Курсовая работа: Функционально-стилистические особенности использования просторечий в газетных жанрах
Гораздо более разнообразными, по сравнению с доперестроечными временами, становятся и электронные СМИ. Создаются журналы и газеты с принципиально новыми стилевыми концепциями. Доступ к печати все чаще получают не только профессионалы речи – журналисты, но и рядовые носители языка, многие из которых оказываются весьма одаренными в речевом отношении. Та живая русская речь, которая так высоко ценилась В. И. Далем, теперь стала доступна миллионам читателей.
Речевой облик современных СМИ складывается под весьма существенным влиянием разговорности. Сфера СМИ всегда была сферой, которая вбирала в себя достижения всей речевой практики общества в совокупности. Не случайно одним из важных признаков текста СМИ считалась его вторичность. Сейчас в этом взаимодействии СМИ с другими сферами речевой деятельности совершенно особое по степени важности место занимает взаимодействие СМИ с речевой практикой, сложившейся в сфере бытовой повседневной разговорной речи.[2]
Публицистический стиль всегда заимствовал из разговорной речи лексические и синтаксические единицы. Но в данном случае речь идет не о заимствовании слов и конструкций, а о гораздо более глобальных вещах. Сфера СМИ, которая ранее всегда была ориентирована, прежде всего, на сферу книжной речи, сейчас все более и более поворачивается в сторону разговорности. И заимствование разговорных слов и конструкций – это лишь один частный момент этого глобального процесса. Самое главное здесь – изменение характера взаимоотношений с читателем. Читатель стал ближе, СМИ подошли к читателю на более близкое расстояние в том смысле, в каком в бытовой повседневности мы ближе к собеседнику, чем в официальной обстановке, где мы отделены в общении друг от друга нейтральным расстоянием. Это сближение с читателем влечет за собой и изменение характера речевых отношений. Они становятся более диалогизированными, экспрессивными и более эмоциональными. Это происходит не за счет простого увеличения экспрессивных единиц в речи, а за счет внедрения в публичное официальное общение тех речевых стратегий и тактик, которые считались приемлемыми лишь в неофициальном общении.
Однако, несмотря на многообразие стилевых явлений, центром речевой практики СМИ по-прежнему остаются массовые общественно-политические издания. В языке СМИ в целом по-прежнему прямо и непосредственно обозначена связь с характером господствующей идеологии. Смена идеологии, произошедшая в последние годы, привела к тому, что изменился речевой облик как газет и журналов, так и электронных СМИ. Если в доперестроечный период везде господствовала одна и та же идеология, которая определяла речевой облик прессы, то теперь идеологическая борьба вылилась на страницы печати, в телеэфир, и это привело к появлению многочисленных оппозиционных изданий. В результате идеологические СМИ приобрели стилевую многоплановость.
Считалось, что язык тоталитарной идеологической прессы – это язык, состоящий из слов-фантомов, слов, за которыми нет реального содержания: борьба за мир, международное рабочее и коммунистическое движение и т. п. Этот язык стали называть “новоязом”. Однако анализ современных идеологических изданий показывает, что каждая идеологическая эпоха, в том числе и современная, обладает своим “новоязом”. Идет борьба за формирование смыслового наполнения ключевых слов идеологических систем. Г. Зюганов и А. Чубайс по-разному объяснят в своих изданиях, что такое “приватизация”, “средний класс”, “гражданское общество” и т. п. Узко понимаемые идеологические потребности и сейчас в максимальной степени определяют речевой облик общественно-политических изданий.
Появление оппозиционных изданий привело к тому, что в публичную речь стали в большом количестве проникать агрессивные типы речевого поведения, которые раньше были возможны только в сфере бытовой повседневной речи, но и там они считались малоприемлемыми. Возникли издания, для которых идея агрессивного речевого поведения стала конституирующей, стилеобразующей идеей. Наиболее ярким образцом изданий подобного рода явилась газета “Лимонка”. Прямые оскорбления, угрозы, речевой цинизм, пренебрежение общепринятыми моральными, нравственными и этическими ценностями – постоянные и характерные черты текстов этого издания. Вызывает удивление только то, что газета не была запрещена сразу же после того, как проявила свою сущность, а просуществовала несколько лет, насаждая атмосферу вседозволенности, жестокости, этического беспредела. Агрессивностью грешат и такие издания, как “Советская Россия”, “Дуэль”. В некоторых случаях в сферу публичной речи попадает даже нецензурная лексика. В качестве примера можно привести ту же упомянутую выше “Лимонку”. Крайние степени проявления агрессивности в сфере СМИ создают атмосферу вседозволенности, распущенности.
Таким образом, в настоящее время в печатных изданиях идет процесс проникновения просторечных выражений и усиливается влияние разговорности. В печатных СМИ это проявляется – в большей раскрепощенности речевого поведения, в меньшей степени его регламентации, в появлении изданий, ориентирующихся на бытовую сторону существования человека, и прежде всего бульварных изданий.
Часть 2.
