Курсовая работа: Династия Цин в трудах Бичурина
- сопоставление исторических исследований Н.Я.Бачурина и других ученых-востоковедов.
Предметом исследования является вклад Н.Я. Бичурина в изучение древней истории Китая, в частности периода правления династии Цинн.
Объектом исследования настоящей работы являются научные труды Н. Я. Бичурина.
Работа состоит из введения, трех глав основной части, заключения, библиографии и приложений.
Глава 1. Личность и деятельность Н.Я. Бачурина
1.1 Жизненный путь ученого
Имя этого человека стоит отдельной строкой в истории востоковедения в России. Бичурин Никита Яковлевич является основоположником научного китаеведения России. Перу монаха Иакинфа принадлежат свыше 100 серьезных исследований, статей, переводов исторических, географических произведений. Никита Яковлевич был китаеведом по призванию, однако, круг вопросов, которыми он занимался, выходил далеко за пределы китаеведения. Изучению азиатских стран, таких как, Китай, Тибет, Маньчжурия, Монголия, Восточный Туркестан и Средней Азии он посвятил более сорока лет, т.е. половину всей своей жизни. Итак, что же это был за человек?
Выходец из семьи дьячка, он получил свою фамилию по названию села, где он родился в 1777г. За время учебы в Казанской Духовной Семинарии, он изучил латынь, греческий и французский языки. Его блестящие способности, редкая память привлекли внимание высшего духовенства. Через год, после окончания Семинарии, он постригся в монахи и принял имя Иакинф. В 1802 г., получив сан архимандрита, Иакинф назначается в Иркутск настоятелем Вознесенского монастыря и ректором Иркутской Семинарии. Это назначение стало переломным моментом в многообещающей карьере молодого священнослужителя, принявшего сан архимандрита уже в 25 лет! В результате конфликта с семинаристами, он отстраняется от управления монастырем, лишается сана и назначается учителем риторики в Тобольский монастырь, без права церковного служения.
В это время из Петербурга в Китай, находящийся под правительством династии Цин, отправляется российская дипломатическая миссия, во главе с графом Ю.А. Головкиным, целью которой являлось известить маньчжурского императора о восшествии на престол Александра I. Вместе с ней в Пекин следовала очередная, 9-ая Духовная Миссия, во главе с архимандритом Аполлосом. Необходимо отметить, что на тот момент, миссия была единственно достоверным источником информации о ситуации в азиатском регионе. В сентябре 1805 г. миссия прибывает в Иркутск. Познакомившись с Иакинфом, Головкин пришел к выводу, что эрудированный и представительный Иакинф являлся бы более подходящей кандидатурой на пост начальника миссии, нежели недалекий и малограмотный Аполлос. Никто тогда и не мог предположить, что ситуация с назначением на пост главы миссии Иакинфа, исключительно в интересах земли российской, затянется на два года. Но, такое назначение, все-таки состоялось. В июле 1807 года 9-ая Духовная Миссия отправляется из Иркутска, для выполнения поставленных перед нею, царским двором задач, и в сентябре пересекает границы «Поднебесной Империи».
С этого момента Иакинф трудится «денно и нощно». В своем послании от февраля 1810 года, адресованном обер-прокурору Синода А.Н.Салтыкову он сообщал: «Время позволяет мне учиться сверх китайского и манджурского еще понескольку мунгальскому (монгольскому), тибетскому и корейскому».[12] В 1814 году он издает китайско-русский словарь, с подробнейшим описанием предметов, который дополняет в течение последующих десяти лет. Словарь, фактически, являлся путеводителем по стране и не имел себе равных за пределами Китая.
Преодолев огромную цепочку превратностей судьбы, вплоть до приговора о пожизненном заключении в монастыре на остров Валаам, отец Иакинф возвращается в Петербург, в 1825 г. Его возвращение стало возможным благодаря восшествию на престол императора Николая I, издавшего резолюцию: «Причислить монаха Иакинфа Бичурина к Азиатскому департаменту»[13] .
В 1828 г. вышел в свет его перевод с китайского языка «Описание Тибета в нынешнем состоянии», снабженный примечаниями и комментариями Иакинфа, а также картой. Книга получила широкое распространение и была переведена на французский язык. В этом же году были изданы «Записки о Монголии», в основу которых положены путевые наблюдения, сделанные Иакинфом на обратном пути из Пекина в Кяхту в 1821г. Труд получил широкое признание в авторитетных кругах Петербурга и вскоре был переведен на французский и немецкий языки. Иакинф был признан крупнейшим знатоком Центральной Азии и в декабре 1828 г. избран Российской Академией Наук, член-корреспондентом по разряду литературы и древностей Востока.
В 1832 г. во время экспедиции по Восточной Сибири он завершает перевод с китайского языка «Истории Тибета и Хухунора», а также перевод монгольского словаря «Сань хэ бяньлань».
