Курсовая работа: Формирование культуры речи на уроках обучения грамоте
Один из основоположников культуры речи С. И. Ожегов писал: «Высокая культура речи — это умение правильно, точно и выразительно передавать свои мысли средствами языка. Но высокая культура речи заключается не только в следовании нормам языка. Она заключается еще и в умении найти не только точное средство для выражения своей мысли, но и наиболее доходчивое (т.е. наиболее выразительное) и наиболее уместное (т.е. самое подходящее для данного случая и, следовательно, стилистически оправданное)».
Правильность речи, ее точность, логичность, уместность, чистота, богатство, выразительность являются принятыми в языковедении критериями хорошей речи.
В основе хорошей речи лежит прежде всего ее правильность , это тот базис, на котором основываются все прочие качества образцовой речи. Говорящий должен быть уверен, что создаваемый им текст соответствует всем нормам литературного языка: орфоэпическим, акцентологическим, морфологическим, синтаксическим, лексическим, стилистическим. Письменная речь должна соответствовать также орфографическим и пунктуационным нормам.
Правильность речи – это соответствие ее языковой структуры действующим языковым нормам.
Структурно-языковые типы норм
1.Нормы произношения регулируют выбор акустических вариантов фонемы или чередующихся фонем — на каждом шаге развертывания речи и в каждом слоге отдельные слова. Можно [зълатой], нельзя [золотой]; можно [декан], нельзя [д'экан]; можно [агарот – усад'ба], нельзя [агарод – усат'ба].
2.Нормы ударения регулируют выбор вариантов размещения и движения ударного слога среди неударных. Можно квартал, нельзя квартал. Нормы русского современного ударения в литературном языке тесно связаны с морфологическими свойствами частей речи и оказываются одним из их формальных показателей. Подвижность и разноместность современного русского ударения делает его трудным для усвоения, в особенности лицами, для которых русский язык неродной и усваивается ими не в раннем детстве, что приводит к «накладыванию» новых акцентологических норм на старые, уже усвоенные в родном языке.
3.Нормы словообразования регулируют выбор морфем, их размещения и соединения в составе нового слова: можно наблюдатель, но нельзя —наблюдальщик, можно охотник, но нельзя — охотщик, можно лесной, речной, но нельзя — лесовой, рековой.
4. Нормы морфологические регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и вариантов ее сцепления с другими: можно офицеры, инженеры, нельзя — офицера, инженера; можно много дел, нет мест и нельзя — много делов, нет местов.
5. Нормы синтаксические регулируют выбор вариантов построения предложений — простых и сложных; можно: Когда я подъезжал к этой станции и задумчиво глядел в окно, у меня с головы слетела шляпа; нельзя: «Подъезжая к сией станции и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа».
6. О нормах лексических мы уже говорили. Читатель, возможно, помнит, что нет оснований регулирование выбора слов и их значений приписывать действию нормы. Норма действует жестко и категорично, к тому же в сфере речевого автоматизма. Выбор слова и его значения, как правило, не предписывается жестко и категорично и зависит от решения, которое примет сознание говорящего или пишущего. Этот выбор регулируется обычно не нормой, а целесообразностью — принципом, который действует достаточно мягко и вместе с тем требовательно, удовлетворяя нужды речевого общения. Но все же на долю нормы в лексике кое-что остается: это те слова и фразеологизмы, применение которых исключено литературным языком.
7. В современной лингвистической литературе иногда говорят и о нормах стилистических, имея в виду, прежде всего, несоответствие выбранного слова или синтаксической структуры условиям общения и господствующему стилю изложения. Так, по словам К. И. Чуковского, один из переводчиков «принес в издательство «Всемирная литература» такой перевод романтической сказки:
«За неимением красной розы жизнь моя будет разбита». Горький сказал ему, что канцелярский оборот «за неимением» неуместен в романтической сказке. Старик согласился и написал по-другому:
«Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита», чем доказал полную свою непригодность для перевода романтических сказок».
Нет, видимо, людей «пригодных» и «непригодных» для усвоения норм литературного языка. Но есть, оказывается, люди «непригодные» для художественного перевода и сочинения художественных текстов. Это лишний раз подтверждает мысль о том, что в стиле господствуют не нормы, а целесообразность, когда нужны и вкус, и талант.