Стилистические особенности использования просторечий в печатных изданиях
На данном этапе речевой облик того или иного издания достаточно жестко определяет концепция, представленная либо в виде редакционного документа, где отчетливо сформулированы в том числе и требования к текстам, либо в виде неких умозрительных представлений редакции о том, как должен выглядеть идеальный текст для данной газеты (журнала).
В целом концепция издания учитывает: идеологию издания (приверженность той или иной политической, экономической, культурной идее), тип издания (главные задачи, особенности аудитории, периодичность, объем), тематику и содержание, структуру издания (принципы размещения материалов, постоянные и факультативные компоненты, графический образ), структуру редакции (состав редакции, авторов, особенности планирования и организации работы). По Э. А. Лазаревой, концепция дополняется экспрессивно-стилистической моделью издания, включающей следующие параметры: жанровая модель (скажем, в газете “Ведомости” не может быть репортажа), структурные признаки (характеристики построения полосы, подборки и отдельного текста, особенности заголовочного комплекса), стиль издания (в том числе дистанция общения с читателем), система используемых экспрессивных средств.[3]
Разделение изданий на качественные и массовые также находит реализацию не только на содержательном уровне, но и в речевом облике. В массовых изданиях активнее используются контактоустанавливающие средства, жаргон (жаргонные слова берут в кавычки, показывая читателю, что слово находится за пределами литературной нормы) и просторечие в контактоустанавливающей функции, интенсивно используются трансформированные фразеологизмы, каламбуры и прием обманутого ожидания в заголовках. В целом следует отметить активное вторжение элементов разговорности, что связано с установлением определенной дистанции общения с читателем: как правило, это общение является фамильярным, обращение к читателю на “ты” доминирует (подразумевается).
Качественное издание избегает фамильярности, а жаргоном и разговорными конструкциями пользуется для создания оценки, в целом предпочитает иронично-отстраненный тон. В заголовках “Коммерсанта”, к примеру, запрещено использовать восклицательные, вопросительные знаки и многоточия.
Сейчас можно говорить об определенной унификации речевых средств внутри того или иного издания (в рамках принятой изданием концепции). Отклонения, связанные с тематикой, не столь существенны, хотя, конечно, текст о культуре и текст, о спорте несколько отличаются по выбору языковых средств. Но куда больше будут отличаться при детальном сопоставлении текст о культуре из “Ведомостей” и из “Московского комсомольца”.
На стилевом своеобразии и качестве того или иного СМИ сказывается, наконец, такой банальный экстралингвистический фактор, как бюджет. Качество текстов в бедных и богатых изданиях существенно отличается: там, где есть возможность содержать в штате литературного редактора и платить хорошим авторам, язык чище, а сами тексты лучше.
Стилевой особенностью, которая всегда была свойственна языку СМИ, можно считать интерстилевое тонирование – включение в речевую ткань журналистского текста иностилевых элементов. Однако в каждую эпоху эта особенность имеет специфические черты, в которых отражается характер времени.
Вторжение в журналистский текст внешних, иностилевых элементов, существенно расширяющих ассортимент лексических единиц, традиционно используемых в материалах прессы, является особенностью и современного речевого облика текста СМИ. “Лавина”, “экспансия”, “шквал” – так образно определяют исследователи тенденцию, связанную с активизацией в публичной речи разговорных, просторечных, жаргонных, заимствованных лексических единиц, тенденцию, актуальную не только для сферы массовой коммуникации, но и для других сфер общения. Описывая языковые приоритеты современников, В. Г. Костомаров замечает, что наиболее рельефно новый языковой вкус иллюстрируется стилистическими явлениями. “Стиль сегодняшнего общения, – отмечает ученый, – характеризуется размытостью границ между разными коммуникативными сферами, нивелировкой типов речи, в том числе и официальной”.[4]
Причины наблюдаемого феномена имеют, прежде всего, экстралингвистическую природу: перемены в общественно-политической жизни, следствием которых стала переориентация экономики, приобщение к публичной политике разных с точки зрения образовательного уровня кругов населения, изменение отношения ко многим событиям в истории России, открытость для международных контактов, снятие табу с ряда тем, прежде не подлежащих публичному обсуждению, коррективы в стиле жизни, иной уровень развития науки и техники, информационные процессы, к которым приобщаются широкие круги населения. Все это привело и к изменению в семиосфере и к переструктурализации её компонентов.[5]
Пресса, чуткая ко всему новому, отреагировала на новую речевую практику: приняла её способы номинации и стала каналом, транслирующим и тиражирующим их. При этом характер инновационных процессов, происходящих внутри газетно-публицистического стиля, является одновременно и конструктивным, и деструктивным. Конструктивным – потому что, освобождаясь от идеологем советского периода, язык СМИ приобретает демократичность благодаря разнообразию стилистических регистров, формирующих его сегодня. Деструктивным – потому что не обработанное в конкретной текстовой ситуации, случайно брошенное “чужое” слово нарушает нормы культуры речи и приводит к коммуникативным потерям. Так, если сравнить употребление жаргонного слова халява в двух газетных материалах, то легко обнаружить ошибку в первом фрагменте, когда оно оказывается информативно пустым (стилистическая окраска не компенсирует его содержательную неточность в данном сообщении), и вполне приемлемое использование во втором, когда слово становится источником новых смыслов: 1. Халява не впрок. Ведь такие налоги вынужденно загоняют предпринимателей в тень, делают их в глазах общества полукриминальными субъектами. Этот произвол кормит взятками и консервирует власть чиновников (материал о нечеткости некоторых статей закона о налогах из газеты “Деловой Петербург”). 2. Халява ХХI века (заголовок материала о новых приемах списывания на экзамене из петербургской газеты “Час Пик”).
