Курсовая работа: Команданте Ортега, Дон Кихот и роман будущего
Как бы то ни было, информация по вопросам, которые можно отнести к области практической психологии, социологии и экономики - как преуспеть в жизни и стать миллионером, приобрести мужа, жену и уверенность в себе, научиться общению с другими людьми, воспитывать собственных детей, стать популярным или, наоборот, исчезнуть из виду, - которую многие когда-то пытались почерпнуть по крупицам из художественных книг, теперь стала доступна в популярной и легко усвояемой форме всевозможных справочников и пособий. Не говоря уже о том, что в мире появилось масса предметов и областей знания, которые художественная литература еще не успела освоить.
Вера в то, что можно стать миллионером или любимцем фортуны по умным справочникам - еще одна иллюзия, заменившая для современного россиянина добрую и наивную веру в то, что можно научиться жить, читая красивые стихи и умные романы.
Интересно отметить, что наиболее опасную конкуренцию литераторам составляют «перебежчики» - бывшие или нынешние писатели, ставшие публицистами и мастерами документального жанра (такие, как Э. Радзинский, А.Бушков, М. Веллер). Недостаток фундаментальности и убедительности, присущий трудам их новоиспеченных коллег-гуманитариев они компенсируют литературными достоинствами, что неизменно делает их книги бестселлерами.
Качество «non-fiction» повышается не только за счет убыли в рядах противника -. документалисты активно заимствуют методы конкурента. Популярный ныне сюжет «журналистских расследований» - не что иное, как симметричный ответ non-fiction жанру детективного романа. Традиционно декларируемая цель журналистики – донести до почтенной публике объективную информацию о наиболее значимых событиях и фактах окружающего мира. В документальном расследовании роль «изюминки» играет не сама информация, а ее поиск, который преподносится читателю как увлекательный процесс. Объектом расследования становятся такие события, как убийство или таинственная гибель известных людей, террористические акты, военные, политические и экономические кризисы, коррупция в высших эшелонах власти, связь политических лидеров и главарей мафии и т. д. Само собой подразумевается, что их результаты, в соответствии с идеологией «желтой прессы» должны иметь самый что ни на есть скандальный и сенсационный характер.
Не отстают от журналистов и ученые. Читатель, взявшийся за чтение увесистого фолианта, в котором обещано сенсационное раскрытие тайны «великого барда», добросовестно вникает в подробности многолетних споров между «стратфордианцами» (теми, кто считает, что ростовщик В. Шекспир действительно был автором приписываемых ему произведений) и их противниками – «антистратфордианцами» (теми, кто считает что исторический Шекспир – всего лишь маска, псевдоним). Аргументы противников Шекспира действительно впечатляют – мы готовы поверить, что «Шекспир» – всего лишь псевдоним. Но чей? Ведь шекспироведы предложили на вакантное место более дюжины весьма достойных кандидатур (среди которых фигурирует и сам королева-девственица) – не говоря уже о том, что для разнообразия начали формировать из отдельных претендентов целые творческие коллективы.
Наконец-то мы узнаем истину! Что называется – «разбежались». Вместо истины, пусть даже «относительной» - еще один голос, поданный за давно выдвинутого, но так и не набравшего необходимый кворум кандидата. И пара-тройка тощих аргументов – не то действительно новых, не то просто основательно подзабытых .
Отметим, что и в данном вопросе приоритет художественной литературы над другими жанрами несомненен. Хороший журналист стремится сделать сенсацией каждую свою книгу или даже статью, хороший писатель ставит целью сотворить сенсацию из каждой строчки своего произведения.
Другое дело, что писатели, как более созерцательный народ, оглядываются если не на вечность, то на будущее, журналисты же, будучи более практичными людьми, творят сенсацию для мира повседневности. Если же сама жизнь не создает материалы для скандалов и разоблачений в изобилии, достаточном для создания фронта работ всем находящимся не у дел труженикам non-fiction, то им помощь приходит ресурс, также взятый на вооружение из арсенала создателей романов – богатство воображения. Идейное оправдание этому, как и практически всему, можно найти в постмодернистских теориях. Фантазия и домыслы – это уже не ложь, а «поэтическое мышление»- еще один новый метод познания окружающего мира.
Окружающий мир стремительно меняется, а постоянно умножаемая цивилизацией «сумма технологий» создает новые формы культуры и новый образ жизни современного общества. В котором, к сожалению, не так уж много места остается для книг и чтения. Интеллектуальные, духовные потребности видоизменяются и трансформируются вместе с эпохой.
«Внутренние» конкуренты, действующие на том же, что и создатели романов, поле печатного слова, полны энергии, энтузиазма и молодого задора.
