Курсовая работа: Нотариальные действия по охране наследственных прав
А.Г. Певзнер прямо относил право наследника на приобретение наследства к числу «прав, дающих их субъектам возможность односторонними действиями создать субъективное право для себя или для другого» или к числу «прав, являющихся предпосылками возникновения правоотношения» [12, стр. 94]. Причисляя возникшее у наследника право к числу «основывающих» прав, он не рассматривал его в качестве субъективного права. Участниками наследственного правоотношения он считал только наследников (при их отсутствии - государство). «Возможность определенного выбора, имеющаяся у одного наследника, связывает других возможных правопреемников в их поведении... До момента совершения выбора наследник не имеет права требовать определенного поведения от других участников правоотношения, а эти последние не обязаны к определенному поведению, т.е. здесь нет ни субъективного права, ни правовой обязанности». Содержанием правоотношения в данном случае автор рассматривал «взаимную связанность поведения участников».
С.С. Алексеев рассматривал право на принятие наследства в качестве особого «правообразователыюго правомочия», представляющего собой промежуточную стадию в процессе формирования («образования») субъективного права, т.е. как «незавершенное» субъективное право, право в процессе становления, формирования. По его мнению, «при наследовании правовым связям не соответствуют какие-либо материальные процессы гражданского оборота» и «правоотношения здесь играют узкоспециальную роль: обеспечить своевременное, беспрепятственное заступление нового лица на место умершего - процесс, необходимый по той причине, что со смертью человека сохраняет свое существование субъективное право». Поэтому право на принятие наследства С.С. Алексеев не относил к другим («материальным») субъективным гражданским правам. В связи с этим он также отмечал: «Наследование этого права еще ни о чем не говорит: оно значит не более того, чем наследование возможности сдачи в аренду наследуемого дома: и в том и в другом случаях перед нами - конкретная юридическая возможность, которую еще нужно осуществить...».
В.И. Серебровский признавал право на принятие наследства субъективным гражданским правом наследника, которому, однако, не противостоит ничья конкретная обязанность. Данный подход основывался на понятии субъективного права, предложенного С.Н Братусем, как на «признанную законом меру возможного поведения лица». В данном определении, по мнению В.И. Серебровского, акцент сделан на содержание субъективного гражданского права как на возможность совершения известных действий управомоченным лицом. Исходя из этого, он считал возможным признавать субъективными гражданскими правами и такие правомочия, которым не противостоит чья-либо конкретная обязанность. При этом он не рассматривал субъективное право наследника на принятие наследства в качестве элемента правоотношения, «которому всегда должна соответствовать обязанность другой стороны».
«Господствующим» в современной научной литературе является взгляд на природу исследуемого права, высказанный Б.С. Антимоновым, К.А. Граве, Ю.К. Толстым и О.С. Иоффе. Наследник, не принявший еще наследства, но уже призванный к наследованию, имеет только правомочие либо принять наследство, либо отказаться от него. Никаких других правомочий призвание к наследованию для него не создает: он не становится еще управомоченным в отношении лиц, которые имели обязанности перед наследодателем. Субъективному праву наследника... противостоит обязанность всякого и каждого не препятствовать ему в свободном его осуществлении... Право наследника принять наследство носит абсолютный характер [11, стр. 413], и само наследственное правоотношение на данном этапе своего развития строится по типу абсолютного правоотношения.
Указанный подход к понятию сущности права наследника на принятие наследства представляется правильным. В данном случае нет оснований к непризнанию возникшего у наследника права субъективным гражданским правом. Это право не может существовать и вне правоотношения, без корреспондирующей ему обязанности. С.С. Алексеев сравнивает право на принятие наследства с возможностью сдачи в аренду наследуемого дома. Такое сравнение наглядно демонстрирует принадлежность права на принятие наследства именно к субъективным гражданским правам. В приведенном примере возможность сдачи дома в аренду является лишь одним из отдельных правомочий права собственности на дом. Указанная возможность здесь неотделима от права, в содержание которого она входит. Наследование возможности сдачи дома в аренду не имеет самостоятельного значения: она производна от переходящего по наследству права собственности. Право же на принятие наследства, не входя в содержание какого-либо другого права, способно переходить по наследству самостоятельно.
