Курсовая работа: Дипломатия Московского царства 13-17 вв.
С 1530-1540 гг. Боярская Дума становится государственным бюрократическим учреждением.
С середины XVI века из Боярской Думы выделилась так называемая «Ближняя дума», а при Иване Грозном — «Избранная рада»[12] (1547-1560 гг.), состоявшая из узкого круга приближенных царя. Решения «Избранной рады» шли от имени царя и проводились в жизнь думскими чинами, среди которых все больше было его любимцев и родственников. Однако с годами Боярская Дума постепенно становится консервативным органом, который противится начинаниям государя. Иван Грозный оттесняет, ее от законодательной и исполнительной власти. Значение Боярской Думы ненадолго возрастет после его смерти, но к концу XVII в. она перестанет отвечать насущным потребностям управления государством и будет отменена.
В период складывания единого российского государства шел процесс формирования центральных органов исполнительной власти. Уже в начале XVI в.в структуре государственного управления важное место занимают приказы. Во главе приказа обычно стоял боярин. Непосредственно исполнительную деятельность проводили дьяки и подьячие, вербовавшиеся из среды служилого дворянства. Приказы — это органы отраслевого управления. Они создавались по разным поводам, выполняли многие функции, иногда носили временный характер. Всеми финансами государства ведала казна. Но в определенное время приказ казны занимается также курированием южного направления внешней политики. Казенный приказ ведал общегосударственными учреждениями; земский —осуществлял полицейские функции; ямской (почтовый) — отвечал за бесперебойные связи Москвы с внутренними районами страны; разбойный -занимался разбором уголовных дел; разрядный — ведал комплектованием армии, он же заведовал постройкой крепостей и пограничными городами; поместный — заведовал государственными землями и т.д. Существовало множество мелких приказов (конюшенный, аптекарский и т.п.) и целая сеть финансовых приказов[13] . Именно на приказы Иван Грозный и его правительство возложили обязанности проведения в жизнь крупных преобразований в середине XVI в. Окончательное оформление приказов как учреждений произошло в конце XVI в., когда для каждого из них были установлены определенный штат, бюджет и на территории Кремля построены специальные здания. К середине XVII в. общее число приказов достигло 53 со штатом 3,5 тысячи человек. При крупных приказах создавались специальные школы для подготовки квалифицированных кадров государственных чиновников.
На этом аспекте мы остановимся более подробно так как внешними сношениями занимался именно посольский приказ. Сложные задачи, стоявшие перед Московским государством в области внешней политики, требовали создания особого учреждения для руководства дипломатическими сношениями.
При Иване III такого учреждения еще не существовало. Вопросы внешней политики обсуждались и решались самим великим князем совместно с Боярской думой. Техническая сторона приема послов возлагалась на великокняжеских казначеев, которые играли в то время роль министров финансов. В качестве послов первое время выступали находившиеся на службе у великого князя греки и итальянцы. Таковы греки Юрий Траханиот, Дмитрий Ралов, итальянцы Вольпе, Джисларди. Более культурные, чем природные москвичи, ловкие, оборотистые, знающие европейские порядки и политическую обстановку на Западе, они казались незаменимыми как дипломаты. Но среди них были типичные авантюристы, для которых дипломатическая служба московскому государю была только средством обогащения. С такими чертами, например, выступает Антонио Вольпе, денежный мастер, он служил одновременно и Ивану III, и Венецианской республике, и римскому престолу, и Золотой Орде и всех их обманывал. Однако очень скоро рядом с иностранными специалистами на дипломатической службе появляются и русские. В княжение Василия III иностранные источники с уважением говорят о великокняжеском дьяке Дмитрии Герасимове, который неоднократно ездил с дипломатическими поручениями в Рим, к цесарю, в Данию, в Пруссию. Довольно образованный, он владел латинским и немецким языками, участвовал в работах известного греческого ученого монаха Максима Грека по переводу священных книг на русский язык, интересовался богословскими вопросами, ценил итальянскую музыку и знакомился за границей с памятниками старины.