75 лет спустя объявленной гибели жанр романа по-прежнему сохраняет популярность - однако есть ли у него будущее?
Жанр романа – искусство «остаться в живых»
В экономике, основанной на принципах свободного рынка книга – такой же товар, как и все прочие. Это – аксиома. Чтобы выжить, литературе пришлось стать отраслью хозяйства. Выиграла ли от этого сама литература?
Принципы действия рыночной экономики достаточно просты. Предложение на книжном, как и любом другом рынке, определяется характером и уровнем потребительского спроса. Книги, которые пользуются успехом у читателей, издаются большими тиражами и приносят издательствам и авторам высокую прибыль. Книги, которые не покупают, прибыли не приносят или приносят убыток, поэтому их рано или поздно перестают выпускать. Пресловутое засилье «низких» жанров на книжных прилавках диктуется не чьей-то злой волей, а вкусами самой читающей аудитории.
Да и сами разговоры о падении уровня культуры и «дебилизации» широких масс – явное преувеличение. В советские времена связь между издательствами и читателями практически отсутствовала - ассортимент книжной продукции отражал не реальные запросы масс, а скорее идеальные представления коммунистических идеологов о советском читателе, «облико морале и культурно». Да и в более далекие, «золотые» и «серебряные» эпохи русской литературы, самыми читаемыми авторами были далеко не Александр Сергеевич или Лев Николаевич - не говоря уже о том, что большая часть населения в те времена вообще ничего не читала, потому что была элементарно неграмотна.
Однако отклонение рыночной практики от рыночной теории – явление, даже более распространенное, чем их гармоничное совпадение (в постсоветской России – особенно). Читатель - главная фигура книжного рынка. Однако между ним и писателем снова появился очередной посредник – издатель-коммерсант, заменивший в этой роли издателя-комиссара (советское государство). Избавив писателя и читателя от проблем (первого – от рекламы и продажи книг, а второго - от их нехватки), издатель взамен этого присвоил себе часть их прав.
Свобода литературного выбора оказалась почти такой же иллюзией, как и политическая свобода. Выпустив на свободу джинна рыночной экономики, аладдин-читатель и сам не заметил, как из хозяина вдруг превратился в раба лампы, которую держит в своих руках великан-издатель и стал замечать блеск лишь тех книжных сокровищ, на которые падают ее отсветы.
Коммерциализация литературы – закономерное явление. Талантливые писатели всегда знали, как и чем можно завоевать читателей, однако никогда не злоупотребляли этим. Триумфальное шествие принципов экономического прагматизма, проникшее во все поры организма постиндустриального общества привело к тому, что высокое искусство писательства было превращено в прикладную дисциплину.
Явление это имело и свои позитивные стороны. Количество гениев и талантов в литературе не возросло, однако средний уровень писательского мастерства заметно вырос. Чтобы убедиться в этом, достаточно провести простой эксперимент: сравнить современный сюжетный роман (тот же роман-детектив или боевик) с историческим аналогом. Например, с «Парижскими тайнами» Э. Сю – произведением, невероятно популярным в 19 веке (именно с книгой – а не одноименным фильмом с участием знаменитого Жана Маре). Сравните – и, что называется, «почувствуйте разницу».
Развитие литературных технологий, выразившееся в разработке приемов и методов написания «коммерческих» романов привело к появлению нового типа произведений- «романов – бестселлеров», изначально запрограммированных на успех среди широких читательских масс.
Читатель – существо достаточно капризное. Он жаждет новизны (а чем, как не этим, объясняется высокая популярность новых литературных форм и сюжетов) и одновременно ужасающе консервативен в своих вкусах. Чтобы удовлетворить любознательность читателя, необходимы новые темы и жанры, создавать которые становится все труднее (о чем говорил Ортега-и-Гассет). Поэтому издатели сделали основную ставку на консерватизм, а точнее, на сбалансированный «социальный пакет» (повторение старого в определенной пропорции с элементами новизны) – и не ошиблись.
Именно консерватизмом, устойчивостью вкусов зрителей вызвана их любовь к кино- и телесериалам. В книжном мире место киносериалов «длиною в жизнь» заняли не романы «с продолжением», а скорее целые литературные жанры (фэнтези, боевик, исторический и любовный роман и др.). Причина замены «продолжения» жанром проста - человек может практически бесконечно смотреть на своих любимых актеров, однако бесконечно долго читать про одних и тех же персонажей, повторяющих одни и те же действия в одних и тех же ситуациях ему не по силам, поэтому необходима периодическая смена литературных декораций и действующих лиц – точнее, ее видимость.