Необходимо учитывать, что правовое отношение всегда является отношением между людьми. В литературе справедливо отмечается, что субъективное право представляет собой «юридические возможности поведения лица, т.е. право на свое, юридически значимое поведение, право требования, право на обращение к государственным органам за защитой своих юридических возможностей». Таким образом, в содержание всякого субъективного права, в том числе права на принятие наследства (отказ от него), включена возможность не только собственного поведения управомоченного лица, но и возможность требовать определенного поведения от другого лица (других лиц). В противном случае субъективное право как мера возможного поведения лица являлось бы ничем не обеспеченным, «декларативным» правом. Без права требования и права на защиту предоставленная лицу «возможность собственных действий теряет свой юридический характер». Поэтому «всякому субъективному праву соответствует обязанность, точно так же, как не может быть обязанности без корреспондирующего ей права».
Соглашаясь с авторами последней приведенной концепции относительно природы права наследника на принятие наследства, при исследовании наследственных правоотношений нельзя в то же время не учитывать мнения М.М. Агаркова, А.Г. Певзнера и других ученых, выделявших специфические особенности так называемых «секундарных» или «основывающих» прав. На наш взгляд, нельзя признать правильным мнение некоторых авторов о том, что «выделение категории секундарных прав не имеет оснований». Данная позиция будет обоснована при исследовании второго (завершающего) этапа наследственного правоотношения.
Как было отмечено, в случае принятия наследства наследником для него наступает второй этап в развитии наследственного правового отношения. «В противоположность первому, второе правоотношение возникает всегда по воле управомоченных в нем лиц, наследников» 79. «Принятие наследства является актом исключительного значения, так как именно в момент принятия наследства наступает наследственное правопреемство с обратной силой ко времени открытия наследства» . Наследник становится носителем всех прав и обязанностей (за исключением тех, которые в силу закона не могут переходить по наследству), принадлежавших ранее наследодателю. Наследственное имущество считается принадлежащим наследнику со времени открытия наследства. Таким образом, «...вступлению в наследство, когда бы оно ни последовало, придается обратная сила, возводимая к минуте открытия наследства... ».
В правовой литературе высказывалось мнение о том, что с принятием наследства осуществлен переход наследственной массы от наследодателя к его правопреемнику, соответственно, цель наследственного правового отношения с этого момента можно считать достигнутой. В частности, Эндель Лаасик отмечает [6, стр. 109]: «С принятием наследства наследственное правоотношение прекращается и наследник становится правопреемником наследодателя, носителем тех прав и обязанностей, которые ранее принадлежали наследодателю». С этой позицией вряд ли можно согласиться: с момента принятия наследства наследником в рамках наследственного правоотношения могут произойти существенные изменения. Правовое отношение наследования продолжает свое развитие до истечения установленного законом срока на принятие наследства.
В литературе также указывается: «В результате принятия наследства у наследника возникает право на наследство, которое в зависимости от того, что входит в состав наследства, в свою очередь, распадается на ряд прав (правомочий)». Перешедшие к наследнику права, соответственно, могут быть как абсолютными, так и относительными. Так, к нему может перейти право собственности (вещное право) и (или) право требования (обязательственное право). Положение о том, что право на наследство «распадается» на ряд прав, принадлежавших наследодателю, по нашему мнению, является не совсем точным. Нельзя не учитывать, что данные права выступают в качестве составной части материального объекта наследственного правоотношения (наследства). Следовательно, если признавать существование этого правоотношения на втором этапе его развития (то есть после принятия наследства наследником), было бы не вполне логичным совмещать его юридическое содержание (в состав элементов которого входит право наследника на наследство) с материальным объектом (прав, принадлежавших наследодателю). Кроме того, в состав наследства входят и обязанности наследодателя. При таком подходе не вполне понятно, какова их роль в наследственном правоотношении на данном этапе. Поэтому следует, на наш взгляд, различать право на наследство как составную часть элементов наследственного правоотношения, которое является абсолютным («поскольку против притязаний любого и каждого, оспаривающего его правомочия на приобретенное наследственное имущество, наследник может защищаться ссылкой на наследственное правоотношение как на основание возникновения своих наследственных прав»), а также те конкретные права и обязанности, которые переходят к наследнику и составляют содержание других, самостоятельных правоотношений, как абсолютных, так и относительных. Правильным представляется мнение С.С. Алексеева, согласно которому «между правом на принятие наследства и «материальными» правами нет прямой связи: