Курсовая работа: Диалектная лексика в произведении М.А. Шолохова "Поднятая целина"

Свои познания Щукарь черпает из подаренного Нагульновым словаря, который приспособился читать без очков: «там... одно слово ученое пропечатано ядреными буквами, я их могу одолевать и без очков, а супротив него мелкими буковками прояснение, то есть — что это слово обозначает. Ну, многие слова я и без всяких прояснений понимаю. К примеру, что означает монополия ? Ясное дело кабак. Адаптер — означает: пустяковый человек, вообче сволочь и больше ничего. Акварель - это хорошая девка, так я соображаю, а бордюр — вовсе даже наоборот, ... гулящая баба, антресоли крутить — это и есть любовь… и так дале».

[10, c.6]

Заостряя комическую ситуацию, Шолохов привлекает внимание к другим героям, произвольно толкующим непонятные слова. Для Давыдова ликвидация кулачества как класса не означает ликвидации людей: «Ведь не подохнут же они...”. Не смущают непонятные слова и Нагульнова: «Идейный ты человек! — говорит он Давыдову. — Очень толковые идеи иной раз приходят тебе в голову!» И ни минуты не задумывается над значением слова ударник Кондрат Майданников.

Не очень грамотные люди пытались прояснить значение пришедших к ним непонятных слов, окружив их своими, привычными. Об этом говорят выражения критику наводить (430), играться в дипломатию (444), старый прижим (254), классовая вражина в голом виде (212). [10, c.7]

Освоение нового языка не имело ничего общего ни с чудачествами деда Щукаря, гордившегося своим умением выкинуть слово (473), ни с наивным желанием Андрея Разметнова научиться говорить длинней, по-ученому (169). Новый язык становился показателем политической благонадежности, идейного роста, что объясняло его востребованность. Противоборство искусственного языка, непрерывно пополнявшегося словами, оторванными от своего значения, с родным особенно заметно в речи гремяченских коммунистов, возмещавших недостаток образования чтением газет. Вспомним Макара Нагульнова, дающего свой комментарий статье Сталина «Головокружение от успехов». [10, c.7]

Макар достал из кармана полушубка «Правду», развернул ее, медленно стал читать. «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, Кроме наших врагов! К чему они могут привести, эти искривления? К усилению наших врагов и к развенчанию идей колхозного движения. Не ясно ли, что авторы этих искривлений мнящие себя «левыми» , на самом деле льют воду на мельницу правого оппортунизма?» — Вот и выходит, что перво-наперво — декретный чиновник и автор, что я развенчал колхозников и что я воды налил на правых оппортунистов, пустил в ход ихнюю мельницу. И все это из-за каких-то овец, курей, пропади они пропадом!» [5, c.184]

«Запутался ты, факт! — наставляет его Давыдов. — И потом, с каких это пор секретари ячеек стали приходить на ячейковые собрания в выпитом виде? Что это такое, Нагульнов? Это — партийный проступок! Ты — старый член партии, Красный партизан, Краснознаменец и вдруг такое явление…». [5, c.185]

А вот образец речи Андрея Разметнова, договаривающегося со старухой Чебаковой о выдаче кота: “Ребята говорят, будто он голубей разоряет. Давай-ка его сюда, я ему зараз же трибунал устрою… Раз кот разбойничает, раз он бандит и разоритель разных пташек — к высшей мере его, вот и весь разговор! К бандитам у нас один закон, «руководствуясь революционным правосознанием» — и баста!» [5, c.505]

Чудовищная смесь иноязычных слов с канцеляризмами и просторечиями не режет слух представителям власти в Гремячем. Подчиняясь газетному влиянию, следуя установленным официальной пропагандой образцам, они не задумываются о неизбежных издержках и потерях.

В одном из своих телеинтервью известный актер Г. Бурков сказал, что на хорошем русском языке может только кулак говорить или дед Щукарь Вспомним в связи с этим спор Давыдова с Островновым о поздно посеянной пшенице. Яков Лукич «с прямой уверенностью заявлял:

— Не взойдет! Ни за что не взойдет! Вы хотите круглую лету сеять, да чтобы всходило? В книжках прописано, будто бы в Египте два раза в год сеют и урожай снимают, а Гремячий Лог вам, товарищ Давыдов, не Египта, тут надо дюже строго сроки сева выдерживать!

— Ну что ты оппортунизм разводишь? — сердился Давыдов. — У нас должна взойти! И если нам потребуется, два раза будем сымать урожай. Наша земля, нам принадлежащая: что захочем, то из нее и выжмем, факт!

— Ребячьи речи гутарите.

— А вот посмотрим. Ты, гражданин Островнов, в своих речах правый уклон проявляешь, а это для партии нежелательный и вредный уклон... Он,, этот уклон, достаточно заклейменный, — ты об этом не забывай.

— Я не про уклон, а про землю гутарю. В уклонах ваших я несмысленный». [5, c.254]

В отличие от Якова Лукича, Давыдов не употребляет диалектизмов, не путает род существительных, но делает ошибки в словах, которые Островнов произносит правильно. Давыдов говорит захочем, сымать, а Яков Лукич – хотите, снимают. Но дело не столько в ошибках, сколько в эмоциональном настрое героев, выявляющем агрессивное невежество Давыдова. С чем связана агрессивность по сути своей незлобивого человека? Не с тем ли суррогатом, который заменил ему духовную пищу? Ведь Давыдов привык обходиться без книг, ограничив круг чтения партийными документа и газетами. Неужели новый язык обладал такой силой воздействия на человека? [10, c.7]

Вот что говорил об этом воздействии А.И. Солженицын: «Пущены были слова, которые, хотя ничего и не объясняли, но были понятны, они упрощали дело, — не надо было задумываться».

Эта же мысль звучит у Б.Сарнова: «...политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, был вовсе не безобиден. Это был яд, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное воздействие».

Известны слова И.Бродского, что А.Платонов в своих произведениях писал о нации, «ставшей жертвой своего языка, а точнее – о самом языке, оказавшемся способным породить фиктивный мир...». [10, c.7]

Герои Шолохова и Платонова жили в одну эпоху.

2.3. Народная мудрость на страницах «Поднятой целины»

Начиная разговор об отражении народной мудрости в романе, отметим ряд пословиц, воссоздающих картину коллективизации в Гремячем:

«Тит да Афанас, разымите нас». (58)

«У нас именья — одни каменья». (69)

«Пройдет сев, и толкач муку покажет». (134)

«Хучь сову об пенек, хучь пеньком сову, а все одно сове не воскресать». (149)

«Без ветру и ветряк не будет крыльями махать». (177)

«Сила солому ломит». (282) [10, c.8]

Пословицы, включенные в контекст повествования, и высказывания обобщающего характера выводят на новый виток размышлений о человеке и власти.