Организация особого учреждения, которое ведало международными сношениями, падает на XVI в. Постепенно из числа влиятельных великокняжеских дьяков выделяются те, которые специализируются на переговорах с иностранными послами. В 1549г. «посольское дело» было «приказано» дьяку Ивану Михайловичу Висковатому[14] (в то время он «был еще в подьячих»). Этим назначением и положено было начало Посольскому приказу как особому учреждению. В 1561 г. Висковатый получил звание «печатника», т. е. канцлера. Назначение лица неродовитого на столь ответственную должность объясняется, по-видимому, тем, что руководство внешней политикой царь оставлял за собой и по-прежнему решал связанные с нею вопросы сообща с Боярской думой, а «печатник» заведовал только канцелярией. Очень скоро, однако, скромный начальник посольской канцелярии стянул в свои руки всю текущую дипломатическую работу и сделался очень важным звеном во всей внешнеполитической деятельности правительства.
Как учреждение Посольский приказ еще в начале XVII в. не был велик; в нем в 1594-1601 гг. числилось, кроме «посольского думного дьяка» и его товарища, тоже дьяка, всего 15-17 подьячих не считая переводчиков и низшего персонала. В XVII в. Посольский приказ значительно разросся. Кроме руководства внешней политикой, он занимался делами иностранных купцов и всех приезжих иноземцев (кроме военных). Приказ управлял вновь присоединенными территориями в первое время после их завоевания (например, Сибирью, Смоленской областью, Украиной и т. д.) и ведал сбором денег на выкуп пленных. Наконец, Посольскому приказу были подчинены некоторые второстепенные приказы (четверти Новгородская, Галицкая, Устюжская и Владимирская и Печатный приказ). Смешение функций крайне затрудняло правильное течение дел в Посольском приказе, разнообразие и обширность функций Посольского приказа в XVII в. потребовали значительного расширения его штатов. В 1689 г. в Посольском приказе было 53 подьячих, 22 переводчика и 17 толмачей. Крупное значение, которое приобрели международные отношения в жизни Московского государства, нашло себе выражение и в том, что начиная с 1667 г. во главе приказа стояли уже не дьяки, а бояре, иногда с титулом канцлера. Одно время самому приказу присваивалось наименование «Государственный приказ посольской печати». Все это свидетельствовало о возросшем значении внешнеполитической деятельности правительства. Таким образом, в течение XVII в. Посольский приказ вполне оформился как учреждение. Но царь сохранил за собой бдительный контроль за деятельностью своих дипломатов.
ХVI-ХVII вв. в истории России были переломным временем, когда окончательно определилось развитие феодализма по пути усиления крепостничества и самодержавия. Таким образом мы расставили все акценты на органах занимающихся контролем и руководящими государством в частности именно в той области которая нас интересует, это такие части власти как: князь, боярская дума, посольский приказ, которые и занимались непосредственно ведением дипломатии. Именно с этого этапа берет свое начало разделение ветвей власти, и организация государства с позиций укрепления ее централизации, направленной на усиления княжеской власти.
§2. Междукняжеская дипломатия на Руси ХII-ХIII вв.
При политической раздробленности Русской земли дипломатические сношения не могли ограничиться только теми или иными отношениями с соседними государствами. Особое значение приобретали дипломатические отношения между отдельными княжествами, на которые распалось Киевское государство. Урегулирование мелочных споров и взаимных претензий между мелкими государями-вотчинниками составляет главное содержание этой дипломатии. Лишь временами князья объединяются перед лицом общей опасности. Уже вскоре после смерти Ярослава установилась практика разрешения междукняжеских споров на таких же снемах[15] (съездах), на каких разрешались международные конфликты. На снемы съезжались заинтересованные князья и в общем шатре, «сидя с братьями своими на одном ковре», совместно с наиболее доверенными дружинниками, обсуждали все очередные вопросы.