По возвращению из Кяхты, где он находился около двух лет, в Петербург Иакинф в 1833 г. издает «Историю Тибета и Хухунора с 2282 года до р.х. и до 1227 года по р.х. в 2-х частях» с приложением исторических карт северо-восточной части Тибета, алфавитного и географического указателей.
Сочинение Иакинфа по истории калмыцкого народа было по достоинству оценено А.С. Пушкиным, использовавшим его при написании «Истории Пугачева». «Самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков, - писал Пушкин, - обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили яркий свет на отношения наши с Востоком»[14] .
Свою научную деятельность, не прекращавшуюся ни на минуту на протяжение все его жизни, он завершил изданием в 1851 г. многолетнего труда «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», который в том же году был удостоен Демидовской премии.
Благодаря Иакинфу, передовые люди России получили широкое представление о странах и народах, истории, экономике и культуре Азии.
11 мая 1853 г. в возрасте 76 лет Иакинф скончался в Александро-Невской лавре. Его похоронили на следующий день на Лаврском кладбище, где и по сей день стоит скромный памятник, на котором написано: «Иакинф Бичурин», а чуть ниже вертикальной строкой китайскими иероглифами: «Постоянно прилежно трудился над увековечившими славу историческими трудами». Далее: «Род. 1777 – ум. 1853 мая 11».[15]
Приведенные нами сведения - всего лишь малая толика из биографии этого интереснейшего человека, чьи труды не только не утратили своего значения в наши дни, но и до сих пор используются отечественными учеными при изучении истории Китая.
1.2 Исторические труды Н.Я. Бичурина
За полувековую неутомимую творческую деятельность Никиты Яковлевича Бичурина образовалось богатое собрание книг и рукописей, среди которых было немало произведений, представляющих исключительную научно-культурную ценность. В связи с ухудшением своего здоровья он позаботился о том, чтобы сохранить свое наследие для последующих поколений. «Библиотеку и бумаги при жизни своей он разослал по разным местам — одну часть в Азиатский департамент, другую в Казанский университет, а третью в Санкт-Петербургскую духовную академию. Остальное хранится в Лавре», — писал Н.С. Щукин в некрологе о своем друге[16] . По словам Н.С. Моллер[17] , больной отец Иакинф, горько переживая свое одиночество, «подолгу просиживал... перед письменным столом, читая и перелистывая свои рукописи, китайские книги и перекладывая их с места на место». Как уже говорилось, объясняя содержание своих коллекций, он говорил ей, что давно написал в духовном завещании, «в какие музеи должны быть отправлены после его смерти вывезенные им из Китая редкости».
Не зная содержания предсмертного завещания отца Иакинфа, едва ли можно иметь представление о последних его распоряжениях относительно своих книг, рукописей и коллекций предметов восточного антиквариата: после кончины ученого его книги и рукописи были переданы в библиотеку Александро-Невской лавры, библиотечные книги Академии наук возвращены, а его личные вещи, согласно предписанию руководства лавры, распределены между монахами или же распроданы. Судя по воспоминаниям Н.С. Моллер, часть библиотеки и вещей Иакинфа находилась в семье ее родителей — Мициковых. В частности, она писала, что в экземплярах последнего сочинения Бичурина «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», находившихся у нее, «сохранились маленькие поправки, сделанные карандашом и чернилами его рукой». Книги и документальные материалы Бичурина, оставшиеся в семье Н.С. Моллер, вероятно, не уцелели и едва ли кто-нибудь из исследователей интересовался их судьбой.
Более благополучно сложилась судьба книжно-рукописных собраний ученого, подаренных им в разные годы Казанской духовной академии. На протяжении многих десятилетий эта уникальная коллекция не использовалась в научных исследованиях и учебном процессе. Такое забвение наследия Иакинфа Бичурина объяснялось прежде всего тем, что во второй половине XIX в. казанская школа востоковедов оказалась в кризисном состоянии. В ноябре 1855 г. после полувекового существования закрылся Восточный разряд Казанского университета. По предписанию министра народного просвещения, ученые-востоковеды, нумизматические коллекции, восточные типографские шрифты Казанского университета оказались в распоряжении Петербургского университета, в структуре которого, по царскому указу от 22 октября 1854 г., был создан факультет восточных языков. С перемещением Восточного разряда в Петербург «наш университет утратил характеристическую особенность, отличавшую его посреди прочих высших рассадников образования в империи», - говорится в отчете Казанского университета за 1854/55 учебный год[18] . Что же касается ученых Казанской духовной академии, то их научные занятия мало соприкасались с тематикой исследований Н.Я. Бичурина. К тому же в учебных планах академии не предусматривалось изучение истории, культуры, языков народов Китая, Центральной и Средней Азии.