Нормы ударения в современном русском литературном языке многолики и нелегки для усвоения — тем более, что они далеко не всегда совпадают с диалектными закономерностями ударения, оказывающими широкое влияние на говорящих. Как хорошо известно, нелегкость усвоения норм ударения объясняется двумя его особенностями — разноместностью и подвижностью. Ударение в нашем языке — разноместное, потому что в разных словах падает на разные слоги (первый, второй и т. д.); ударение — подвижное, потому что в одном и том же слове, при изменении его формы, может перемещаться с одного слога на другой. Ударение усваивается вместе со словом — подобно тому, как усваивается значение слова: надо запомнить, перевести в речевой навык свойственное слову ударение, как надо усвоить, перевести в навык словесное значение. Вот эта индивидуальность словесного ударения хорошо объясняет те затруднения, какие допускает, изучая русский язык, иностранец, и те, к сожалению многочисленные и досадные, ошибки, которые делает человек, для которого русский язык — родной. Главная трудность остается, потому что в самих словах почти нет указаний на то, в какой акцентологический тип то или иное слово входит.
Вот некоторые сведения об ударении в именах существительных, прилагательных и глаголах.
Об ударении в именах существительных
Если присмотреться к словам современного русского литературного языка, то можно отчетливо увидеть подвижность ударения. Но это вовсе не значит, что любое взятое нами слово при его изменении по падежам, родам, числам, временам и т. д. перемещает ударение с одного слога на другой. Во многих словах, в частности во многих именах существительных, ударение неподвижно во всех парадигмах, как, например, в слове капля.
Казалось бы, имена существительные с неподвижным ударением не должны вызывать затруднений у говорящих; но ведь в их сознании «рядом» находятся и имена с неподвижным ударением, и имена с ударением подвижным; возникает взаимовлияние типов ударений, и в речи появляются ошибки — ударение сдвигается с установленного для него нормой места, неподвижное превращается в подвижное.
Есть в современном русском литературном языке немало имен существительных с неподвижным ударением па окончании; конечно, если такое существительное в именительном (или винительном) падеже единственного числа имеет так называемое нулевое окончание, ударение вынуждено передвинуться на основу; то же самое может произойти и в отдельных словах — в форме родительного падежа множественного числа: тура — тур, сума — сум, графа — граф.
Помимо имен существительных с неподвижным ударением на основе слова и с неподвижным ударением на окончании слова, наш язык имеет группы имен с перемещаемым ударением — с основы на окончание и с окончания на основу.
Различают пять разновидностей подвижного ударения в именах существительных.
1. Ударение с основы в единственном числе перемещается на окончание во множественном по образцу: орден — ордена — ордену — орден — орденом — об ордене, но ордена — орденов — орденам — ордена — орденами — об орденах.
2. Ударение с основы в единственном числе и в именительном (а также винительном, если существительное неодушевленное) множественного перемещается на окончание в косвенных падежах множественного числа по образцу: голубь — голубя — голубю — голубя — голубем — о голубе; голуби, но голубей — голубям — голубей — голубями — о голубях.
Таким образом, вторая разновидность почти повторяет первую, за исключением ударения в именительном падеже множественного числа.
3. Ударение с окончания в единственном числе перемещается на основу во множественном по образцу; коза — козы — козе — козу — козой — о козе, но козы — коз — козам — коз — козами — о козах. Третья разновидность имеет схему движения ударения, обратную по сравнению со схемой второй разновидности.
4. Ударение с окончания в единственном числе перемещается на основу в трех падежах множественного — именительном, родительном и винительном; дательный, творительный и предложный сохраняют ударение на окончании; образец: волна — волны — волне— волну — волной — о волне, но волны — волн — волны, а затем ударение опять на окончании — волнам — волнами— о волнах. Этот тип имен дает много колебаний в ударении под влиянием предшествующего типа.
5. Пятая разновидность знает передвижение ударения с окончания в единственном числе на основу в винительном падеже того же числа; множественное число не дает устойчивой схемы движения ударений; образец: щека — щеки — щеке — щекой — о щеке, но щёку, щёки — щёк — щекам — щёки — щеками — о щеках. Множественное число, из-за неустойчивости схемы ударения, дает в этом типе имен немало колебаний нормы.