последние 11 лет, подтверждает тенденцию последнего времени, согласно которой модернизация китайской Народно-освободительной армии не занимает более однозначно подчиненное положение по отношению к экономическому развитию Китая, как это имело место в прошлом, когда у кормила власти стоял Дэн Сяопин.

Рассмотрим вооружение Китая на современном этапе.

Вооружение Китая на современном этапе

Вооружение в девяностые годы

Отправной точкой китайской военной реформы и первых стремлений провести модернизацию стала трёхнедельная приграничная война между Китайской Народной Республикой и Вьетнамом в феврале / марте 1979 года. Уже в восьмидесятые годы это привело к новой основополагающей оценке природы будущих войн и угроз. При Цзян Цземине модернизация китайских вооружённых сил была не только продолжена, но и радикально ускорилась. В сентябре 2002 года было принято решение сократить к 2005 году численность вооружённых сил ещё на 500.000 человек и довести ее до 2,6 миллиона солдат, чтобы таким образом высвободить дополнительные финансовые ресурсы для модернизации вооружений. После завершения в 2006 году второго этапа нынешней реформы сухопутных сил, страна должна достичь среднего уровня развития в военной области, в то время, как по окончании третьего этапа в 2049 году Народно-освободительная армия Китая должна играть ведущую роль в мире. Чтобы форсировать профессионализацию, в начале 2004 года была сокращена до двух лет служба во всех видах вооружённых сил.

Одновременно ускоряется также дальнейшая реструктуризация вооружённых сил. Так, в начале 2004 года были реорганизованы шесть из в общей сложности 21 армейской группировки, которые перешли с дивизионной на новую уменьшенную и более гибкую бригадную структуру, чтобы повысить оперативную боеспособность.

Нынешний экономический и финансовый кризис в Азии, который привел к кардинальному урезанию оборонных бюджетов, усилил ощущение угрозы в государствах-членах АСЕАН, поскольку он не затронул военные расходы Китая. Большинство западных экспертов считают, что реальные китайские оборонные расходы в три-пять раз превышают те, которые называются в официальной информации о военном бюджете – ведь в нем не учитываются ни расходы на закупку вооружений, ни финансирование научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ – этот бюджет с учётом паритетов покупательной способности мог уже в 1994 году превысить оборонные расходы Индии или даже Японии.

После событий на площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 году Запад ввел всеобъемлющее эмбарго на поставки вооружений в Китай, так что у Пекина не оставалось иного выбора, кроме как активизировать свои традиционные отношения в области вооружений с Израилем и, прежде всего, с Россией. Ввиду того, что китайская военная элита по-прежнему чрезвычайно недовольна продукцией отечественной оборонной промышленности, с начала девяностых годов стали закупаться самые современные российские системы оружия для военно-воздушных сил и военно-морского флота. К закупкам вооружений, которые привлекли самое большое внимание, относится среди прочего приобретение 72 боевых самолетов, двух самых современных эскадренных миноносцев, имеющих, соответственно, по восемь крылатых ракет типа СС-N‑22 Sunburn (дальность полета – 120 километров), а также четырех подводных лодок класса «Кило». В августе 2004 года была к тому же достигнута договоренность о покупке от 40 до 60 боевых самолетов СУ‑30 МКК стоимостью в 2 миллиарда долларов, оснащенных самыми совершенными ракетами. В дальнейшем предполагается закупить еще две-три подводные лодки класса «Кило» или «Амур», еще два или три эсминца, а также дополнительно к этому 60 боевых самолетов. В то время как эсминцы с их крылатыми ракетами представляют реальную угрозу для американских авианосцев и эсминцев, покупка современных российских боевых самолетов (дальность полета 1600 километров) должна способствовать достижению и укреплению стратегического превосходства в воздухе, являющегося существенной предпосылкой успешных операций в Южно-Китайском море или убедительной угрозы интервенции против Тайваня. К 2010 году Пекин, по-видимому, будет обладать более чем сотней современных боевых самолетов, соответствующим количеством самолетов-заправщиков и самолетов морской авиации. Таким образом, постепенно начнет изменяться равновесие сил в военной области между Китаем, с одной стороны, и Тайванем, с другой стороны, баланс сил между КНР и государствами АСЕАН.

Косово

Конфликт в Косово и неудачная бомбардировка китайского посольства в Белграде 7 мая 2004 года предоставили китайским военным желанный повод подвергнуть массивной критике внешнюю политику руководства страны и его политику в области безопасности, чтобы мобилизовать таким образом дополнительные финансовые ресурсы для вооруженных сил. После принятого 22 июля 2003 года политического решения почти полностью свернуть всю хозяйственную деятельность армии, поскольку она привела к широкому распространению коррупции, контрабанды, неэффективному управлению и резкому снижению боеготовности вооруженных сил, Цзянь Цземинь постоянно сталкивался с требованиями дополнительного увеличения оборонного бюджета. По мнению военной элиты предпринятое в последние годы повышение оборонных расходов явно не дотягивало до тех финансовых потерь, с которыми должна была уживаться армия после прекращения экономической деятельности. Так, политическое руководство сознательно занижало прибыль, получаемую на предприятиях, где работали военные. За прошедшее время процесс сворачивания экономической деятельности армии замедлился, и она стала частично восстанавливаться.

