Сочинение известного каталанского трубадура Раймона Видаля из Бесалу (местечко около Жероны) «Принципы стихосложения» (Razos de trobar) еще более удаляются от школьной грамматики типа руководств Доната, чем трактат Юка Файдита.

Он открывает свое изложение утверждением, что «каждый, кто хочет сочинять и разбираться в стихах, должен прежде всего знать, что самым естественным говором нашего языка (вероятнее, здесь имеется в виду Франция, Испания и Италия как одно языковое целое) является говор Франции, Лимузена, Прованса, Аверни и Керси».

Смысл «Принципов» Видаля сводится к следующему: тот, кто хочет писать стихи (vers), канцоны или сирвентесы, должен пользоваться лимузинским, для которого характерно в первую очередь склонение, - его правила излагаются очень подробно, так как в каталанском падежная флексия давно исчезла, - а в остальном он должен изучать произведения лимузинских (в широком смысле слова) трубадуров – происхождение трубадуров было нетрудно установить из его биографии, vida, - не забывая о том, что кое в чем ошибаются даже самые знаменитые. Эта простая и весьма увлекательно изложенная теория, вероятно, немало способствовала расцвету поэзии трубадуров в Каталонии, но нельзя не признать, что в конечном итоге более правыми оказались оппоненты Видаля: именно отход от чужеземной, хотя и родственной, традиции привел к возникновению местных поэтических школ – галисийской, сицилийской, каталанской и так далее. Неизбежность этой эволюции обусловлена значительными различиями между средневековыми романскими языками (впоследствии несколько смягченными с утратой окситанским склонения) в отличии, скажем, от древнегреческих диалектов, где почти за каждым закрепился тот или иной литературный жанр, «диалектность», которого обычно сводится к некоей фонетико-лексической патине. С другой стороны, менее естественно, что появление новых тенденций вызывало сопротивление со стороны «профессионалов старой школы», к каковым несомненно надо причислить Раймона Видаля.

ФРАНЦУЗСКИЕ ГРАММАТИКИ

Несравненно более популярный уже в средние века, французский тем не менее стал изучаться несколько позже и в целом на более низком уровне, чем окситанский. Казалось бы, в Италии, где была написана первая окситанская грамматика, должны были проявить интерес к французской грамматике. Этого, однако, не произошло, что, впрочем, и не удивительно: ведь в средневековой Европе живые языки с их ещё слабыми по сравнению с античностью литературами, как правило, не изучались. Успех окситанского – исключение, вызванное особыми обстоятельствами.

Дело в том, что французы, пришедшие на остров в 1066 году вместе с Вильгельмом Завоевателем, не растворились через три поколения в иноязычном окружении, как естественно было предполагать, учитывая судьбу их предшественников датчан, а напротив, постоянному притоку населения с континента, где находились основные владения королей новой династии (их начали хоронить в Англии – в Вестминстере – лишь с 1272 года) смогли создать блестящую литературу, почти на два столетия отбросившей английский на уровень патуа. Знать стала посылать своих детей учиться во Францию, и возник спрос на учебники, помогающие овладеть французским языком.

Первое по времени сочинение такого рода – написанная во второй половине XIII века поэма Вальтера де Бибесворт «L^’ Aprise de la langue francoise» («Изучение французского языка»). Она предназначена не для детей, а, как остроумно заметил В. Ротвелл, скорее для их родителей, вернее ,для матери, которая хочет сама обучать своего ребёнка с самого раннего возраста французскому языку, но чувствует, что знает его недостаточно.

Древнейший словник – «Книга ремёсел города Брюгге» (около 1349), сборник диалогов и учебных текстов по бытовой лексике с фламандским переводом en regard. Особое внимание при этом уделяется ремёслам, откуда и название трактата. Значительную его часть составляет «алфавит» - беседы и образцы разговорной речи, открывающиеся обращением к представителю или представительнице того или иного ремесла, наделенным произвольно выбранным именем от Адама до Захарии (Zacharie).

Собственно грамматические сочинения стали появляться лишь с конца XIII века, но им предшествовало некое латентное состояние, когда французский язык, ещё не будучи предметом специального изучения, использовался на стадии начального обучения латыни. Как рано это вошло в школьную практику мы не знаем, скорее всего ещё с времён поздней античности, когда разница между обиходным разговорным языком и латынью стала отчётливо ощущаться. Первые французские переводы и обработки Доната дошли до нас в списках XIII –XV веков, но они несомненно восходят к значительно более ранним образцам.