В первом примере слово халява для номинации описываемой ситуации (наспех принятый закон) не подходит (халява – то, что получено даром, без затрат или за чужой счет). Во втором примере иначе: частотное в молодежной среде слово привлечено для оценки смекалки и находчивости студентов при “шлифовке” приемов списывания на экзаменах и зачетах и возможности получения положительных оценок без особого интеллектуального напряжения.
Экспансия жаргонизмов, особенно связанных с криминальной сферой, и обращение к ним без оценки их соответствия различным нормам (языковым, этическим, эстетическим), без специальной, мотивированной задачами сообщения обработки нарушает культуру общения и снижает нравственный уровень обсуждения общественно важных тем в СМИ.[6] Как отмечают исследователи, “засилье криминального жаргона, с помощью которого в массовой коммуникации описывается не только преступная среда, но и официальная политика и экономика, сигнализирует ещё об одной серьезной проблеме, вставшей за годы постсоветских политических и экономических реформ, – на сей раз проблеме не морально-этического, а когнитивного плана (познавательного и отражающегося в практический деятельности)”. Это связано с тем, что “путем уподобления политико-экономических реалий и лидеров криминальному миру и его “паханам” создается специфическая криминальная картина мира, описываемая с помощью обширной совокупности метафорических выражений (“крыша”, “разборки”, “наезды” и проч.) и представляющая собой влиятельный фрагмент целостной картины мира...”[7]
Яркой приметой современной жизни стали новые явления, не связанные своими корнями с национальной почвой, но интенсивно проникающие в наш обиход и оказывающие влияние на стиль жизни. Для номинации этих явлений используется иноязычная лексика, которая выстраивает иерархические отношения с русскими вариантами, пытающимися либо вытеснить её, либо вступить с ней в синонимические отношения (речь идет и об этикетных обращениях, и о вариативном использовании номинаций типа спонсор – меценат – толстосум; мэр – градоначальник – городской голова, и о названиях, связанных с бизнесом, наукой, культурой). Таким образом, для публицистического текста, направленного на широкую аудиторию, выбор варианта, попытки освоить чужое слово чрезвычайно важны. Тексты СМИ пытаются примирить неоднородные потенциалы, приспосабливая к своей специфике и обеспечивая доступность информации. Текст в поисках ясности изложения использует номинационные цепочки с вторичными повторными номинациями. Направление поиска – установление соответствия между знакомым, отработанным и новым: правительственные имиджмейкеры – “пиарщик” – политтехнолог; рекламная кампания – “пиар” -реклама. Рядом оказываются разные по своим потенциалам лексические единицы, как художественные, так и просторечные.
Проблемы языка средств массовой информации
Говоря о культуре речи в СМИ, обращают внимание обычно на несколько традиционных проблем, которые, однако, теряют сейчас свою значимость. Наибольшие нарекания несколько лет назад вызывало засорение языка СМИ иноязычной лексикой. Следует отметить, что этот процесс утратил остроту. Иноязычная лексика (в частности недавние заимствования вроде слова “сомелье” или “прет-а-порте”, “от кутюр”) активно используется там, где требуется создать ощущение престижности и избранности, – то есть в глянцевых журналах. Использование иноязычных терминов в профессиональных изданиях – следствие объективного языкового процесса. Впрочем, многие термины используются журналистами неадекватно, даже в качественных изданиях, особенно те термины, которые еще не успели войти в словари (“аффилированная структура”).
Проблема переизбытка диалектной лексики в СМИ давно утратила актуальность, жаргон же используется активно, можно отметить несколько случаев утраты жаргонным словом экспрессивного характера из-за частого употребления (слить, мочить в сортирах).
Из приемов экспрессии сейчас наиболее активно используются языковая игра в отдельных разновидностях и прецедентные феномены. Следует сказать, что не всегда эти приемы уместны. Не всегда удачно использование языковой игры в деловой прессе, где, скажем, игровой заголовок не поддерживается контекстом и воспринимается как инородный элемент.
Иногда желание создать выразительный заголовок уводит качественное издание в сторону от этических норм (“Мобила неизвестного солдата”, “Умер Владимир Ильич” – заголовки газеты “Коммерсант”).
Наблюдается также определенная несогласованность в написании ряда заимствованных слов и названий коммерческих организаций, связанная с отсутствием соответствующих правил в русском языке. В этой сфере очевидно влияние рекламной орфографии.
В целом ситуация с соблюдением речевых норм, а также речевого этикета в СМИ воспроизводит ту неопределенность, которая характерна для современной языковой ситуации вообще. А значит, мы имеем дело с фактором системного характера, который определяет речевую ситуацию не только в СМИ, но и в обществе целом.[8]