Курсовая работа: Мировая политическая система

В той мере, в какой государство-нация не соответствует социокультурным традициям обществ-импортеров, члены этих обществ не чувствуют себя связанными с данной моделью политического устройства, не идентифицируют себя с ней. Отсюда наблюдаемый в постколониальных странах феномен отторжения гражданских отношении. А поскольку социальная динамика не терпит пустоты. это отторжение ведет социальных акторов к поиску новых идентичностей и иных форм социально-политической организации. С этим связано такое получившее широкое распространение в современном мире (и несущее в себе огромный конфликтный потенциал) явление, как вспышка партикуляризма, которую ошибочно отождествляют с национализмом или пробуждением наций. На самом деле происходит как раз обратное. Инфляция идентичности характеризуется в действительности ненадежностью способов ее кристаллизации и поиском замещающих ее форм социальных и политических отношений. Такой поиск идет как в направлении микрокоммунитарных реконструкций ("я не чувствую себя гражданином, следовательно, вместо этого я рассматриваю себя прежде всего как члена моего клана, даже моей семьи, моей деревни"), так и создания макрокоммунитарных связей ("я идентифицирую себя с определенной религией, с определенной языковой, культурной или исторической общностью, которая выходит за пространственные рамки прежних наций-государств"). В свою очередь, бельгийский ученый А. Самюэль считает, что человечество уже вступило в "новый международный мир", а скорость и глубина наблюдаемых изменений имеют, по меньшей мере, два последствия. Во-первых, произошел переход от биполярного мира к комплексному. Нет уже двух сверхдержав; в Юго-Восточной Азии бурно развиваются новые динамичные государства: в других странах происходит демографический взрыв; нации освобождаются; "сателлиты" уходят с орбит своих сюзеренов; действия малых государств приносят серьезные беспокойства великим державам. Наряду с упадком влияния больших идеологий появляются новые силы — экономического, финансового, а также духовного характера. Религиозность не только возвращается, но и претендует на то, чтобы определять национальные и международные политические процессы. Одновременно от Мехико до Москвы происходит "восстание гражданского общества", которое опрокидывает однопартийность и склеротическую политику. Наконец, интеллектуалы, религиозные деятели становятся не только "звездами", но и международными лидерами, скромная, но настойчивая деятельность которых изменяет ход вещей.

Во-вторых, этот переходный мир стал непредсказуемым. Мы уже привыкли к разделу мира на два блока, который казался незыблемым или пропагандировался как таковой. Но вот непредвиденное уже произошло. Коммунистическая идеология и коммунистическое движение уже совсем не те, что были еще недавно. Вопросы, отложенные в долгий ящик истории,— такие, например, как воссоединение Германии,— решаются неожиданно быстро. И никто не может предсказать, что еще произойдет завтра. Вместе с тем уже сегодня ясно, что проблемы международной безопасности больше не могут решаться в терминах равновесия военных сил. Б. Бади и М.-К. Смуц пишут, что мир 90-х годов находится в поисках новых отношений и новых субъектов. Закономерность национального интереса теряет свое прежнее значение. Многие современные элементы силы ускользают от государственного авторитета, оставляя межгосударственной системе очень мало средств эффективного влияния на происходящие процессы, заставляя прибегать к опосредованным и всегда дорогостоящим способам принуждения. Современные международные отношения дают все меньше оснований рассматривать их как межгосударственные взаимодействия, ибо сегодня происходят существенные и. видимо, необратимые изменения в способах раздела мира, принципах его функционирования, в том, что поставлено на карту. Краеугольные понятия, отражавшие сами основы, на которых веками покоились различные исторические типы международного порядка, такие как "безопасность", "территориальная неприкосновенность", "государственный суверенитет", "верноподданнические чувства", либо теряют свой смысл, либо приобретают совершенно новое значение.

Если сторонники концепций взаимозависимости и транснационализма главное внимание уделяют падению прежней роли государства в мировой политике, глобальным последствиям поведения новых акторов на мировой арене, превращения планеты в "мировую деревню", преимуществам и противоречиям интеграции, то представители политического реализма подчеркивают иные аспекты мирового политического процесса наших дней.

Так, например, И. Лолан главное внимание уделяет "балканизации планеты". под которой он понимает "необратимый процесс распада отношений солидарности и взаимозависимости, мало-помалу установившихся в послевоенном мире". Еще один мировой процесс — фундаментальное изменение в соотношении сил между государствами и между цивилизациями. Мировое лидерство переходит от распавшегося СССР и замыкающихся в себе США, которые доминировали в мировой политике в течение последних 50 лет, к новым экономическим гигантам — Германии и Японии. Поскольку в мире всегда господствовали конфликты, постольку всякая цивилизация может опираться только на имеющиеся в ее распоряжении вооруженные силы. Когда же эти силы исчерпываются, например по причине нехватки людей и ресурсов, она рушится, и на смену ей приходит господство иной цивилизации. Именно это и происходит в настоящее время на нашей планете. Наблюдаемые сегодня демографические изменения — падение рождаемости в развитых странах Европы, Америки, а также в России, с одной стороны, и ее взрыв в странах мусульманского мира, в отсталых государствах Азии, Африки и Латинской Америки — с другой, приводят к неутешительным выводам: "Русско-европейско-американская цивилизация уже не восстановится на Планете, или, что, впрочем, то же самое, не восстановится настолько, чтобы не стать маргинальной группой мирового населения". Результатом этих тенденций в мировой политике является то, что человечество движется не к НОВОМУ мировому порядку, а, скорее, к мировому беспорядку, т. е. к неясному, ненадежному миру. гораздо более опасному, чем тот, который оно знало до сих пор.

1.4 Основные тенденции современного мирового политического процесса

Таким образом, резюмируя наблюдаемые сегодня на мировой арене изменения и их осмысление в политической науке, можно сказать, что в наши дни становится проблематичным любой прогноз относительно будущего человечества. Речь можно вести лишь о выделении наиболее общих тенденций в эволюции современного мирового политического процесса, причем эти тенденции во многом противоречат друг другу.

Во-первых, переходный характер процесса не оставляет ясности ( по крайней мере, на его нынешнем этапе) относительно его перспектив. Доводов, как и фактов, говорящих в пользу того, что мир движется к новому мировому порядку, существует столько же, сколько аргументов, убедительно показывающих, что основная тенденция — это движение к беспорядку. Между тем данная проблема имеет не только теоретическое значение, ибо оценка степени порядка, содержащегося в политическом процессе, оказывает влияние и на политическое поведение того или иного актора.

Во-вторых, есть множество свидетельств того, что в ходе современного мирового политического процесса государственно-центричная модель международной жизни теряет свое значение. Об этом же говорят и факты усиления влияния негосударственных акторов. В то же время нельзя не видеть, что национальное государство с присущими ему традиционными атрибутами (суверенитет. территориальность, невмешательство других в его внутреннюю монополию и т. п.) остается притягательной моделью политической организации народов, популярность которой в последние годы получила новые убедительные подтверждения. Если в 1945 году в мире насчитывалось 60 суверенных государств, то в 1965 году их было )00, в 1990—160, в 1992 году — 175,а в настоящее время ООН