Никакой попытки грамматического анализа, как это имеет место у Юка Файдита или в «Законах любви» (habitutz), разумеется, не делается, но и сам факт существования такой парадигмы – к тому же полностью аналогичной парадигме Юка – весьма примечателен.

Отсюда, как и из анализа соответствующих пассажей Юка, уже можно с полным основанием заключить, что в начале XIII века или даже гораздо раньше аналитические формы прошедшего рассматривались как входящие в глагольную парадигму, то есть как полностью грамматизированные.

К этой же группе текстов относится сильно интерполированная французская версия Доната, содержащая в той же рукописи, что и опубликованный С. Хайниманном перевод. По-своему оригинален и интересен составленный в XV веке крошечный трактат по латинскому синтаксису (всего 187 строк в издании К. И. М. Мока). Его цель – преподать основные синтаксические понятия, такие как субъект и предикат (в средневековой терминологии suppositum и appositum), релятив и антецедент, разграничить существительное и прилагательное, охарактеризовать в самых общих чертах согласование и управление и так далее. Достигается это посредством составленных по-французски правил, сопровождаемых французскими или латинскими примерами с обязательным резюме в конце – латинским двух- или трехстишием, явно предназначенным для заучивания. Примечательно, что лишь очень немногие из этих 33 стихотворных резюме восходят к Doctrinal Александра де Вилладеи: большинство было написано специально для данного пособия. С некоторыми поправками оно вполне пригодилось бы и для современной школы.

Использование французского в качестве вспомогательного языка обучения не могло не привести к его «грамматикализации», то есть к осмыслению его грамматической структуры. Немногие, но очень ценные свидетельства, собранные лишь в самое недавнее время, не оставляют сомнения в том, что для грамматиков Средневековья, подолгу учившихся и преподававших в многочисленных школах и монастырях Парижа или Орлеана, французский язык с его аналитическими конструкциями не представлял никакой тайны.

Первый французский грамматический трактат дошел до нас в одной-единственной рукописи, хранящейся сейчас в Кэмбридже (Trinity College R. 3.56.), и это возвращает нас в Англию, с которой он несомненно связан, хотя совсем необязательно предполагать, что он был именно там написан. Три следующих по времени грамматических сочинения тоже написаны по-латыни и также англичанами, жившими во Франции. Их объединяет то, что они посвящены орфографии.

ГРАММАТИКА НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА

Истоки интереса к немецкому языку, вернее к родному наречию германских племен - алеманнов, баварцев, франков и других, - к проблемам его письменной фиксации и использования в общественно-политической и культурной сфере восходит к эпохе Карла Великого, который правил Фракским государством с771 по 814 г.

Особенности немецкого языка осмыслялись в его соотношении с латынью, безраздельно господствовавшей в науке, культуре, просвещении средневековой Европы.

Мы имеем много свидетельств того, что региональная вариативность языка четко осознавалась, вырабатывались определенные представления о диалектных различиях, о более или менее крупных диалектных ареалах. Наряду с этим уже в XIII - XIV веков существовало представление и о некотором единстве немецкого языка, включая нижненемецкий (саксонский) и нидерландский, что было тесно связано сформированием немецкого литературного языка, которое проходило постепенно, путем создания нескольких сверхрегиональных вариантов.

Представление о грамматическом строе немецкого языка также складывалось постепенно и исподволь; и способствовало их выработке практика преподавания латыни. Самыми популярными в средние века были латинские грамматики Присциана и Дотана, а с XII в., в Германии для преподавания использовалось «Младшее руководство» - «Ars minor» Доната –книга о частях речи в форме вопросов и ответов. Поскольку на ранних этапах обучения латинской грамматике ученики плохо знали латынь, приходилось прибегать к помощи родного языка, хотя по официальным требованиям занятия в церковных и монастырских школах нужно было целиком проводить на латыни.

В период 1470-1480 гг.на западе Германии появляются и другие книги, в той или иной степени затрагивающие немецкую грамматику и орфографию.