Первую попытку описать собрание рукописей Иакинфа, хранившихся в библиотеке Казанской духовной академии, предпринял приватдоцент восточного факультета Петербургского университета А.Е. Любимов, опубликовавший в 1908 г. обзорную статью в «Записках Восточного отделения Русского археологического общества»[19] . В советское время научным описанием казанского наследия знаменитого востоковеда занимались ученые-востоковеды. В 1929 г. монголовед С.А. Козин, анализируя состав бичуринских рукописей из архивных фондов Азиатского музея Академии наук, отмечал количество и тематическую структуру казанских рукописей Иакинфа Бичурина и выдвигал вопрос об их издании. В 1930-х гг. китаевед-философ А.А. Петров установил, что после закрытия в 1920 г. Казанской духовной академии бичуринские рукописи поступили в Центральный государственный архив Татарской АССР. Здесь исследователь выявил и описал 10 рукописей из числа 16 рукописных произведений, пожертвованных Н.Я. Бичуриным родной академии. В отношении 6 необнаруженных работ он высказал предположение, что они могут находиться в неразобранном фонде этого архива. По ходатайству А.А. Петрова, «казанская часть перевода «Тун-цзянь ган-му» в 1936 г. была передана в ИВАН СССР и слита с томами VIII—XV, которые в последний отъезд Н.Я. Бичурина в Кяхту в 1835 г. оставались в библиотеке П.Л. Шиллинга в Петербурге и после смерти последнего поступили в библиотеку Академии наук».
Ряд важных уточнений в археографическом описании казанских рукописей Иакинфа Бичурина сделан в публикациях П.Е. Скачкова. Этот ученый, знаток научного наследия Н.Я. Бичурина, считал, что из всего комплекса его рукописей раньше всех квалифицированно и достаточно полно были описаны рукописи, хранившиеся в Казани.
Востоковеды не раз выдвигали вопрос о первоочередном издании ценнейших казанских рукописей Н.Я. Бичурина, посвященных историкогеографическому описанию Восточной и Средней Азии. В результате активной инициативы и при непосредственном участии известного ученого Л.Н. Гумилева, почитателя таланта отца Иакинфа, в 1960 г. Чувашское книжное издательство осуществило издание материалов трех его крупных работ из фондов ЦГА Татарстана.
Л.Н. Гумилев справедливо полагал, что сам Н.Я. Бичурин недооценил значения своего грандиозного труда, и, считая его важным лишь для историко-географических уточнений, не предпринял попытки издать его. Определяя ценность публикации свода рукописи Н.Я. Бичурина по исторической географии Восточной и Срединной Азии, М.Ф. Хван указывал, что его материалы «помогут специалистам, изучающим историю стран Дальнего Востока, проследить основание, расцвет и гибель древних городов Китайской империи и тем самым восстановить хотя бы фрагментарно застывшие следы жизни древних обитателей Азии — китайцев и их соседей»[20] .
Еще сложнее определилась судьба книжных собраний Иакинфа Бичурина в составе библиотеки Казанской духовной академии. В отличие от рукописей ученого, хранившихся в академии, а затем в Государственном архиве Татарской Республики в едином составе, книги его уже после поступления в академическую библиотеку были разрознены по разным его отделам. После закрытия духовной академии в 1920 г. основная часть ее библиотеки перешла в распоряжение Казанского университета, а здесь для ее хранения не были созданы надлежащие условия. Очевидно, дирекция университетской библиотеки передала часть дублетных экземпляров книг Н.Я. Бичурина в библиотеки разных научных учреждений. В частности, в библиотеке Чувашского государственного института гуманитарных наук хранятся книги Иакинфа Бичурина «История первых четырех ханов из дома Чингисова» и «История Тибета и Хухунора», на которых имеются оттиски библиотечной печати Казанской духовной академии.
Для определения степени сохранности бичуринских книг, пожертвованных академической библиотеке, требуется тщательное исследование фондов библиотеки Казанского университета. Кстати, такие поиски предпринял казанский исследователь В.В. Аристов[21] , который выявил в университетском книгохранилище около двух десятков сочинений Иакинфа с печатью и наклейкой библиотеки Казанской духовной академии. В их числе две книги («Земледелие в Китае» и «Китай в гражданском и нравственном состоянии») имеют дарственные надписи автора. Здесь же им обнаружены экземпляры «Китайской грамматики», подаренные Иакинфом профессору-китаеведу Д. Сивиллову и библиотеке Казанского университета. В числе уникальных находок Аристова и книга «Илиада» в переводе Н.И. Греча, изданная в 1829 г. в Петербурге и подаренная ученому-монаху с следующим автографом: «Почтенному отцу Иакинфу на память отличного уважения от переводчика».