Этим путем разрешались поземельные споры. Так, на съезде в Любече в 1097 г. внуки Ярослава постановили как правило распределять княжества по признаку наследственного владения. На съездах решались общие военные предприятия. В 1103 г. на Долобском съезде[16] Владимир Мономах и его двоюродный брат Святополк Изяславич после длительных споров, в которых принимали активное участие их дружинники, сговорились об общем походе на Половецкую землю. На съездах же принимались и общеобязательные для всех союзников правовые нормы: так, на общем съезде сыновья Ярослава утвердили дополнения к «Правде» их отца.
Таким образом, на съездах устанавливались принципы общей политики, обязательной для всех князей. На Любечском съезде, который попытался разрешить споры из-за волостей, было провозглашено прекращение феодальных усобиц. Тогда же, по-видимому, было принято решение, что князь, нарушивший это постановление, лишается волости (княженья), а боярин — головы.
Решения съездов, подобно международным постановлениям, скреплялись крестным целованием. Участники соглашения брали на себя обязанность силой проводить его в жизнь. Действительно, когда после Любечского съезда один из его участников, князь волынский Давид Игоревич, вероломно захватил и ослепил галицкого князя Василька, то прочие князья, участвовавшие на съезде во главе с Владимиром Мономахом, выступили против него и его соумышленника князя киевского Святополка Изяславича. Со Святополком они вскоре помирились, потребовав, чтобы он принял участие в карательной экспедиции против Давида, а самого Давида заставили явиться на новый снем. Здесь было решено отнять у него Владимир-Волынский.
Наряду со снемами в силе были и соглашения между отдельными князьями. Характерно, что и в таких случаях к дипломатическим переговорам привлекались третьи лица — союзные князья и их дружинники. Иногда посредниками выступали женщины из княжеской семьи. Так, в 1097 г. мачеха Владимира Мономаха, вдова его отца Всеволода, по просьбе киевлян, примирила своего пасынка с киевским князем Святополком. Владимир «преклонился на мольбу княгини, потому что чтил ее, как мать, отца ради своего».
Очень крупную роль играли при переговорах церковные феодалы — епископы и настоятели монастырей. Епископы постоянно выступали в качестве послов. Среди них были выдающиеся дипломаты. Такие черты наблюдаются, например, у черниговского епископа Порфирия, который в 1187 г. был посредником между рязанскими князьями и владимирским великим князем Всеволодом Большое Гнездо, «милость прося у него, дабы умирить его с рязанцами». При содействии обманутого им владимирского епископа Луки это ему удалось, и он сам, по просьбе Всеволода, поехал с его дружинниками в Рязань «с миром». Но в Рязани он повел свою линию, «утаився от Всеволодовых дружинников», так как его симпатии лежали всецело на стороне Рязани, которая входила в состав его епархии. Он действовал, по словам владимиро-суздальского летописца, «не по-святительски, но как переветник и лжец» и «инако изворотил речь», т. е. проявил те свойства, которые в последующие века долгое время считались основными качествами настоящего дипломата. Договоры между князьями нередко заключались непосредственно в присутствии епископов или в стенах почитаемых монастырей. Все это открывало широкую возможность духовенству вмешиваться в международную политику. Что также привело к делению власти на светскую и духовную, где доминирующее положние занимала светская власть.
Порядок заключения договоров:
Тексты междукняжеских договоров Х1-ХШ вв. не сохранились, но содержание их может быть в известной мере восстановлено. Это, во-первых, договоры о союзе, которые заключались на взаимовыгодных условиях, и основной целью которых была взаимовыручка и преданность друг другу в любой ситуации. Договоры, как международные, так и междукняжеские, утверждались, как сказано, целованием креста и обычно заключались в форме «крестных грамот». Расторжение договора выражалось в том, что посол бросал крестные грамоты и уезжал. Естественно, что гарантия крестного целования была лишь условной, поскольку вся она держалась только на уважении к предмету культа и имела исключительно моральный характер.
Таким образом, одного крестного целования было недостаточно. Для большего впечатления клятву приносили на «раке», т. е. у гробницы того