Косовский конфликт, равно как и война в Персидском заливе, вновь вызвал шок у китайских военных. Одновременно это породило оживлённую дискуссию о направлении и стратегии будущей внешней политики и политики безопасности. Пекин до сегодняшнего дня придерживается официальных теорий заговора. Во внутренней политике он сознательно использовал в качестве орудия пробудившийся и окрепший национализм и соединил его с требованиями к Западу проявить компромисс в вопросах о вступлении Китая во Всемирную торговую организацию и в других спорных темах. Фрустрация по отношению к Соединенным Штатам Америки, накапливавшаяся в Китае в течение длительного времени, превратилась после бомбардировки посольства в Белграде в откровенное антиамериканское и антизападное настроение. Таким образом, косовский конфликт, в большей степени, чем все другие спорные моменты в отношениях с США и Западом, стал точкой кристаллизации, выявившей тот факт, что Запад и Китай имеют различные представления о будущем мироустройстве. Уже вскоре после бомбардировки китайского посольства в Белграде, Политбюро КПК под руководством Цзян Цземиня приняло решение о дополнительных расходах на оборону. По сведениям гонгконгских источников еще из бюджета 2004 года было ассигновано дополнительно 20 миллиардов юаней для реализации крупных инфраструктурных программ, связанных с оборонными проектами. К 2008 году эта сумма будет увеличена в общей сложности до 100 миллиардов юаней. Помимо этого Государственный Совет одобрил выделение еще 80 миллиардов юаней на закупку новых систем оружия. В соответствии с этими данными оборонный бюджет на 2004 год, составивший 215,2 миллиарда юаней, оказался почти вдвое выше, чем предполагалось по смете (120 миллиардов юаней).

Региональная стабильность

С начала девяностых годов в Китае стало усиливаться чувство уязвимости, причинами чего были нерешённый тайваньский вопрос, спорные территориальные притязания к соседним азиатским государствам в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях и, прежде всего, ухудшение отношений с Соединёнными Штатами Америки и Японией.

Между тем, исторически объяснимое ощущение уязвимости Китая контрастирует, однако, со всё более самоуверенным притязанием на власть на региональном и глобальном уровнях, которое покоится на также исторически обоснованном чувстве превосходства над другими государствами и народами. Современная политика мира, реформ и модернизации является, с китайской точки зрения, не самоцелью, а инструментом экономического и военного укрепления страны. К тому же, не только нерешённые проблемы в отношениях с Тайванем, но и территориальные притязания в Южно-Китайском море рассматриваются Пекином как внутриполитические дела, не терпящие иностранного вмешательства.

В контексте с этой амбивалентной «парадигмой слабости и превосходства» стратегической культуры осознания конфликтов, определения потенциальных противников и использования вооружённых сил в качестве инструмента политики, масштабное воздействие на внешнюю политику Китая и его политику в области безопасности, должно быть, оказала наметившаяся с середины восьмидесятых годов и все более усугубляющаяся нехватка ресурсов. Китайская Народная Республика с ее 1,3 миллиардным населением представляет 22% живущих на Земле людей, но на её долю приходится всего лишь семь процентов земель сельскохозяйственного назначения, имеющихся на планете. Одновременно китайское население увеличится, видимо, к 2020 году, несмотря на строгий контроль за рождаемостью, до 1,5 миллиарда человек. Это будет иметь существенные последствия для страны: потребность в продовольствии и энергии будет стремительно возрастать, как из-за увеличения численности населения, так и по причине прогрессирующей индустриализации, урбанизации и повышения уровня жизни. В то же время у Китая будет всё меньше возможностей удовлетворять потребности за счёт собственных ресурсов. По мнению китайских военных экспертов, это потребует создать океанский флот, который сможет обеспечить и защитить морские ресурсы и, прежде всего, открытые морские коммуникации в Южно-Китайском море и Индийском океане, от которых Китай будет очень зависеть в грядущие десятилетия. Поэтому в длительной перспективе необходимо создавать ударные военно-морские силы, которые к 2049 году должны обладать способностью конкурировать с военно-морскими силами США.

Односторонняя безопасность

Эти усилия по модернизации страны основываются, в конечном счёте, на внешнеполитической стратегии обеспечения односторонней безопасности, что дополнительно усиливает обеспокоенность другой стороны, поскольку не учитываются её потребности в безопасности. Что касается новых концепций «общей безопасности», то эксперты Народно-освободительной армии Китая по-прежнему относятся к ним скептически вплоть до того, что отвергают их.