Важное значение для истории немецких грамматических учений имеет руководство по переводу, содержащее сведения по немецкой грамматике, - «Exercitium puerorum grammaticale per dietas distributum», изданное в 1485 г. в Антверпене, а затем неоднократно переиздававшееся. Автор его, по-видимому, принадлежал к кругу нидерландских гуманистов, во главе которых стоял Рудольф Агрикола. Отказ от схоластического подхода к обучению помогает автору раскрыть целый ряд важных закономерностей грамматической структуры немецкого языка. Сравнивая латынь и немецкий, он исходит из общепринятого для латыни набора грамматических категорий, но выявляет средства выражения этих категорий в немецком языке.

Немецкая лексикография имеет давние традиции. Работа по фиксации немецкой лексики была начата еще в древненемецкий период, велась в течение всего Средневековья и также, как и рассмотренные выше первые попытки изучения немецкой грамматики, была связана с практикой преподавания латыни и чтения латинских текстов.

В конце XV в. c появлением книгопечатания вышло в свет много латинско-немецких словарей, которые имели широкое распространение и часто переиздавались.

Примерно в то же время появляются немецко-латинские фразеологические словари-своего рода разговорники.

Таким образом, несмотря на то что в эпоху Средневековья немецкий язык еще не был объектом специальных лингвистических исследований, постепенно складывались представления о его грамматической структуре и лексическом составе, о региональном варьировании и сверхрегиональной общности. Эти процессы шли параллельно с развитием языка немецкой нации, формированием немецкого литературного языка. Особенности немецкого языка мыслились прежде всего в соотношении с латынью, грамматика которой была обязательным элементом обучения. Возможность и постоянная необходимость сравнения этих двух языков создавали благоприятные условия для выработки представлений о грамматическом строе немецкого языка. С другой стороны, ориентация на латынь имела и отрицательные последствия: немецкий язык стали описывать исходя из латыни, на его структуру накладывалась готовая сетка латинских грамматических категорий; сложилась традиция, избавиться от которой впоследствии было очень трудно. И все же были созданы предпосылки для лингвистического изучения немецкого языка.

ИСТОКИ СЛАВЯНСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Первые грамматические сведения славяне почерпнули из греческих руководств в эпоху интенсивных переводов на старославянский язык служебной, четьей и патристической литературы. Чтобы передать иносказательность текста, следует учитывать образные формы родного языка, на них создавая эквивалентную оригинальной систему образов. Именно такие переводы и составили первоначальный набор художественных символов в древнеславянских текстах (многими из них мы пользуемся и сегодня). Соотношение «глагола» и «разума» (signans и signatum) обеспечивает, с одной стороны, увязку слова и текста, а с другой – демонстрирует двойственную природу слова как факта языка (при таком понимании «слова» последнее остается Логосом; понятие и объект совмещены в общем термине «разум»). Последующее развитие теории перевода всегда было связано с разными этапами развития филологии как осмысления текста, затем – высказывания, еще позже – слова, и, наконец, как парадигмы. В соответствии с этим возникла теория «вольного перевода» (светские тексты XII в.), перевода «от слова и до слова» (начиная с XIV в.), затем грамматическая теория перевода (с XIV в., Максим Грек) и «синтетическая теория», возникшая уже в конце XVII в.

Известны «Жития» Кирилла и Мефодия, создателей славянской письменности, и столь же древнее сочинение «О письменехъ» черноризца Храбра, в которых говорится о составлении славянской азбуки, о создании славянской письменности и о переводах Священного писания на старославянский язык. Возрождения древнерусской литературе списки этих сочинений в большом числе встречаются до XVIII в., они оказали большое влияние на становление филологических знаний в России еще в то время, когда основной сферой изучения оставались лексикографические разработки текстов. Так же как и последние, эти филологические сочинения возникли из практических потребностей перевода или переписки текстов и не являлись еще в полном смысле лингвистическими. Даже терминология (в том числе и общефилологическая, философская) в это время продолжала собою традиции греческой учености, хотя наряду с тем уже и были сделаны первые попытки приспособить ее к нуждам славянского знания.

Возрождения середине XIV в. В результате активной деятельности славянских монастырей на Афоне начинается новая волна практического интереса к филологическим вопросам. Необходимость исправления богослужебных книг и создание их новых переводов под этим стимулирующим влиянием и на Руси, и в Болгарии привели к пересмотру общего отношения к тексту и к рукописи. Но если в далекой Московии дело пр этом ограничилось только новыми переводами и исправлениями текстов (ср. Деятельность митрополита Алекси?