Курсовая работа: Гамлетовский комплекс лирического героя поэзии А. Блока

Кажется, и трагическое действие при такой теме не может развиваться правильно. Главное лицо трагедии все время делает шаг вперед и шаг назад (по Гете!), путается и изворачивается, а с ним изворачивается и драма, ибо от него зависит». Это – Гете!

А вот трактовка самого Блока. «Пока король, Гертруда, Полоний, Розенкранц и Гильдестерн допытываются, догадываются, хитрят – им все-таки остается непонятной (как и после, впрочем) тайна Гамлетовой души. Пускай они глубокомысленно обсуждают Гамлетовы поступки, - они живут пошлой и жалкой жизнью.

Офелия… Жалко ее смешивать с ними, но и она порождение среды двора; и в ней Полониева кровь. И так они живут, ибо им не дан тот гений мысли, который присущ одному только Гамлету.

Хитрая западня готова. Картина 3 акта 1-го явления жалка до чрезвычайности, одна красота Офелии скрашивает всю мелочность двух старых дураков, спрятавшихся и выжидающих.

Бог знает, есть ли в какой другой драме большая резкость и безжалостность перехода, чем здесь, когда входит Гамлет с первыми словами… Гамлет думал без конца. Все вопросы в основании своего разрешения содержит тайну, тем более такие, какие всегда волновали Гамлета. И вот сила мысли довела его до стены, можно только разбиться об нее или остаться в прежнем положении – быть или не быть. И что всего важнее, что стена уже давно стоит перед Гамлетом. Вопрос «быть или не быть» не нов для него. Он знает « его» до «основания».

Итак, Гамлет вошел странно, остановился также странно – вдруг и вдруг в 1000 раз задал себе вопрос: «Быть или не быть?» и сейчас же констатировал: «Вот в чем вопрос» и т. д., ибо почувствовал внезапную надежду на свою силу, на свою возможность решить его.

***

«Гамлет» не ушел из сознания и творчества Блока вместе с юностью, но уже немного лет спустя, в грозные и бурные годы первой русской революции, в творчестве его начинает сквозить совершенно другой образ.

Особенно ярко выражает схожесть взглядов Гамлета и Блока их непосредственная связь как актера и его героя. Выше уже поминалось о любительских постановках «Гамлета». Теперь мне бы хотелось рассказать о них подробнее.

… любовь, о которой и после моей

смерти прочтут в моих книгах…

А. Блок

… В то лето в Боблово прямо в сенном сарае разыгрывались любительские спектакли. Игрались сцены из «Горе от ума», «Гамлета» … Гамлетом был А.Блок, Офелией – Любовь Дмитриевна. В день премьеры произошло событие, которое запомнилось им на всю жизнь.

Рассказывает Л.Д. Менделеева: «Мы были уже в костюмах Гамлета и Офелии, в гриме. Я чувствовала себя смелее. Венок, сноп полевых цветов, распущенный напоказ всем плащ (моих) золотых волос, падающих ниже колен…

Блок в черном берете, колете, со шпагой.

Мы сидели за кулисами в полутайне, пока готовили сцену. Помост обрывался. Блок сидел на нем как на скамье, у моих ног, потому что табурет мой стоял выше на самом помосте. Мы говорили о чем-то более личном, чем всегда, а главное, жуткое – я не бежала, я смотрела в глаза, мы были ближе, чем слова разговора. Этот, может быть, десятиминутный разговор и был нашим «романом» первых лет встречи, поверх «актера», поверх вымуштрованной барышни, в стране черных плащей, шпаг и беретов, в стране безумной Офелии, склоненной над потоком, где ей суждено погибнуть. Этот разговор и остался для меня реальной связью с Блоком, когда мы встречались потом в городе уже совсем в плане «барышни» и «студента». Когда еще позднее мы стали отдаляться, когда я стала опять от Блока отчуждаться, считая унизительной свою влюбленность в «холодного фата», я все же говорила себе: «но ведь было же»…»

Знаменательно, что первое духовное сближение произошло между Гамлетом и Офелией, а не студентом и барышней. Чувству необходимо было подняться над обыденностью, любовь требовала деклараций.

Уходила любовь, развеивался магический сон влюбленности, и только Муза никогда не изменяла ему, обрекая на вечное одиночество вдвоем. В этом и счастье и трагедия поэта.

Но вернемся к Гамлету и Офелии.

Переодеваться нужно было идти в дом. Для этого Блоку и Менделеевой предстояло пройти молодой березняк, отделявший усадьбу от сенного сарая.

Стояла темная августовская ночь, когда они сквозь березняк шли в костюмах Гамлета и Офелии. Вдруг звезда медленно через все небо прочертила свой голубой путь и пропала в сырой черноте леса. Обоим это показалось знаком судьбы:

И вдруг звезда полночная упала,

И ум опять ужалила змея…

Я шел во тьме, и эхо повторяло:

«Зачем дитя Офелия моя?»

Даже руки наши не встретились и смотрели мы прямо перед собой. И было нам шестнадцать и семнадцать лет» (Л.Д. Менделеева).

Получается, что впервые Блок осознал свою любовь после спектакля. Отныне Любовь Дмитриевна навсегда для него связана с образом Офелии, а он сам негласно окрестил себя принцем Датским (Я – Гамлет).