Дифференциация литературы – еще одно следствие ее коммерциализации. Аналогично тому, как современное телевидение делится на множество каналов и программ, ориентированных на интересы разнообразных зрительских аудиторий, литература разделилась на многообразные жанры и поджанры.
Талантливые «внесюжетные» романы, построенные на принципах «психологизма» и «медлительности», на которые возлагал такие надежды Ортега-и-Гассет, сохранили своих поклонников и ценителей (к сожалению, не всегда многочисленных). Однако вопреки тому, что он предсказывал, «сюжетная» литература не только не умерла, но переживает настоящий бум популярности. Остросюжетные произведения - детективы, боевики, шпионские и конспирологические романы, фэнтези, крипто- и альтернативные истории, романы-катастрофы – постоянно занимают высшие строчки в книжных рейтингах популярности.
Причина этого не в том, что читательская аудитория, расширившись количественно, потеряла в качестве и стала примитивнее. Старый приключенческий роман и современный сюжетный роман-триллер, продукт новейших литературных технологий – качественно несопоставимые вещи. К тому же Ортега-и-Гассет явно слишком уж свысока отнесся к «любящему приключения ребенку, который сохранился в каждом на правах какого-то варварского пережитка». Цивилизация, достигшая немыслимых научно-технических высот, в духовной сфере вновь и вновь возвращается к темным временам варварства и средневековья.
Атмосфера эпохи породило новый жанр романа - «технотриллер». Ортега-и-Гассет считал, что создать обособленное пространство литературного произведения можно только заслонив реальный мир вымышленным. А для того чтобы отгородить читателя от агрессии внешнего мира, необходимо взять его в плотное кольцо тонко подмеченных деталей. Мысль о роли «важных пустяков» для создания атмосферы романа сохранила свое значение. Однако в соответствии с духом эпохи и сама атмосфера, и ее составляющие начали приобретать явно выраженный техногенный характер.
«Янки» Марка Твена отправился ко двору короля Артура потому, что его стукнули кулаком по голове. Описание причин и процесса «путешествия во времени» занимает всего несколько строчек. В романе М. Крайтона «Timeline» увесистый кулак заменяет машина времени, созданная с применением высоких технологий, описанных на десятках страниц с такой дотошностью и правдоподобием, что читатель почти готов поверить в ее реальность.
Однако литература, как и читатель, консервативна по самой своей природе. Бесконечно многообразный по форме, дребезжащий, мельтешащий, шумящий и сверкающий техногенный антураж для истинного романа – не более, чем иллюзия, своего рода словесные декорации. Техника, созданная руками человека, предстает в романах как еще одна из стихий окружающей среды, несущая угрозу своему создателю. Могучий авиалайнер взмывает в небо только для того, чтобы потерпеть аварию или попасть в руки террористам, оснащенный всеми достижениями современной технической мысли корабль, отправляющийся в самое мирное и безопасное плавание - потенциальный «Титаник», завод, производящий нужную для народного хозяйства, безобидную продукцию – источник экологической катастрофы, отравляющий вредными выбросами население целого района. Разговоры о бизнесе ведутся не для того, чтобы читатель лучше разобрался в механизме функционирования современной экономики. Единственная их цель – убедить читателя в никчемности и бессмысленности любого бизнеса и иллюзорности того, что принято называть деловым успехом.
Мы уже упоминали, что авторы «non-fiction» взяли на вооружение методы, заимствованные из арсенала художественной литературы. Романисты сделали ответный ход, освоив приемы документального жанра. Одним из них является создание под видом non-fiction – дневников, псевдобиографий и псевдомемуаров, всевозможных криптоисторий – художественных произведений, полностью или частично основанных на вымысле.
Жизнь опровергла еще один тезис мыслителя. Признавая растущую популярность публицистики и «non-fiction», он все же призывал писателей отказаться от включения идеологической и социальной проблематики в структуру романа, считая, что это разрушает «герметичность» мира произведения. Компромисс иллюзий и реальности для нынешних романистов – не проблема. Они смело обращаются к реально волнующим читателя проблемам современности – идеологическим, социальным и экономическим. Не нарушая при этом ни душевного спокойствия своих читателей, ни хрупкости «хрустального мира» романа - потому что, поднимая вопрос, они немедленно дают на него ответ. Или освещают его в настолько оригинальном и своеобычном ракурсе, что читатель, потрясенный блеском и причудливостью формы, забывает о содержании. Проблема, тема, вопрос который поднимают романисты, реальны, ответ – иллюзорен, хотя при этом ярок, необычен, порой фантастичен или просто безумен. Читатель не разочарован – это именно то, чего он ждет.