На этом фоне почти не вызывает удивление то обстоятельство, что Пекин яростно критикует укрепление вооружённых сил соседних государств – прежде всего, Тайваня, Японии и Индии – и демонстрирует почти полное отсутствие понимания их потребностей в безопасности. Это особенно заметно при нынешней дискуссии в Японии и на Тайване о создании системы противоракетной обороны, которую во многом спровоцировал сам Китай своим ракетно-ядерным вооружением, поскольку обе эти страны до сих пор отказывались от разработки собственного ядерного оружия.

Так, Китай форсировал в последние годы наращивание ракетно-ядерных вооружений в районах, расположенных напротив Тайваньского пролива. Их численность составит к 2005 году от 650 до 700 единиц. К тому же Пекин ускоренными темпами ведёт разработку крылатых ракет наземного и морского базирования, которые уже через несколько лет будут в распоряжении вооружённых сил. Одновременно Китай разместил на своей территории российские системы противовоздушной обороны С‑300 ПМУ‑1, чтобы таким образом радикально ограничить тайваньские и американские воздушные операции в возможном конфликте. Кроме того, Пекин не проявляет готовности, руководствуясь соображениями внутренней или оборонной политики, значительно ограничить или вообще заморозить собственные ядерные и ракетные вооружения. С учётом этой подоплеки Пекину не следует, собственно, удивляться ядерному вооружению Индии, оправданием которого служит меньше пакистанская, а скорее китайская ядерная угроза.

Посему нет также ничего неожиданного в том, что именно в последние годы ещё больше обострилось стратегическое соперничество между Китаем и Индией, а также между Китаем и Японией.

Так, Токио предложил недавно использовать боевые патрульные суда своей береговой охраны для защиты от нарастающих пиратских нападений на суда в Малаккском проливе и Южно-Китайском море. В отличие от предыдущих лет некоторые страны АСЕАН ясно и недвусмысленно приветствовали это предложение. Индия опять же объявила недавно, что в октябре проведёт совместно с Вьетнамом и Японией учения в Южно-Китайском море.

Ядерные силы

Китай пытается также изменить в грядущие годы военно-стратегическое равновесие на глобальном уровне и поэтому сделал своей приоритетной целью наращивание ядерных сил. Если в настоящее время Китай располагает всего-навсего 150-ю боеголовками для тактических и 300-ми боеголовками для стратегических ракет, то в следующем десятилетии количество боеголовок для стратегических ракет может увеличиться до 600-900 штук. В то время как четыре других признанных ядерных державы или заморозили свои арсеналы на нынешнем уровне (Великобритания и Франция) или хотят, как Соединенные Штаты Америки и Россия, сократить на договорной основе свои потенциалы стратегического ядерного оружия до уровня ниже 2500 боеголовок (СНВ-3), Китай до сих пор не связан никаким договором СНВ или INF и может таким образом практически беспрепятственно увеличивать свой арсенал ядерного оружия как в количественном, так и в качественном отношении. С увеличением количества боеголовок до шестисот – девятисот штук к 2010 году резко изменилось бы соотношение китайского ядерного арсенала и совокупного ядерного арсенала России и США, а так как Россия будет иметь после 2007 года всего-навсего от 800 до 900 боеголовок, то установление между двумя государствами военно-стратегического паритета по арсеналам ядерного оружия – это всего лишь вопрос времени. В этом случае Россия, занимающаяся ныне экспортом вооружений и, прежде всего, передающая технологии, в существенной мере сама способствовала бы смещению равновесия военных сил в Азии и в мире. Это могло бы негативным образом сказаться на ее собственной безопасности, чего в значительной степени не желают осознавать многие российские эксперты в области безопасности. Поскольку Китай одновременно в рамках своей гибкой доктрины устрашения все больше и больше связывает друг с другом варианты ведения ядерной и обычной войн, диспозитиву ядерного оружия в региональных войнах в условиях использования высоких технологий придается, в первую очередь, функция устрашения. Согласно расчетам это должно оказать устрашающее воздействие на внешние державы, такие как Соединенные Штаты Америки, и отвратить их от военной интервенции, в то время как Китай, имеющий превосходство в обычных вооруженных силах, мог бы эффективно задействовать их для проталкивания политических целей. По этой причине увеличение китайского арсенала ядерного оружия чрезвычайно актуально в аспекте политики для небольших соседних стран. Таким образом Китайская Народная Республика в меньшей степени заинтересована в установлении подлинного военного равновесия, а, скорее, в создании эффективных военных потенциалов устрашения Соединенных Штатов Америки, чтобы посредством «асимметричной военной стратегии» повысить их уязвимость и тем самым сделать заметно более высоким «порог интервенции». На этом фоне насыщенных антагонистическими противоречиями перцепций и концепций безопасности могли бы еще больше обостриться дилеммы безопасности в Восточной Азии.

Перспективы

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--