Курсовая работа: Два письма из Евгения Онегина
Онегин - это не поэтический портрет Пушкина, что подчёркивает рассказчик от лица автора.
Всегда я рад заметить разность
Между Онегиным и мной,
Чтобы насмешливый читатель
Или какой-нибудь издатель
Замысловатой клеветы,
Сличая здесь мои черты,
Не повторял потом безбожно,
Что намарал я свой портрет,
Как Байрон, гордости поэт,
Как будто нам уж невозможно
Писать поэмы о другом,
Как только о себе самом.
(Гл.1, LVI)
Пушкин признаётся, что прежде, "как Байрон, гордости поэт", писал поэмы "о себе самом", а теперь герой существует в условной реальности, независимо от лирического "Я". Онегин для автора кто угодно: и "добрый приятель", и "молодой повеса", и "наследник всех своих родных", но только не собственное отражение. Эти слова Пушкина могут натолкнуть на совершенно обратный ход мыслей: если Пушкин заблаговременно опровергает возможное сопоставление его со своим героем, значит, подобное сопоставление приходило на ум и ему. Но это - материал для отдельного исследования.
Онегин, столичный житель, вполне усвоил правила света.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно.
(Гл.1, IV)
Учился он "понемногу чему-нибудь и как-нибудь". Тем не менее, Онегин "знал довольно по-латыни", что необязательно знать светскому человеку. Латынь была распространена среди декабристов и тех, кто получил университетское филологическое образование. Этот язык знали Якушин, Корнилович, Н.Тургенев. Читал Онегин Ювенала, Публия Вергилия; если бранил, то, значит, и читал Гомера, Феокрита (в латинском переводе?), не уступая в начитанности Татьяне. Но если настольная книга Татьяны - "Новая Элоиза" Руссо, то Онегин увлекался Адамом Смитом, что характеризовало его как человека иных интересов, чем Татьяна.
Вскоре "постылой жизни мишура" пресытила Онегина, и он, исполненный презрения к людям ("Кто жил и мыслил,// тот не может в душе не презирать людей"), уезжает из города в деревню. Но "и в деревне скука та же".
В деревне Онегин уже не обращает "утро в полдень", а встаёт "в часу 7-м", тем самым приближая режим дня к режиму Татьяны. Онегин не бежит из деревни, почувствовав скуку; он в "беспечной неге" предаётся уединению, тишине - "святой жизни", похожей на жизнь Татьяны.
К чтению двух героев подвигают разные импульсы: Онегин "томясь душевной пустотой", читает исключённых из опалы певца Гяура и Жуана. В библиотеке Онегина сосредоточены главные книги нового литературного направления - европейского романтизма XIXстолетия, в отличие от библиотеки Татьяны, где большинство книг сентиментального направления. О существовании других книг Татьяна попросту не знает. Татьяна "плоды сердечной полноты" находит в книгах Руссо, во французских романах. Чтение книг в деревне не вылечивает Онегина от хандры.
Только пережив любовную драму, Евгений "стал вновь читать без разбора": Гиббона, Руссо, Манзони, Гердера, Шамфора, m-medeStael, Биша, Тиссо, Беля, Фонтенеля, "Прочёл из наших кой-кого". Онегин пустился в точно такое же неразборчивое чтение, что и Татьяна когда-то. Евгений нарушил давно установленный им самим отбора авторов.
Онегин путешествует и возвращается в Москву.
Онегин вновь в Москве, вновь в свете. "Цвет столицы ничем не удивил Евгения: